Вечером Джоанна с большой неохотой отправлялась к Лорримерам, сознавая, что Джимми ожидает от нее отказа от принятия какого бы то ни было решения до того, как они обсудят все вместе еще раз. Но что бы он ни говорил, она должна ехать, и никто не убедит ее в обратном. По крайней мере, именно это Джоанна без конца повторяла про себя.

Мистер и миссис Лорример, как обычно, встретили ее приветливо. Миссис Лорример очень нравилась Джоанна, она была уверена, что эта девушка станет хорошей женой для Джимми. Джоанна радовалась тому, что скоро войдет невесткой в дом миссис Лорример: Джимми, как и она сама, был единственным ребенком в семье, а родители всегда хотели иметь дочь. Мистер Лорример владел небольшим, но приносящим очень неплохой доход гаражом, а Джимми работал у своего отца. Когда-нибудь мистер Лорример уйдет в отставку и передаст все сыну, который уже сейчас строил планы расширить дело, в чем Джоанна полностью его поддерживала. Их будущее казалось обеспеченным и благополучным, отношения между ними были ровными, а с вступлением в брак эти узы должны стать еще более прочными. И если бы она не написала письма отцу, ей бы не пришлось сегодня испытывать чувство, будто она предает кого-то. Эти мысли мучили Джоанну, когда она пила кофе со своими будущими свекром и свекровью. Джоанна почувствовала, что Джимми не рассказал им о произошедшем в день похорон.

Джоанна вздохнула, окидывая взглядом уютную обстановку гостиной Лорримеров. Дом примыкал к гаражу; когда мистер Лорример решит отправиться на покой, они с Джимми переедут сюда: себе его родители собирались купить маленькое бунгало. Таким образом, когда-нибудь эта гостиная будет принадлежать им с Джимми. Она пожалела, что он не рассказал неожиданную новость родителям. Сейчас ей было бы легче встретить их осуждение, а не сидеть вот так, притворяясь, будто ничего не произошло.

Наконец Джимми завел об этом разговор, и когда Джоанна попыталась объясниться, он сообщил родителям свое мнение. Миссис Лорример казалась раздраженной, она обеспокоенно взглянула на мужа и сказала:

— Но, Джоанна, как ты можешь уехать в такое время! Осталось всего двенадцать недель до венчания, и вдруг... такое... ты осталась одна; естественно, папа и я собирались заботиться о тебе.

Джоанна нетерпеливо покачала головой.

— Честное слово, миссис Лорример, когда я писала отцу, то не ожидала, что произойдет подобное. Однако я и сейчас уверена — он имеет право знать о смерти моей матери.

— Но почему? — миссис Лорример снова привела старые аргументы о том, что он нисколько не беспокоился о них все эти годы, а Джоанна сидела молча, не имея доказательств, и потому не в состоянии была ничего отрицать. Ей пришлось дождаться, когда та закончит, и тогда сказать:

— Ну, я думаю, вам следует знать, что я все-таки еду... — Джоанна прикусила губу, — в конце следующей недели!

Джимми вскочил на ноги, сунул руки в карманы и сердито уставился на нее.

— Ты имеешь в виду, что уже определенно обещала этому Кастро, что едешь?

— Да. — Джоанна прижала ладони к вспыхнувшим щекам.

Мистер Лорример задумчиво раскуривал трубку.

— А как насчет венчания? — отрывисто осведомился он.

Джоанна вздохнула.

— Ну, я же не собираюсь пробыть там долго. Наверное, недели две.

Мистер Лорример кивнул и пожал плечами.

— Ну что ж, Джимми, все это звучит не так уж неразумно, — сказал он тихо.

Джимми, ссутулившись, заходил по комнате, как зверь в клетке.

— Для тебя, вероятно, — сердито пробормотал он.

— Ну как ты не понимаешь! — воскликнула Джоанна, ухватившись за поддержку мистера Лорримера, как утопающий за соломинку. — Разве могу я отказаться, подумай сам!

Миссис Лорример казалась еще более недовольной.

— Ты тоже могла бы подумать о Джимми, — резко заявила она. — Как бы тебе понравилось, если бы он помчался на Средиземное море с другой женщиной?

Джоанна развела руками.

— Но в моем случае нет ничего общего с этим! — воскликнула она. — Мистер Кастро дальний родственник отца, и для нас обоих это не увеселительная прогулка.

