— Как по-твоему, кто радуется больше переезду ребенка из родительского дома? Сам ребенок или родители? Англия была счастлива, когда вы «съехали». Мы закатили такую вечеринку в день, когда Америка объявила о своей независимости. Браво! Идите и не дайте двери пнуть вас под зад! — прорычал Уилсон.

— Ну, нет! Я на это не куплюсь! А война за независимость не вызывает у вас никаких ассоциаций, профессор?

— Ладно-ладно. На самом деле мама в городе вместе с Элис, Питером и тремя моими племянниками. Конечно, для барбекю слишком жарко, зато из квартиры Тиффы открывается прекрасный вид, так что будут видны фейерверки, и, что особенно круто, на крыше ее дома есть бассейн!

Всю неделю температура держалась на отметке в 118 градусов по Фаренгейту. Жара стояла просто невообразимая, поэтому перспектива искупаться в бассейне выглядела особенно привлекательно. Но затем я подумала о том, как буду выглядеть в купальнике, и мой энтузиазм померк.

— Почему вы приглашаете меня? А как же Памела? — втайне я порадовалась тому, насколько непринужденно прозвучал мой вопрос.

— Я приглашаю тебя, потому что у тебя нет работы, тебе скучно, жарко и вообще твое настроение на нуле. — Это было более чем правдой. Уилсон спустился в подвал, чтобы постирать, и обнаружил там меня, угрюмо смотрящую на пустое рабочее место и изо всех сил старающуюся не растечься по бетонному полу от жары. В последнее время я почти не собирала древесину. Зной в купе с беременностью превратили меня в размазню. И теперь я расплачивалась за это. День прошел, а на скульптуру не появилось даже намека.

— И вообще Памела сейчас в Европе, — добавил Уилсон, вываливая кучу вещей на сушилку. Ну конечно, где ж ей еще быть? Люди типа Памелы шатаются по всей Европе вместе со своими псевдоблагородными дружками. Но если Памела уехала…

— Хорошо, — согласилась я. — Устроим барбекю.

Мать Уилсона не имела совершенно ничего общего с сыном. Она оказалась худосочной блондинкой, имеющей вид истинной английской аристократки. Она бы выглядела уместно, сидя у себя дома в широкополой шляпе и смотря матч по поло, неустанно повторяя слово «бонтон!». В ее изящной фигуре и больших голубых глазах я увидела сходство с Тиффой, Элис же выглядела точь-в-точь как мать, только не настолько безмятежно. Возмутителями ее спокойствия служили трое рыжеволосых мальчишек, носящихся вокруг нее, над ней и под ней. Элис выглядела измотанно и раздраженно, в то время как миссис Уилсон держала себя довольно сдержанно. Я подумала, что Уилсон, должно быть, похож на отца. И если бы не кудрявые волосы Тиффы, я бы подумала, что он является результатом интрижки на стороне. Эта мысль заставила меня усмехнуться. Джоанна Уилсон не имеет интрижек на стороне, я была уверена в этом на все 100%. Также не было сомнений в том, что она была без ума от сына. Во время разговора она держала его за руку, ловила каждое его слово и бессчётное количество раз похлопала его по щеке.

Я держалась в стороне, проводя большую часть времени возле бассейна с детьми, не желая нарушать атмосферу семейной идиллии. Через какое-то время к нам присоединилась Тиффа, и малыши охотно переключились на нее, а она со смехом окунала их в бассейн. Я была удивлена ее поведением и явной привязанностью к племянникам. Я тут же спросила себя: почему она до сих пор не завела своих собственных детей? Тиффа явно подходила для материнства больше бедной Элис, которая потягивала алкогольные напитки, сидя на шезлонге, и визжала каждый раз, когда мальчишки создавали сильные брызги. И о чем только думала эта женщина, когда рожала одного ребенка за другим? Может быть, как и я, она просто не хотела задумываться об этом?

