Из-за нехватки рабочих рук цацкаемся и с тем, кто этого не заслуживает, нянчимся со взрослым недорослем, а тому нравится капризничать, он не спешит расставаться со скверными привычками.

Вот так же бригадиры часто отказываются стать мастерами, а мастера — прорабами.

Пересмотреть тарифную сетку нашего среднего технического комсостава? Нормально ли, что мастер зарабатывает меньше монтажника пятого разряда Ромашко? Сварщик Кириченков всей своей деятельностью напоминает, что деньги в нашу эпоху не потеряли полностью своего значения.

«Да, что-то неблагополучно в моем королевстве Востсибстальмонтаж. И мы — не исключение. Поправки нужны повсеместно! Тут непочатый край работы для наших плановиков и экономистов.

Высокомерное «не твоего ума дело» — мудрость давно минувших дней. Мы хотим, чтобы трудовой человек видел дальше, стремился вперед.

Откуда же тогда берется робость, самоограничение, нежелание выдвинуться?

Главное, по-видимому, кроется в перегрузке инженерно-технических работников, в их ответственности за план, за каждого подчиненного — и за его безопасность, и за его заработок. И это уже не какая-то сетка, а тенета ответственности. Поджилки трясутся не за себя, а за других.

Вот еду-еду-еду я по свету у прохожих на виду, а отвечаю уже не только за тех, за кого отвечал сегодня утром, но и за свежеиспеченного бригадира Шестакова.

Почему в Бхилаи таким почетом пользовался среди индийцев рашэн эксперт мистер Матви? Почему индийцы молитвенно складывали ладони у груди в знак почтения, церемонно прикладывая руки ко лбу и благодарили мистера Матви, или его, мистера Пасечника, или кого-нибудь еще из рашэн экспертов?

Потому что советские специалисты бескорыстно и дружелюбно обучали их, давали им новые умения, специальности.

Обретенная профессия мгновенно меняла судьбу человека, от него отлетал призрак голода, который неотступно всю жизнь его преследовал.

А разве в Египте было иначе? Мы с Галиуллиным видели ту же картину. И там араб, который получил специальность, например помощник машиниста экскаватора, сварщик или шофер, сразу зарабатывал в шесть — восемь — десять раз больше, чем прежде, когда перетаскивал камни или носил на голове железную миску с бетоном. Нищенский заработок не позволял землекопу, носильщику выкуривать больше трех сигарет в день; жил он впроголодь, лишен был возможности обзавестись семьей — не мог прокормить жену. Помнится, араб Фахми, после того как стал помощником машиниста экскаватора, вскоре женился. А когда Пасечники и Галиуллины уезжали из Асуана, Фахми уже работал машинистом, у него было три жены, и он благоденствовал, если это только возможно при многоженстве...

Еще в школьной хрестоматии мы читали, что в мире есть царь, этот царь беспощаден, голод — названье ему. И какое счастье, что все мы — не верноподданные этого царя.

Он был жесток ко всем подряд. А мы бываем излишне покладисты, либеральны ко всем подряд. В том числе к лентяям, неумейкам, слабакам, трусам, пьянчугам, болтунам...

Где кончается честная неуверенность в себе, искреннее неверие человека в свои силы, боязнь, что он слабее, чем на самом деле?

Как определить грань между скромностью и неверием в свои силы, их недооценкой? Сложность определения в том, что ищешь его наедине с самим собой.

И где начинается самоуверенность, порожденная эгоизмом, властолюбием, карьеризмом, тщеславием?..

Кто может безошибочно определить: «Вот эта задача мне по плечу, а эта не по плечу»?

Творческий работник не должен бояться задачи повыше плеча, даже если она кажется ему поначалу непосильной, неразрешимой.

Никто не знает своих подлинных возможностей. Иные из нас слишком рано останавливаются и топчутся на месте. Как узнать — по силам задача или выше сил?

Подвиг, например, всегда рождает новые силы, о которых человек в себе и не подозревал.

Ну а если ты даже переоценил свои силы? Так ли уж велик риск? Не со всякой высоты сверзишься, чаще представляется возможность благополучно, осторожно спуститься с высоты, которая оказалась не по силам.

Конечно, не во всех областях деятельности жизнь позволяет нам делать три попытки — как прыгуну в высоту или штангисту. Практика разрешает строителю лишь одну попытку. Но если единожды не рискнуть — не достичь рекорда ни мирового, ни даже личного...»

