- Нет, - рассмеялся Веселуха, - Генрей и Анрей нет, это точно. Разве Анджей какой-нибудь.

И только он это сказал, как в дверь постучались, и госпожа Койотова доложила:

- Ян Владиславович, к вам.

Круть - дверь отворилась так, что вихрь морозного воздуха влился в комнату, и форточкой хлопнуло. На пороге стоял молодой Веселуха. Одет он был в большую заячью шубу, короткие штаны и больше ни во что; по всему его мощному телу распространялся сливочный загар; а в ухе висела круглая серьга. Серьга значила, что мыс Горн переплавлен.

- Здравствуйте, отец, - сказал молодой Веселуха. - Говорят, вы богаты?

- Следует отличать личное богатство от того, которым управляешь, напомнил Ян Владиславович.

- Понимаете, - молодой Веселуха замялся, - я тут задумал одно дельце... дельце требует... э-э... средств. И вот я подумал... что уж раз вы не принимали участия в моем воспитании... то вы, может быть, сможете...

- А зачем тебе деньги? - поинтересовался Веселуха-отец.

Юноша оглянулся на Рябинина.

- Этот не донесет, - успокоил его Ян Владиславович. - Он мой лучший друг.

- Простите, - поклонился молодой Веселуха. - Так вот... воцаряться я намерен.

- Ю! - присвистнул Веселуха. - И какую же страну ты намерен осчастливить?

- Будто вы не знаете, где можно относительно легально воцариться, покосился сын. - Конечно, в Польше. Но денег надо много. Чуть-чуть у меня уже есть. Но надо еще. Вы не согласились бы мне помочь?

Веселуха-старший захихикал.

- Это моя святая цель! - обидчиво высказался предок (потомок). - А вы, папаша, смеетесь.

Они вдруг встретились взглядами; у Генри глаза были не темные, как у мадам Веселухи, а светло-серые, как у отца.

- Святая цель, - повторил Ян Владиславович мечтательно. - Вишь! Однако, друг мой: с деньгами это тебе каждый воцарится. А ты попробуй воцариться без денег. Если тебе это удастся, у Польши будет хороший государь.

Глава 11: В Москву

Выводи, рассвет, войска по степи

Вижу, как тебе ночь поддается

На тяжелой золотой цепи

Бог вытягивает солнце из колодца

Из колодца с острыми краями

где ледяное эхо в стенах плещется

А мне уже давно весна мерещится,

Но город спит в морозной дымной яме

Президент России Владимир Борисович Тугин превыше всего ценил мудрых советников и хорошие законы. Раннее утро стояло над Москвой, безветренное, морозное. Солнце озаряло Кремль, в гладких зеркалах среди брызг зари отражался сам господин Тугин, - он сидел в кресле, ловко закинув ножку на ножку, - и Альберт Ферг, с которым мы уже встречались.

- Насколько точны эти ваши сведения? - спросил озабоченно Тугин.

- Весьма, - печально подтвердил Ферг. - Если американцы выберут эту бабу, Айн Раф, судьба великой державы окажется в лапах грязных игроков с востока.

- Это не мусульмане, насколько я понимаю, - возразил Тугин, сдвинув пшеничные бровки. - Они въехали в Запад и прониклись всеми его привычками.

- Настолько, - подтвердил Ферг, - что их ставленница в Америке - черная женщина... да еще лесбиянка.

- Да ты что, - подивился Тугин.

- А почему министром обороны стала мисс Зара Тустра? - сказал Ферг. Этой девчонке нет и двадцати пяти. Только поэтому.

Тугин развел руками:

- Мне все это кажется дикостью.

- Честно признаться, мне тоже, - пробурчал Ферг, поглаживая трехдневную щетину. - Я даже не знаю, какие слова выбрать для масштаба происходящего, чтобы одновременно не напугать людей.

- А что - пугать, не пугать, - возразил Тугин спокойно. - Бояться не нужно, нужно адекватно оценивать обстановку. Давать равномерный ответ, - вы меня понимаете?

Кабинет президента был убран не в роскошном стиле прошедшего десятилетия, и уж тем более ничто не напоминало время запоя и застоя, водку, золото, нефть и уран. Это был скорее кабинет директора высокотехнологичной, может быть, японской корпорации. Свет, льющийся непонятно откуда, стекло, скромность, алюминиевые трубки.

