— Вы хотите сказать, что она умерла в свой день рождения?

— Выходит, что так, если верить следователю.

— Передозировка наркотиками? — офицер Муди не особенно рассчитывал на ответ.

Порой Мартинез мог быть очень немногословен.

— Сначала мы так и подумали. Но ее ударили по затылку.

— Вот дерьмо, — простонал Муди.

Теперь им придется искать еще и убийцу.

— Мы не знаем наверняка, что послужило причиной смерти — передозировка или удар по голове. Но кто-то явно помог ей умереть. В каком же дерьме находилась эта черлидерша…

— Черлидерша? — фыркнул Муди.

— Да, она была черлидершей в школе Саутерн Юта. Так написано в рапорте. Она употребляла экстази на пару со своими подружками по команде. Взята с поличным. Девчонка не угодила за решетку только потому, что была несовершеннолетней. При этом она не продавала наркотики, а раздавала их бесплатно. Мы уже связались с полицией Юты. Они сообщат родственникам.

— Камере видеонаблюдения удалось заснять что-нибудь?

— Да. На записи видно, как убитая проникает внутрь через окно над стойкой регистрации. Портье утверждает, что закрывает все ящики, если ей нужно отойти от стойки, но в этот момент ей стало нехорошо, и она бросилась в уборную.

Муди невольно вспомнил о буррито. Тем временем Мартинез продолжал.

— Девчонка воспользовалась ситуацией и выкрала ключ. Будь это карточка, было бы проще, но ты же знаешь, что в «Безбилетнике» карточки не в ходу. Ресепшионистка сказала, что отложила ключ от 246 номера, так как в нем не работал кондиционер. И девчонка воспользовалась этим. Она прекрасно знала, что может проникнуть в номер незамеченной. Но и это не все. На камере видно, что убитая приехала в мотель на машине, а спустя какое-то время на этой же машине уехал мужчина.

— Но это же здорово! Значит, преступление будет раскрыто в кротчайшие сроки, — обрадовался Муди.

— Похоже на то, — согласился детектив.

7 августа, 1993 год

— Послушайте. — Мартинез поднял вверх руку, призывая присутствующих замолчать. — Только что выяснялось, что у женщины, найденной в мотеле «Безбилетник» в прошлую пятницу, 5 августа, была двухлетняя дочь. У нас есть описание и фото убитой, но нет никаких данных о ребенке и том, была ли дочь с матерью до наступления смерти. Ни на камере, ни в номере не было обнаружено следов ребенка. Семья убитой сообщает, что они не видели их больше года, потому неизвестно, в какой момент мать и дочь разделились.

— СМИ оповещены. Также мы передали информацию в соответствующие органы и в национальную службу уголовных расследований. Нужно отправить на поиски вертолет. Распространите фото и описание убитой так быстро, как это возможно. Ищите тех, кто что-то видел или знает о женщине с ребенком. У нас нет фотографии младенца, но бабушка дала базовое описание. У девочки темные волосы и голубые глаза. Смуглая, хотя отец, предположительно, светлокожий, о чем свидетельствует цвет глаз. Мать девочки умерла пять дней назад, и все мы знаем, какая публика останавливается в «Безбилетнике». Времени нет, нужно действовать быстро. Так что за работу, ребята!

Сентябрь, 2010 год

Звонок прозвенел больше десяти минут назад, но мне не было до этого никакого дела. Честно говоря, я вообще не понимала, почему это должно меня хоть как-то волновать. Все равно в первый учебный день в школе не бывает ничего важного. Сегодня преподаватели не отмечают опоздавших и не кричат на тебя перед всем классом. Учебный день подходил к концу, и мои мысли унеслись далеко-далеко за пределы школьных стен, к высоким горам и жарким пустыням. А в какой-то момент мне и вовсе показалось, что я чувствую запах леса. С большой неохотой я вернулась в реальность и расправила плечи. Мне необходимо было произвести впечатление, когда я появляюсь в классе, в поисках которого я и находилась, отчасти потому, что мне нравилось внимание, а отчасти потому, что я знала: если мне удастся выглядеть внушительно, никто не станет ко мне соваться. Ни учителя, ни глупые девицы, мечтающие подружиться с тобой «на веки вечные», никто, кроме парней, которые будут волочиться за мной и тут же окажутся рядом, стоит мне только свистнуть.

