— Да вот сюда я высыпала мусор… Как она могла потеряться?
Уж чего-чего, а вот этих слез Кестюк не выносил. Ильдеру тоже сделалось не по себе.
— Ладно, хватит, — сказал Кестюк и вышел из кустов. Ильдер — за ним.
— Вы чего ищете? — спросил Кестюк, — не эту ли трубку?
Лесник медленно выпрямился, шагнул вперед и выхватил трубку из руки Кестюка.
— Где взял?
Кестюк честно рассказал, как было дело, и тихо добавил:
— Простите. Я не думал, что она вам нужна…
— Ладно… — буркнул лесник и перевел глаза на Ильдера. — А ты что скажешь?
Ильдер пожал плечами:
— Я не знаю… — И прибавил невпопад: — Кестюк всегда лучше всех прячется…
Маюк удивленно глядела на ребят, а лесничиха сказала тихо:
— Слава богу, нашлась. Тебе бы, Фрол, спасибо им сказать, а ты все зверем смотришь.
Лесник через силу улыбнулся:
— Вы откуда? С поселку?
И с таким подозрением он это спросил, что Кестюк, сам того не ожидая, промямлил:
— Нет… мы… городские. По ягоды приехали…
Лесник с силой провел рукой по лицу и опять недоверчиво уставился на Кестюка.
— Ильдер! — донеслось от поляны. — Кестюк!
Ребята переглянулись и бросились, почти не разбирая дороги, через малинник в овраг. Ильдер спросил на бегу:
— Слушай, а зачем ты соврал, что мы городские?
— Сам не знаю… Почему он так страшно на нас смотрел? Давай так: пока об этом никому… Ладно?
— Ладно. Правда, я ничего не понимаю… Мне-то что… Но если ты так говоришь, буду молчать, — сказал Ильдер.
2
Кестюк налил себе тарелку супу, поставил на плиту чайник, сел за стол и, опустив ложку в суп, задумался. И зачем леснику эта сломанная трубка? Так схватил ее — чуть руку вместе с трубкой не оторвал… Вспоминая утренние события, Кестюк не заметил, как съел суп. Он попил чаю, помыл посуду и поставил ее в буфет.
Дома никого нет: мать эту неделю работает в вечернюю смену, младшая сестренка в деревне у дедушки, а отец на целых три недели уехал в командировку куда-то за Урал. Вот Кестюк и хозяйничает дома один. Он раскрыл «Приключения Гекльберри Финна» — книгу, на которую еле дождался очереди в библиотеке. И застрял на первой странице…
Кестюк много раз встречал лесника в поселке. Это был высокий человек с рыжей клочкастой бородой, с виду даже немного страшноватый, ходил тяжело, прихрамывая на правую ногу. Обычно он ненадолго заглядывал в контору лесничества, а оттуда направлялся в столовую.
От матери Кестюк слыхал, что лесник жил до войны в Белоруссии и что всю его семью расстреляли фашисты. Поэтому и не захотел он вернуться после войны в родные места…
Лесником он устроился сразу, как приехал сюда, а вскоре и женился на вдове кузнеца Семена. В поселке он бывал раз в месяц, получал зарплату и иной раз выпивал в столовой несколько кружек пива. А если кто приставал к нему с разговором, он поднимался и уходил. Уходил прямиком к себе в лес. Те, кто знал о прошлом лесника, прощали ему странности и даже сочувствовали.
Да, вот такой человек… И как это вся его дальнейшая жизнь может зависеть от какой-то трубки? А ведь так он и сказал…
В комнате тихо. За окном шелестит тополь, с улицы изредка доносятся гудки машин. Но вот хлопнула наружная дверь и послышались торопливые шаги. На пороге комнаты показался Ильдер.
— Наконец-то явился, — недовольно сказал Кестюк. — Сколько можно тебя ждать?
— Да ты же знаешь, мать у нас в больнице, пришлось вот сестренку спать укладывать. А она никак не спит, все вопросы задает — такая зануда, замучился прямо, — виновато ответил Ильдер, проходя вперед. — Свет включить? Слушай, а ты молодец, что обманул лесника, будто мы городские. Я потом догадался: сломанная трубка, наверно, пароль. Здесь дело нечисто, это ясно, — закончил Ильдер.
— Что ясно? Что ты мелешь?
— Все ясно. — Голос Ильдера зазвучал еще тверже. — Увидят воры эту трубку, и им понятно, что лесник свой человек, у него можно и ворованное прятать и самим укрыться. Так ведь? Пойдем скорее в милицию.
