— Ты как ястреб, который спас Сапану! — радостно воскликнула я, заинтересованная историей. — Я бы хотела, чтобы меня звали Сапана. Тогда я была бы Сапана Ичхоук.

Джимми улыбнулся. Однако при этом он выглядел грустным, говоря:

— Иногда я чувствую себя больше дикобразом, нежели ястребом.

Я не поняла, что он имеет в виду, и рассмеялась, расценив это, как шутку.

— Икас — дикобраз! — смотря на ленивого лохматого пса, сказала я. Икас же поднял голову и посмотрел на меня так, словно понимал, о чем идет речь. Затем собака отвернулась, очевидно, обидевшись на сравнение. Тогда мы с Джимми просто посмеялись, и история была забыта.

«Однажды давным-давно… жил-был маленький дрозд, невольно выпавший из гнезда… выброшенный. Маленького птенца нашел ястреб. Пожалев дрозда, он взял его в свое гнездо, где учил кроху летать. Но однажды ястреб не вернулся домой, и птенец вновь оказался один. Невольно. И все, что ему оставалось, это улететь. Но когда птенец взобрался на край гнезда, то понял, что его крылышки слишком малы и слабы. А небо, напротив, такое большое и необъятное. И такое недостижимое. Дрозд почувствовал себя запертым в ловушке. Он мог улететь, но куда ему держать путь? Птенец был напуган… ведь он понимал, что он дрозд, а не ястреб…»

— Джимми?

В трейлере было темно, и я старалась услышать сопение Джимми. Дождь барабанил по крыше, и казалось, что он повсюду.

— Джимми, — уже громче позвала я.

— Хм-м-м? — немедленно последовал ответ, значит, он тоже прислушивался к погоде снаружи.

— Я похожа на свою маму?

Джимми ответил не сразу, и я подумала, что он не станет обсуждать это среди ночи.

— У неё были такие же волосы, — спокойно ответил он. — И она кого-то мне напомнила.

Больше он ничего не сказал, я подождала какое-то время.

— И все? — наконец нетерпеливо спросила я.

— Она не была похожа на тебя, — вздохнул он. — Скорее, она была похожа на меня.

— Что? — Я ничего не поняла.

— Она была индейцем, как я, — пробормотал он. — У нее были темные волосы, глаза и кожа.

— Она тоже была павни?

— Я не знаю, к какому племени принадлежала твоя мать.

— Но я же все равно павни? — уточнила я. — Потому что ты тоже павни…

Джимми вздохнул. Я не чувствовала, что это разговор ему неприятен, и ожидала ответа.

— Засыпай, Блу, — наконец сказал он.

Когда раздался выстрел, я подумала, что начался фейерверк. Он заставил меня встрепенуться, но не испугал. Из-за Рождества в последние два дня парковка у нашего общежития то и дело озарялась ярким светом от взмывающих в небо ракет, петард и бенгальских огней, так что я почти привыкла к громким звукам. Вот почему, когда прогремел выстрел, я просто захлопнула шкафчик и отправилась на урок.

Но из детских криков и воплей людей вокруг, я поняла, что кто-то принес в школу оружие. А завернув за угол я наткнулась на Мэнни с зажатым в руке пистолетом. Стреляя по потолку, мой сосед твердой походкой направлялся в сторону кабинета мистера Уилсона, требуя, чтобы ему сказали где находится Брендон Бэйтс. Я почувствовала, как внутри все сжимается от ужаса. Брендон посещал уроки Уилсона вместе со мной. Бросив книги на пол, я помчалась к Мэнни, оглушительно крича:

— Мэнни! Мэнни, остановись!

Но он даже не обернулся. Просто продолжал идти и стрелять. Третий выстрел, четвертый… Затем он вошел в класс и захлопнул за собой дверь. Раздался еще один выстрел. Я влетела в кабинет секундой позже, ожидая самого худшего. Мистер Уилсон стоял перед Мэнни, выставив вперед руки. Сам Мэнни целился в лоб учителя, требуя, чтобы ему сообщили, где Брендон. Ученики выли от страха, сжавшись в комочки под своими партами. Но не было ни крови, ни мертвых тел, ни Брендона Бейтса. Облегчение придало мне уверенности. Я стояла позади Мэнни, глядя на Уилсона. Хотя тот не сводил взгляда с моего друга и пистолета, направленного ему в лоб, он все же жестом приказал мне уйти. Однако я подошла к преподавателю, стараясь не делать резких движений, чтобы не напугать Мэнни, и заговорила с мальчиком так мягко, как только могла:

— Мэнни, ты же не хочешь нанести вред мистеру Уилсону? Он нравится тебе, помнишь? Ты говорил, что он лучший учитель из всех, кого ты знал.