Я слегка взбила свои длинные черные волосы, придав им немного объема, и вошла в класс. Я была ярко накрашена, а мои джинсы так сильно облегали тело, что доставляли крайнее неудобство, однако я взяла привычку сутулиться, что несколько облегчало ситуацию. Выдув из жвачки пузырь, я приподняла бровь и презрительно обвела взглядом класс в поисках свободного места. Все присутствующие тут же уставились на меня, поэтому я прошла к среднему ряду и уселась за парту точно посередине. Черт. Вот она обратная сторона опозданий. Я сняла пиджак и бросила на пол рюкзак. Я даже не посмотрела в сторону нового учителя, чей голос стих, стоило мне появиться. Несколько учеников захихикали, и я послала презрительную усмешку в их сторону. Потом все стихло. И я, наконец, огляделась по сторонам, прислушиваясь к глубокому и напряженному дыханию учеников.

— Продолжайте, — буркнула я, снова встряхнув волосами.

На классной доске большими буквами было написано имя учителя — мистер Уилсон. Я взглянула на своего нового преподавателя. Он тоже изучал меня взглядом, чуть приподняв бровь и изогнув рот в слабой усмешке. Черные давно не стриженные волосы были заправлены за уши и спадали на лоб. Видимо, он старался пригладить их, но «швабра» на его голове, очевидно, не поддавалась укладке. Я подняла брови и постаралась не рассмеяться в голос. Он выглядел как студент. Если бы не галстук и застегнутая на все пуговицы рубашка, я бы подумала, что он помощник учителя.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он.

У него был британский акцент. Интересно, что этот парень с британским акцентом забыл в Боулдер-Сити, штата Невада? Он обращался ко мне крайне дружелюбным тоном и его, казалось бы, не беспокоило мое явное неуважение. Мистер Уилсон взглянул на список учеников, висевший на доске по правую руку от него:

— Ты, должно быть, Блу Ичхоук? — спросил он приглушенно с выражением недоумения на лице. Мое имя всегда сбивает людей с толку. У меня черные волосы и ярко-голубые глаза. Это странное сочетание отличает меня от индейцев, к которым я принадлежу.

— А вы, должно быть, мистер Уилсон? — парировала я.

В классе послышались смешки, а мой новоиспеченный преподаватель улыбнулся.

— Абсолютно верно, Блу. И как я уже сказал ранее твоим одноклассникам, ты можешь называть меня просто Уилсон. За исключением случаев, когда ты опаздываешь или ведешь себя неуважительно, как сейчас. Тогда я вынужден настаивать на «мистере», — добавил он мягко.

— Что ж, в таком случае, мне стоит всегда называть вас мистер Уилсон, потому что я всегда опаздываю и всегда веду себя по-хамски. — Я широко улыбнулась ему.

Мистер Уилсон пожал плечами.

— Увидим.

Он задержал на мне взгляд на долю секунды. Его серые глаза были немного грустными и делали его похожим на одну из тех собак, что преданно смотрят на тебя влажными глазами. Это снова вызвало во мне смех. Я вздохнула поглубже, чтобы сдержать его. Я знала, что этот предмет мне не понадобится. История была последней в списке моих любимых предметов. А история Европы и того хуже.

— Литература — мой самый любимый предмет, — начал мистер Уилсон, наконец отводя от меня взгляд. Отчего-то он произнес слово «литература» по слогам: ли-те-ра-ту-ра. Я приняла удобное положение и хмуро уставилась на молодого профессора.

— Вы, должно быть, спросите меня, почему в таком случае я преподаю историю?

Не думаю, что кому-то в классе было до этого дело, однако его британский акцент завораживал. Тем временем мистер Уилсон продолжал:

— Но если задуматься, какое сходство есть между литературой и тем предметом, который я преподаю?