Устав требовал полного и безоговорочного подчинения рыцаря-тамплиера своим начальникам. У командиров в бою попросту не было времени растолковывать всякий приказ, так что тамплиеров учили подчиняться сразу же и без расспросов; ныне этот бесценный вклад в военное искусство стал общей нормой. Дисциплина была обязательна для всех и вся, невзирая на ранги и звания. Так, великого маршала Ирландии, не подчинившегося магистру Англии, заточили в тесную келью для кающихся в стенах Храмовой Церкви в Лондоне, где и уморили голодом до смерти.

Разумеется, половая жизнь занимала средневековую церковь чуть ли не прежде всего. Для церкви любые ее проявления – от похотливых взоров до радостного вступления в близость – были происками дьявола. Святой Фома Аквинский писал, что греховны любые половые связи. Близость в браке менее греховна, нежели вне его, но все равно греховна. А Святой Августин вообще проявил к ней ярую непримиримость, призывая к прекращению всяких половых связей, даже в браке. Когда же ему указали, что без близости не будет и детей, так что человечество вымрет за одно поколение, он ответствовал, что подобный исход будет к величайшей всеобщей выгоде: когда люди сойдут с лица земли, сложатся самые подходящие условия для пришествия Царствия Божия. Вполне понятно, что тамплиеров, сражающихся за Крест Господень, надлежало совершенно избавить от происков дьявола, так что половая жизнь в любых аспектах строго-настрого возбранялась им.

Искушений следовало избегать везде и во всем. Тамплиер не мог обнять или поцеловать собственную мать или сестру. Ему не дозволялось оставаться наедине с женщиной любого возраста. Ему не полагалось находиться в доме во время родов. Не было упущено из внимания и мужеложство – вероятно, благодаря человеку, какового Бернар ненавидел и проклял как ип succube et ип sodomite, «суккуба и содомита», известного некоторым священнослужителям своего круга под издевательским прозвищем «Флора». Бесстыдные гомосексуальные похождения не помешали его восхождению до сана епископа Орлеанского, хотя как раз его присутствие на соборе в Труа, возможно, и заставило Бернара особо оговорить запрет на мужеложство в ордене тамплиеров. Вдобавок к постоянному ношению белого шерстяного пояса, призванного напоминать об обете целомудрия, тамплиер должен был всегда носить кожаные подштанники, даже укладываясь в постель – а может, особенно укладываясь в постель. В общей спальне свет должен был гореть всю ночь напролет, дабы воспрепятствовать ночным посещениям. Тамплиер не смел допустить, чтобы его обнаженное тело видел хоть кто-нибудь, даже другой тамплиер. Это правило не мешало мытью, ибо тамплиер никогда не мылся целиком. (Хоть это вышло и непреднамеренно, но правило, запрещавшее снимать подштанники и мыться годами, в удушающе жарком климате помогало тамплиерам блюсти обет целомудрия, поскольку заскорузлая потная кожа, источавшая зловоние, сводила сексуальную привлекательность рыцаря к минимуму.)

Одно из правил Бернарова Устава тамплиеров неожиданно обернулось выгодой: рыцарям позволено было коротко стричься, но при том отпуская бороду, – в противоположность европейской светской моде на длинные волосы и чисто выбритые лица. Надо сказать, в те времена усы и борода считались на Ближнем Востоке символом отваги и мужества – впрочем, отчасти это мнение живо и по сей день. Даже те, кто не отращивает окладистые бороды на манер шейхов Саудовской Аравии или шиитских имамов Ирана, по-прежнему хранят верность густым усам Ирака, Сирии и Турции. А уж во времена крестовых походов христиане с гладкими лицами казались противникам женственными и нелепыми.

Один летописец отметил, что когда мусульманский эмир призвал детей в свой шатер, дабы представить навестившим его христианским дворянам, его маленькая дочь в ужасе прильнула к отцу, залившись слезами: ей еще ни разу в жизни не доводилось видеть мужчин с безволосыми лицами. Она считала их уродливыми и жуткими, а отец, разделявший ее мнение, не выказывал этого только из любезности.