А почему Пасечник сам отказался перейти из треста в главк? Три раза министр предлагал, три раза Пасечник отказывался. Не помог и сердитый вызов в Москву, к большому-большому начальству.

В его упрямом отказе, несомненно, сыграло роль и нежелание уехать из Сибири, к которой успел прикипеть сердцем.

«Если бы я сомневался в своих силах — у меня было бы внутреннее оправдание. Но ведь в глубине души уверен, что потяну более тяжелую тележку, чем трестовская. И все-таки отказался! Это мне минус, как сказал бы Михеич...»

— Чем же в таком случае я лучше Ромашко? — строго спросил себя вслух Пасечник.

Удивленный Михеич не нашелся что ответить и не решился переспросить. Наверное, что-то недослышал или недопонял...

Еще не подоспели ранние сумерки, а лампу под картонным абажуром зажгли. Потолок закрывало сизое облако табачного дыма, подвешенное совместными усилиями трех курильщиков; четвертый жилец, Шестаков, некурящий.

По всей комнате раскиданы приметы холостяцкого неуюта. Он особенно бросался в глаза, когда постояльцы, уставшие, приходили с работы.

Маркаров лежал на койке и читал вслух журнал «Наука и жизнь».

— Вот чудеса! Оказывается, хищники намного полезнее домашних животных. И волков мы напрасно истребляли. Без них олени и зайцы ленятся бегать, жиреют. За двумя зайцами погонишься — и обоих поймаешь. Конечно, волку лестно узнать о своем новом почетном звании — санитар леса. Волку читали нравоучение, а он сказал: «Поторопитесь, а то стадо уходит...»

На стене возле койки Маркарова самодельная полка, в два ряда уставленная книгами. У изголовья веером висят открытки — Гагарин, Энгельс, Хемингуэй, Шукшин, мраморная голова Цицерона и автопортрет Сарьяна.

— Обрядили волка в овечью шкуру, — подал голос Погодаев; он сидел на койке в трусах и латал джинсы. — Что же, после того как волка назвали санитаром леса, он начнет хватать исключительно больных или престарелых зайцев, овец, телят? В бывшем году в тайге западнее Бадармы набрели мы на скелеты лосихи и двух лосят. Волчья стая подкараулила их, обложила и зарезала. Обрывки кожи да кости, жалкие объедки. А под Байкальском, на берегу речки Харлахта, стоит на отшибе подворье, мы однажды попросились туда погреться. В ту зиму волки забрались в кошару и зарезали весь молодняк. Волки в меню тоже разбираются. Ягненок-то послаще, чем старый и хворый баран. Твои родичи, Мартирос, когда жарят шашлык, тоже хотят, чтобы барашек был помоложе...

Маркаров терпеливо выслушал Погодаева, повернулся к нему, насупил смоляные, чуть сросшиеся брови и продолжал комментировать статью:

— А ядовитые змеи — закадычные друзья человека. Медицина сегодня без них — как без рук. У нас в стране водится пятьдесят четыре вида змей. И самые симпатичные — гюрза, эфа и кобра. За каждый миллиграмм яда — фунт стерлингов!..

Он дочитал про змей и вернулся к волкам. Да, Маркаров склонен называть их скорее санитарами, нежели пиратами леса. Где-то вычитал, что чернохвостый олень в тундре на Таймыре стал вымирать от голода и болезней. А были бы волки на своей вахте — олени не расплодились бы так вольготно, им хватило бы пастбищ, корма. Дикое стадо в триста пятьдесят тысяч голов! Какой-то ученый иностранец, Маркаров забыл фамилию, назвал такое отношение к животным «убийство милосердием», оно ничуть не лучше стрельбы из охотничьего ружья.

Погодаев горячо оспаривал эту точку зрения. Не волков плодить на Таймыре, а вести отстрел избыточных оленей и делать заготовки вкусной оленины. Мяса-то у нас на весь аппетит не хватает.

Посетовал, что у него незаконченное среднее образование. На биологический факультет с девятью классами не поступить. Техникум еще мог бы осилить с грехом пополам. Человек без среднего образования, если он тяготеет к медицине, может поступить в медицинское училище, выучиться на фельдшера. А тому, кто интересуется средой, окружающей человека, — не повезло. Нету такого учебного заведения, где учили бы, как очищать сточные воды, улавливать вредные газы — вообще защищать природу.