— Ну, ты уж слишком. Фантазер-гипнотизер, — усмехнулся Кестюк.
— Какой там фантазер! — разгорячился Ильдер. — Ты же сам сказал, что крышка отломана нарочно. — Он с грохотом подвинул стул к Кестюку, уселся, потом вдруг вскочил. — Некурящий человек хранит сломанную трубку, говорит, что от этой трубки зависит его жизнь, а ты еще сомневаешься? Пойдем сейчас же в милицию. Там разберутся.
Кестюк недоверчиво покачал головой: в поселке никто никогда не говорил о леснике плохого, чужих людей у него не видели. Но Ильдер упрямо гнул свое.
— Воры вполне могут приходить к нему по ночам, так что их никто и не увидит, — начал он и приостановился, будто что-то забыл. Потом вдруг хлопнул себя по лбу. — Вот! Помнишь, когда мы шли в лес, лесник был с человеком в коричневом плаще? Я его в поселке ни разу не видел. Скажи-ка, почему это он напялил свою шляпу прямо на глаза?
«Гляди-ка, Ильдер-то хоть и выпаливает сто слов в минуту, почти не думая, а тоже заметил змееглазого. Внимательный, оказывается», — подумал Кестюк и сказал:
— По-моему, не стоит сразу бежать в милицию, давай сначала сами последим, может, все и узнаем.
— А справимся? — спросил Ильдер. — Ведь мы все-таки не сыщики.
Кестюк ответил неуверенно:
— А почему не справимся? — А про себя подумал, что хорошо бы с кем из взрослых посоветоваться.
Он сказал об этом Ильдеру, и они вместе пожалели, что их классный руководитель только вчера, как нарочно, уехал в дом отдыха, а пионервожатый с младшеклассниками на экскурсии по Волге…
Друзья уставились друг на друга.
— Нет, напрасно ты боишься, — прервал молчание Кестюк, — постараемся, вот и будем вроде как разведчики.
На том и порешили.
— Значит, завтра же начинаем операцию «СТ»! — загорелся новой идеей Ильдер.
— Какую операцию?
— «СТ»! Это будет зашифрованная «Сломанная трубка», — засмеялся Ильдер. — Вот здорово! Почти как в книге «Зеленые цепочки». Только там, помнишь, пароль был не трубка, а часы. Да, почти как там…
— Несерьезный ты какой-то. «Почти, почти», — передразнил Кестюк, — скажи лучше, тебя дома ждут?
— Вообще-то я в сенях сплю, никто и не знает, когда я ложусь. А что?
— А то, что операцию начинаем сегодня же!
— Как это?
— Слушай внимательно: сейчас идем к кордону, подкрадемся поближе, в кустах спрячемся, может, еще что узнаем!..
— Вот темнотища-то, — сказал Ильдер, когда друзья выступили в путь, — и ветер поднялся, наверно, дождик наладит…
Через полчаса, обойдя лесок вдоль опушки, вышли к оврагу и стали совещаться, с какой стороны лучше подойти к дому.
— Давай со стороны дороги, — сказал Кестюк, — там все-таки три окна…
— А пес? — напомнил Ильдер. — Наверно, как раз там он сейчас и затаился.
В это время загремела цепь.
— Слава богу, на цепи, — шепнул Кестюк. — Ну ладно, давай махнем через огород, хоть там и одно окно, кухонное, зато собака за домом, да и ветер будет как раз в нашу сторону, может, и не учует.
Стали осторожно обходить забор, вот уж и окно должно быть видно.
— Эх, — сказал Ильдер разочарованно, — темное окно-то, зря только притащились сюда на ночь глядя.
И тут яркая полоска света вдруг мелькнула в окне и погасла.
Кестюк толкнул друга в бок:
— Ну вот, а ты говоришь, зря тащились. Верно, жена лесника легла спать, а сам он вышел на кухню, свет зажег да занавеску поплотней задернул. И что за занавеска такая? — продолжал Кестюк, — совсем свет не пропускает… Ну ладно, пошли. Осторожней только через грядки прыгай, не упади, а то собака услышит.
Вот и окно. Оказалось, занавешено одеялом. А створки-то приоткрыты. Чуть-чуть! Слышен разговор.
— Нет, он ничего не забыл из того, что ты творил тридцать лет назад, — говорил кто-то негромко.