Тиффа была замужем за Джеком, коренным жителем Лас-Вегаса, которого ее отец, оставил работать в Англии после стажировки в Институте рака. Тиффа могла бы остаться с мужем, когда ее родители и Уилсон переехали в Америку. К тому же Элис, уже будучи замужней, тоже жила в Англии. Но получив работу в небольшой художественной галерее в восточной части Солт-Лейк-Сити, Тиффа без раздумий переехала, чтобы быть ближе к семье и получить новый опыт. Они с Джеком обручились и поженились в течение 6 месяцев. И 6 лет спустя они, очевидно, все еще были без ума друг от друга. Они переехали в Лас-Вегас, когда Джек получил постоянное место в госпитале «Десерт Спрингс», а Тиффа стала куратором «Шеффилда».

Мои глаза скользнули по Джеку, красивому и загорелому парню в светло-голубом поло и шортах цвета хаки, занятого барбекю как самый настоящий американец. Муж Элис, Питер, не принимал активного участия в готовке, однако все время вертелся рядом с Джеком, слушая его болтовню и смеясь его шуткам. В этих двоих не было ничего особенного, но они тут же заслужили мои симпатии.

Питер приходился племянником графу (я была ошеломлена, узнав, что в Англии все еще есть графы), который, по словам Тиффы, был богаче самой королевы. Я не знала, чем именно промышлял этот граф, но раз его состояние могло соперничать с королевским, надо думать, управлять приходилось многим, и Питер, явно был подкован в этом. Возможно, именно богатство привлекло в нем Элис, однако, как по мне, в нем была масса других достойных черт. Питер был простым, Элис яркой, он был спокойным, а она нервной, он был воспитанным, она резкой. У него была ослепительная улыбка и скромные манеры. А волосы были такими же рыжими, как и у его отпрысков. Я искренне надеялась, что все они нанесли на себя крем для загара. Я же от природы была смуглой, поэтому могла не бояться солнца.

Я вышла из бассейна и быстро проследовала к месту, где оставила свою одежду. По дороге мы с Уилсоном заехали в «Target», где я купила себе скучное голубое парео, которое бы привлекало ко мне как можно меньше внимания. Мне совершенно не хотелось расхаживать в черном бикини, которое прошло отбор в новую жизнь шесть недель тому назад. Все-таки беременность не очень сочеталась с купальниками. Впрочем, я полагала, что некоторые женщины думали иначе. По мне же, это выглядело мерзко, из разряда тех ужасных фоток на Фейсбуке, где беременные женщины обнажали все, что можно, а их мужья целовали их в огромный живот. Я была уже на пятом месяце, и мой живот выглядел как аккуратный холмик, однако по сравнению с тем, каким он был, сейчас он казался мне просто гигантским. И я размышляла над тем, станет ли он вновь таким же аккуратным и плоским как раньше.

Уилсон все еще беседовал с матерью, сидя на шезлонге под раскидистым голубым зонтом, под которым они расположились сразу же после нашего приезда. Историк представил меня своей матери как «подругу и съемщика», не став вдаваться в подробности. Казалось, Джоанна Уилсон удовлетворилась этим описанием, хотя ее брови слегка приподнялись, и она осведомилась о Памеле, о которой, как она думала, я не должна была знать. Очевидно, она была связана крепкой дружбой с родителями девушки.

Я старалась держаться от них подальше, однако, когда Джоанна замолчала на полуслове, я поняла, что она заметила мой живот. Я быстро накинула на себя парео и притворилась будто не заметила неловкой паузы. Тем временем Джоанна возобновила разговор, словно и не останавливалась, однако, когда я украдкой взглянула на Уилсона, то обнаружила, что он смотрит на меня со странным выражением на лице. Ее реакция также не укрылась от него.

— Тиффа? Бифштекс готов, детка. Давайте есть, — обратился к жене Джек, которая в этот момент хохотала как ведьма, держа на закорках младшего из племянников и уворачиваясь от водяных пистолетов старших.

— Мы ведь будем есть внутри, не так ли? — послышался голос Элис из-под одного из зонтов. — Я больше не в силах выносить эту жару.

— Можем и так, и так, — ответила Тиффа, вылезая из бассейна вместе с маленькой «Мартышкой», все еще сидящей на ее спине. Можно расположиться в квартире. Джек отнесет немного бифштекса вниз. Так что при желании каждый может либо остаться и поесть здесь, у бассейна, либо пойти в прохладную квартиру.