Пожалуй, ярче всего иллюстрирует роль бороды для восточного человека история, в которой Балдуин I, тогда еще граф Эдесский, ловко воспользовался этой традицией ради собственной выгоды.

Вскоре после вступления на Эдесский престол Балдуин женился на дочери богатого армянского князя Гавриила. Однажды, оказавшись в стесненном положении, Балдуин обратился к тестю с просьбой ссудить его деньгами, но получил категорический отказ. И тут у Балдуина, отпустившего бороду из уважения к обычаям своих подданных-армян, созрел любопытный план. Он заявил тестю, что задолжав своим солдатам и слугам тридцать тысяч золотых византинов, принес им священную клятву без промедления уплатить им или опозорить себя сбриванием своей роскошной бороды. Князь забыл обо всем на свете, ужаснувшись унижениям и бесчестью, которые обрушатся на него, если в семье появится зять с бритым лицом, и согласился дать Балдуину займ, но только при условии, что тот принесет святую присягу больше никогда, ни при каких условиях не давать ручательств, которые могут стоить ему бороды. Видимо, в этом и заключается одна из причин мнения мусульман Святой Земли, что тамплиеры – люди совсем иной породы, нежели прочие христианские крестоносцы, мужественнейшие и посему наиболее достойные уважения.

Как и следовало ожидать, в предстоящие 180 лет Устав не раз переписывался и дополнялся, иногда из него даже кое-что вычеркивали, но иерархия ордена оставалась в неприкосновенности. В отсутствие Великого Магистра магистр любого края властвовал над тамплиерами страны безраздельно, но тотальная власть находилась в руках Великого Магистра. Хоть он порой и спрашивал совета у соратников, решения принимал исключительно единолично. Он мог по собственному произволу делегировать свои полномочия кому вздумается или изъять их. Он в любой момент мог приостановить действие Устава или изменить его, если полагал, что обстоятельства требуют перемен.

В рамках ордена Устав действовал прекрасно, но самочинно занять в миру определенное положение тамплиеры не могли. Чтобы такое положение обрело силу закона, оно должно было исходить от высоких властей. И когда это произошло, весь крещеный мир обратил внимание, что сей военный орден получает редчайшие привилегии.

Не прошло и десяти лет, как Папа Иннокентий II издал буллу «Отпе datum орйтит», даровавшую ордену тамплиеров «Всякий великий дар», освобождая тамплиеров от подчинения каким-либо властям земным – будь то светским или духовным – конечно, за исключением самого Папы. Пожалуй, высочайшей независимости для христианской организации невозможно и вообразить, ведь никому на свете не дано подняться выше самого земного наместника Христа. Отныне тамплиеры могли взимать десятину, но не должны были платить ее. Никто не смел требовать от тамплиера присяги. Никто не смел требовать никаких изменений в их уставе. Ни один государь не имел права применять к тамплиерам свои гражданские законы.

Ни один епископ, архиепископ или кардинал не смел отдавать им приказы или вмешиваться в их действия.

Они даже могли избавиться от любого священника, пришедшегося им не по вкусу. В частности, булла гласит: «…вам надлежит иметь собственных церковнослужителей и капелланов, в своем доме и в своем ведомстве, невзирая на епископа епархии, согласно полномочиям, вверенным вам непосредственно Святой Римской церковью. Оным капелланам надлежит в течение года проходить испытание, и буде они причинят ордену неудовольствие или просто окажутся бесполезными таковому, вы можете по произволу отослать их прочь и назначить лучших. Сим же капелланам не должно вмешиваться в дела управления орденом».

Пагубность первородного греха послужила благовидным предлогом для предоставления тамплиерам права владеть собственными церквями и кладбищами, ибо даже по смерти не должен тамплиер мешаться с людьми, «угодничавшим» женщинам: «…Далее мы даем вам право основывать святилища в пределах любых имений тамплиеров, дабы вы могли там посещать святые службы, равно как и предавать погребению. Ибо негоже и опасно для душ братьев упомянутого Братства Храма соприкасаться локтями с грешниками и женскими угодниками».