— Ну и кто же он кроме этого? — раздраженно спросила миссис Лорример. — Чем он занимается?

Джоанна отхлебнула кофе.

— Вообще-то, он биохимик.

— Биохимик! — в голосе Джимми кипела злость. — Что это означает?

Джоанна вздохнула.

— Я не совсем уверена. Кажется, его наука связана с изучением живых организмов. Во всяком случае, думаю, он приехал в Англию по делу, и мой отец воспользовался этим обстоятельством и попросил об услуге.

— Если вас интересует мое мнение, все звучит довольно странно! — заявила миссис Лорример, покачивая головой. — И мне это не нравится, Джоанна. Молодая девушка едет на какой-то греческий остров с мужчиной, который не является ее близким родственником и которого она даже не знает. Очень жаль, что твоя мать умерла и не может тебя предостеречь от ошибки. Если бы вы с Джимми уже были женаты, тебе не пришла бы в голову такая легкомысленная идея!

— Но, миссис Лорример, речь идет о моем отце, а не о Димитри Кастро.

Миссис Лорример фыркнула и, не говоря больше ни слова, покинула комнату. Угрызения совести жестоко мучили Джоанну. Все точно так, как говорил Димитри Кастро: совесть сопротивлялась ее естественному желанию встретиться с отцом и гасила радостное волнение при мысли о скорой поездке к нему. Она с надеждой взглянула на мистера Лорримера, но теперь он казался равнодушным и промолчал на ее немой призыв о помощи. Он поднялся вслед за женой со словами:

— Пойду, надо позвонить Мастерсону. Он обещал мне достать сегодня кольца.

После его ухода Джоанна поднялась.

— Я пойду, Джимми, — сказала она натянуто. — Я... Я не могу больше переносить все это.

Она слепо вышла в прихожую, где оставила свое пальто, и, не попрощавшись, вышла из дома. Но не успела она пройти и нескольких ярдов, как щегольская спортивная машина Джимми притормозила рядом с ней.

— Ну же, Джо, — сказал он просящим тоном, — забирайся.

— Нет, — Джоанна не смотрела на него.

— Джоанна! — голос Джимми стал сердитым. — Садись же. Я отвезу тебя домой.

Джоанна повернулась и, поколебавшись, села с ним рядом, вглядываясь в его лицо в полусумеречном свете уличных фонарей. Джимми повернулся к ней лицом, положил руку на спинку сиденья.

— Ох, Джоанна, — задохнувшись, прошептал он, притянул ее к себе и прижался губами к ее губам.

Мгновение она противилась, потом ответила на поцелуй, охотно обняв его за шею, мысленно уговаривая его помочь ей забыть все проблемы, так мучившие ее. Он был нежен, и Джоанне стало легче в его объятиях. Она сказала:

— Мне очень жаль, Джимми.

Джимми вздохнул, внимательно и чуть сердито посмотрел на нее.

— И мне тоже. Но поскольку ты твердо решила ехать, я не могу отпустить тебя, не сказав, как сильно люблю тебя и как ты мне нужна. О, я знаю, что я глупец... ну, вот и все.

Джоанна взяла его лицо меж ладоней и задохнулась: она почувствовала себя предательницей. Джимми так мил, так нежен. Была ли это просто тяжесть из-за нечистой совести оттого, что она понимала: она на самом деле радуется предстоящей поездке, возможности сбежать от обыденной жизни?

— Я рада, — сказала она тихо, — мне очень не хотелось расстаться в ссоре.

— И ты уедешь на следующей неделе?

Джоанна кивнула.

— Да. В следующие выходные.

Джимми вздохнул.

— Ну, думаю, говорить больше не о чем, — заметил он довольно безрадостно. — Я не сторонник твоей идеи, но если ты этого хочешь...

Пока он вез ее домой, Джоанна подумала, что Джимми и в самом деле не смог повлиять на ее решение, как совершенно точно предсказал Димитри Кастро.

— Ох, этот проклятый Димитри Кастро, — прошептала она невнятно. — Он слишком много понимает!

Набережные Пирея дремали под жарким солнцем. Шум и суета порта на некоторое время замерли, и над яхтами, стоящими у причалов, висело марево. Воздух был необычайно прозрачен и чист, белые паруса на фоне ярко-бирюзового неба казались ослепительными. Небольшие волны нежно покачивали корабли и с тихим шипением разбивались о камни причалов.