Ферг посмотрел на президента с сомнением.

- Не в обиду, Владимир Борисович... но вы как только воцарились, сразу взяли такой тон... Россия - супердержава, верность традициям... А сил у нас нет. Ну, не то чтобы совсем нет, я не паникую, вы поймите меня правильно. Что-то есть. Но это все краткосрочное, конъюнктурное, и так медленно, ненадежно. Для того, кто знает об истинном положении дел, выбранный вами тон выглядит как блеф.

Тугин искоса взглянул на советника:

- А многие ли знают?

- Я и парочка моих врагов, - ответил Ферг. - Но это неважно. Важно другое: вы-то сами понимаете, какие делаете авансы?

- Да, абсолютно, - твердо сказал президент. - Альберт, вы же прекрасно знаете, что рынок - это и психология. Важно держать удар. Важно казаться, а быть - не так важно.

Альберт Ферг иногда восхищался президентом. Разница между ними состояла именно в том, что Тугин все принимал всерьез. Ферг, конечно, тоже чувствовал и долг, и ответственность, но все же он был игрок, а Тугин этим жил.

- Случись то, о чем вы думаете, - медленно сказал Тугин, глядя в окно на дальние заснеженные поля, - мы все равно ничего не сможем сделать. В такие минуты нам остается только молиться и не творить глупых подлостей, чтобы дух народа мог проявиться в полной мере... Людей вот мало хороших! Вот вы ездили в Петербург; кого-нибудь нашли?

- Все наши уже здесь, в Москве, - развел руками Ферг, - и протухли от долгого соприкосновения с тухлятиной. А те, что не протухли, пьют муравьиную кислоту в качестве профилактики. Одного, правда, нашел: это ведомый вам Веселуха, бизнесмен, создатель приборов, удовлетворяющих потребности до того, как они возникли.

- До того, - подивился Тугин. - Это что же, догоним и перегоним Америку? А откуда блага?

- Блага не берутся ниоткуда. Прибор помогает им воссоединиться в нужной пропорции, - поклонился Ферг.

- И что же, - продолжал Тугин растерянно, - что, вы предлагали этому человеку приехать к нам? Почему вам это пришло в голову? Мне это, право, странно. - Тугин посмотрел на советника: Альберт Ферг сидел прямой и холодный. - Мне почему-то кажется, - продолжал президент, пристально на него глядя, - что эта встреча для вас была очень важна.

Ферг промолчал; Тугин почувствовал, что равновесие и тепло уходят из его живота.

- Не темни, - приказал он уже с некоторой тревогой. - Смотри у меня!

Ферг повернул голову и сказал:

- Время покажет.

Время покажет! Ох, покажет вам время!

В большой инвестиционной компании "Гуру", в самой дальней и неуютной комнате сидели брокеры - покупали и продавали. Солнце повышалось и понижалось, ветер дул в разные стороны, гулял по коридорам, как ручей, спускался по дубовым ступеням. В широкое окно с перекладиной брокерам было видно, что делается в мире. Помимо этого, перед каждым из них был экран, на котором маркером, мелом были изображены японские свечи, и пять таблиц различных финансовых инструментов, менявших свои показатели; еще один большой экран, говоривший по-американски, торчал в углу комнаты.

Но и этого брокерам было не довольно. Ровно в десять утра в торговый зал вбежал Аналитик, выхлебал из чашечки кофе, посмотрел в его гущу и принялся причитать:

- Доу-Джонс продолжил падение. Российский рынок акций корректируется. Moody's пересматривает решение о поднятии рейтингов России. Ходят слухи. Лично я считаю, что это боковой тренд. Просто коррекция. Рынок оттолкнется и снова пойдет вверх... Маржа... Тенденция...

Так он шаманил минуты три, и в конце сказал, мигая круглым черным глазом:

- В листинг всех российских бирж вошли новые акции, и я обращаю ваше особенное внимание именно на них! Советую! Это акции так называемого холдинга "Амарант".

- Ага! - хором воскликнули брокеры. - Ну, и что же нам с ними делать?

- Покупать! - сказал Аналитик.

Тогда самый толстый брокер, похожий на портрет декабриста Якубовича, поманил Аналитика к своему компьютеру, завязал вокруг его шеи угловатую красную кривую и сказал: