Когда пришло письмо Балдуина II, Бернару было всего двадцать восемь лет от роду, но его мнение уже стало самым веским в христианской Европе. Его влияние простиралось настолько далеко, что он чуть ли не манипулировал Папой Гонорием II, своим бывшим послушником. В душе Бернар был реформатором, желавшим очистить церковь от скверны, приблизить ее к нравственности, которую проповедовал Иисус Христос, и уничтожить ее врагов. Идея рыцарского ордена, действующего по монастырскому уставу, заставила Бернара подскочить от восторга. В своем энтузиазме он не ограничился тем, что добился папского одобрения; он дошел до того, что приложил руку к формированию ордена. Он сформулировал цели и идеалы, записанные в Уставе нового ордена, воспользовавшись случаем наложить личный отпечаток на Христово воинство. Будучи потомком старинного рода французских рыцарей, Бернар теперь смог как бы продолжить дело предков, руководя войсками, хотя не мог себе позволить выйти на поле боя из-за хрупкого здоровья. Прибыв вместе с товарищами в папский двор, Ги де Пейен обнаружил, что его праведный кузен Бернар уже навел мосты. Папа встретил его теплым приветом и словом похвалы. Дабы удовлетворить просьбу тамплиеров, Гонорий созвал на будущий год специальный собор в Труа, столице Шампани. В ожидании собора Гуго и Андре де Монбар встретились с Бернаром. На этой семейной встрече Бернар заверил двоюродного брата и дядю, что они получат для своего военного ордена все, о чем мечтали, и даже сверх того.

Граф Шампанский, чьи вассалы встали во главе ордена, тоже оказывал ордену всемерную поддержку. Он первым откликнулся на призыв Бернара даровать тамплиерам землю и деньги, дав им землю в Труа. Это легло в основу нового начинания – создания «прецепторий» по всей Европе. Эти учреждения в каждой христианской стране действовали как провинциальные базы снабжения, поддерживавшие действия тамплиеров в Святой Земле. Они вербовали новых членов, учили их Уставу и даже основам выучки боевого взаимодействия; надо сказать, что идея согласовывать свои действия в бою с другими была в новинку для военного искусства Средних веков. В обязанность руководившим ими рыцарям – «прецепторам», то есть наставникам – вменялось получение максимальных прибылей от имущества тамплиеров, включавшего в себя крестьянские хозяйства, сады и виноградники, а со временем мельницы, сукновальни, кузни, пекарни, рынки и даже целые деревни. Чистую прибыль затем переправляли в Иерусалим и зачастую пускали на удовлетворение потребностей ордена в могучих боевых конях, оружии, доспехах, железе и древках для стрел. Они поставляли инструменты для строительства и прочих ремесел и даже лес для постройки осадных орудий, кораблей и зданий, добыть который на поросших редким кустарником равнинах и холмах Святой Земли было нелегко.

Вся эта сложная и прибыльная структура возникла благодаря увещеваниям Бернара Клервоского и последующим посещениям Ги де Пейеном христианских государей. Король Французский тотчас же одарил тамплиеров землей, и вся верхушка французской знати последовала его примеру. Путешествуя по Нормандии, де Пейен был принят королем Стефаном Английским, осыпавшим новый орден денежными и земельными дарами и устроившим так, чтобы Гуго посетил английских и шотландских дворян. Жена Стефана Матильда преподнесла им ценное английское поместье Кроссинг в Эссексе, и тамплиеры развивали его год за годом, пока оно не вышло в ряд самых продуктивных хозяйств. Эффективность земледелия могут проиллюстрировать хотя бы циклопические амбары, построенные для хранения урожаев, собранных в имении (как пишут, Совет графства Эссекского уже завершает подготовку этой впечатляющей части храма в Кроссинге для публичного обозрения, так что посетители скоро смогут прогуляться по величайшему из средневековых амбаров во всей Европе).

Для испанских же христиан мусульманская угроза была не байкой, принесенной трубадурами, а опасностью завоевания и погибели, что ни день стучавшейся им в дверь.

В Испании борьба с маврами была наипервейшей заботой христианских владык, с восторгом выслушавших описание Ги де Пейена в величайших подробностях нового ордена, – не потому, что тот принес облегчение Святой Земле, а потому, что сулил поддержку и в их собственных войнах против неверных. Вполне понятно, что даровые земли и замки не замедлили появиться в стране, где тамплиер, вступивший в орден сегодня, мог выйти на бой уже завтра.

Но Бернар уделял привлечению людей ничуть не меньше внимания, чем накоплению имущества. Он побуждал молодых людей взять в руки меч Ордена Тамплиеров, противопоставляя святую жизнь тамплиера, столь угодную Богу, духовному разложению светских рыцарей, посвящавших свои жизни тщете, прелюбодеянию, грабежам и стяжанию, и вынужденных расплачиваться за многие грехи. Зато жизнь, посвященная Христу, целомудрию и молитве, а то и отданная в сражении с неверующими, – расплата, способная окупить любой грех и даже множество грехов. Опираясь на это, Бернар взывал к sceleratos et impius, raptores et homicidas, adulteros, «безнравственным и нечестивцам, насильникам и разбойникам, прелюбодеям» спасти свои души, вступив в число рыцарей Храма. Это гарантированное отпущение грехов давало отличный выход и отлученным от церкви. Принятие обета тамплиера свидетельствовало о смирении перед церковью, а жизнь, отданная войне за Крест Господень – высочайшая епитимья, вполне отвечающая требованиям Господа к наказанию кающихся грешников.

Немалую часть рекрутов составили также бедные рыцари, не имевшие средств на приобретение коней, доспехов и оружия. Все это – да вдобавок оруженосцев и слуг – давали им при вступлении в орден. Здесь им гарантировали приличный стол и кров, и какими бы жалкими и несчастными они ни чувствовали себя перед тем, их самоуважение тотчас же восстанавливалось.

Очень быстро стало очевидно, что обет бедности относится только к самим рыцарям, а не к ордену в целом. Тамплиер, не имея права владеть личным имуществом, вынужден был довольствоваться тем, что предписывал ему новый Устав тамплиеров: тремя конями, одеждой, белым плащом, кольчугой, шлемом и сбруей, а также обязательным мечом, щитом, копьем, ножом, боевым топором и булавой, не говоря уже о ряде личных пожитков наподобие постели и кухонной утвари. Если взять все вместе, по вступлении в орден тамплиер-новобранец получал такую уйму добра, что оно никак не вписывалось в средневековое представление о бедности. (Один лишь боевой конь-тяжеловес стоил примерно столько же, сколько вольнонаемный работник получил бы за четыре сотни дней труда.)

Вдобавок ко всему, новоявленный тамплиер проникался чувством собственного достоинства. Быть может, он стыдился прежнего поношенного, латанного-перелатанного платья, завидуя роскошным одеяниям равных ему по званию, но одежды, полученные им от ордена тамплиеров, годились на все случаи жизни – он мог с честью явиться в них пред ликом любого короля или императора. При этом он еще и обзаводился друзьями в боевом товариществе, с гордостью осознающими общую принадлежность к воинству, находящемуся под командованием самого Отца Небесного. Тамплиеры являют один из первых примеров esprit de corps (что в переводе с французского означает «честь мундира» – заметим, это выражение представляет полную противоположность «покорности»). Вполне вероятно, что христианские государи сожалели о вербовке надежных, верных рыцарей из числа своих вассалов, зато они с радостью встречали в своих владениях обращение – и прежде всего отъезд в дальние края – нечестивцев, насильников, убийц и еретиков. Эти новообращенные наверняка повлияли на деятельность и политику ордена, привнеся в него злобу, заносчивость, агрессивность и обидчивость.

Устав, замышленный Бернаром для нового ордена, был построен по образцу устава ордена Святого Бенедикта Нурсийского. Опираясь на обеты бедности, целомудрия и покорности, он также накладывал строгие требования на питание, продолжительность ежедневных молитв и время, проводимое в уединении для молитв и благочестивых размышлений в атмосфере намеренного удаления от мира непосвященных. Некоторые из этих правил попросту не годились для людей, призванных сражаться, а не сидеть в кельях, и пребывать в гуще мирской деятельности. В соответствии с этим мясо к столу тамплиера допускалось в больших количествах, посты же, напротив, не поощрялись, а возбранялись, поскольку могли подточить его силы. Ему надлежало ежедневно молиться, однако в обязанность вменялись и повседневные воинские дела, вроде присмотра за лошадьми и снаряжением, чтобы те были наготове, как только прозвучит зов на битву. Были предусмотрены и случаи, разрешавшие от некоторых обязанностей, – так, запрещалось призывать в часовню для молитвы стоящего на часах тамплиера.