Он перевел на меня безумный взгляд, но вскоре прищурился вновь, стоило ему посмотреть на Уилсона. Он взмок от пота и тяжело дышал, а его рука нервно дрожала. Я боялась, что еще минута и Мэнни спустит курок. С такого расстояния он бы легко задел Уилсона.

— Не приближайся, Блу! Он прикрывает Брендона! А ну-ка всем пригнуться! — завизжал Мэнни, тыча пистолетом по сторонам. — А то я п-п-пробью ему башку, клянусь! — Его заикание вкупе с еще не окрепшим голосом вызывало смех. Но в происходящем не было ничего смешного. Совсем ничего.

Я сделала шаг, и Уилсон яростно замотал головой, приказывая мне оставаться на месте. Но я продолжила движение. Мои ноги налились свинцом, и я совсем не чувствовала рук. Я не боялась Мэнни. Я боялась за Мэнни.

— Мэнни, отдай мне пистолет, милый. Никто из нас не укрывает Брендона. — Я огляделась по сторонам, молясь, чтобы Брендона здесь не было. Несколько учеников также подняли головы из-под парт, ища взглядом Брендона, но никто из них не произнес ни слова.

— Брендона здесь нет, — произнес Уилсон, чей голос был так спокоен, словно он читал очередную лекцию. — И я не защищаю его. Я защищаю тебя. Ты нужен своей сестре, и, если ты выстрелишь в Брендона или кто-то еще, тебя могут отправить в тюрьму на очень долгое время.

— Но ей всего четырнадцать! А этот ублюдок разослал фотки всей школе! Она думала, что нравится ему. Он вынудил ее прислать ему несколько интимных фото, а потом разослал их всем вокруг! Моя сестра едва не покончила с собой, и теперь я прикончу его! — вопил Мэнни, вертясь по сторонам и заглядывая под парты в поисках спрятавшегося Брендона.

— Он обязательно ответит за это, Мэнни, — успокаивала я друга, теперь находясь от него на расстоянии вытянутой руки. Однако прикоснуться к нему я не успела, так как Уилсон схватил меня за руку и подтянул к себе. Он старался спрятать меня за спину, но я не давалась, предпочитая оставаться между ним и Мэнни. Я знала, что мой сосед не выстрелит в меня. Сам Мэнни старался вновь нацелиться на Уилсона, но теперь ему мешала я.

— Там были и твои фотографии, Блу! Ты знала? Гэбби показала мне их сегодня утром. Вся д-д-долбанная шк-к-кола видела их! — От волнения Мэнни стал заикаться еще больше.

Я попыталась убедить себя, что это неправда, но чувство унижения уже разлилось по всему моему телу как змеиный яд. Тем не менее я вытянула вперед руку, надеясь, что Мэнни образумится и отдаст мне пистолет.

— Если это так, то в этом случае Блу должна стоять сейчас здесь с оружием в руках, — мягко произнес Уилсон.

Мэнни перевел шокированный взгляд на преподавателя. Затем он посмотрел на меня, и я пошевелила пальцами, призывая его отдать мне огнестрельное. Казалось, до него только сейчас дошел смысл слов Уилсона.

Затем Мэнни фыркнул. Смешок больше был похож на икоту, однако мы поняли, что этот звук предвещал скорый выстрел. Я собралась было прикрыть голову руками, как вдруг икота превратилась в хихиканье, хихиканье — в полноценный смех, а тот в настоящие рыдания.

Казалось, Мэнни вдруг растерял всю свою уверенность, и его рука с зажатым в ней пистолетом безвольно повисла вдоль тела. А сам он плакал навзрыд, уткнувшись подбородком в грудь. Тем временем Уилсон обогнул меня и аккуратно потянул на себя Мэнни таким образом, чтобы я смогла забрать у него пушку. Мэнни отдал мне оружие без колебаний, и я осторожно отступила на шаг назад, наблюдая за тем, как мой друг рыдает в объятиях Уилсона. Я растерялась, не зная, что теперь делать с изъятым пистолетом. Мне не хотелось держать его, но и отдать оружие Уилсону я тоже не могла. В эту минуту он держал Мэнни в кольце своих рук, скорее для того, чтобы тот не ускользнул, чем из желания успокоить, хотя Мэнни и не следовало об этом знать.