Участвуя в поражении Новгорода, Вятка приготовила гибель и себе. Новгород пал, а Вятка напрасно думала оставаться с своей независимостью, с своим народоправством и с своею удалою вольницею. По давнишней вражде своей к Устюгу, вятчане в 1486 году пошли воевать на этот город; ограбили три устюжских волости, а потом подплыли под городок устюжский, Оси-новец; по тут ушли от них воеводы и они обратились назад. Эти самовольные походы дали право московскому государю укорять их в разбойничестве. Когда потом войска великого князя отправились в поход против казанцев, вятчане решительно объявили себя независимыми и прогнали великокняжеского наместника, к ним посланного. Иван Васильевич, верный своей политике — казаться правым, действовать прежде всего убеждениями и нравоучениями, и по-видимому, прибегать к уничтожению старого свободного порядка как бы в крайнем случае, приказал митрополиту Геронтию написать к ним увещательные послания. Таких посланий дошло до нас два: одно к вятчаиам всем вообще, другое к вятскому духовенству. Послание к вятчанам обращено к воеводам, атаманам и ко всему вятскому людству. "Вы, — писал митрополит, — только что зоветесь христианами, а делаете злыя дела: обидите святую соборную апостольскую церковь, русскую митрополию, разоряете церковные законы, грубите своему государю великому князю, пристаете к его недругам, соединяетесь с погаными, воюете его отчину, губите христиан убийством, полоном и грабежем, разоряете церкви, похищаете из них кузнь (металлическия вещи), книги и свечи, да еще и челом не бьете государю за свою грубость". Он грозил им, в случае непослушания, приказать священникам затворить все церкви и выдти прочь из Вятской Земли, и на всю землю посылал проклятие. В послании к священникам митрополит изъявляет сомнения, действительно ли они настоящие духовные лица. "Мы не знаем, — пишет он, — как вас называть; не знаем, от кого вы получили поставление и рукоположение". Действительно, не имея своих владык, неизвестно откуда Вятка получала священнослужителей. Вероятно, туда приходили из разных мест духовные лица; и свои вятчане отправлялись посвящаться в разных местах. Понятно, что при таком составе там господствовало чрезвычайное уклонение от церковного порядка. Митрополит укорял их, что их духовные дети, вятчане, не наблюдают церковных правил о браках, женятся, будучи в родстве и сватовстве, иные совокупляются четвертым, пятым, шестым, седьмым браком. Видно, что вятские священники не хотели знать никакого святителя, потому что митрополит грозит наложить на них тягость церковную, выражаясь так: "если вы, зовущиеся священниками, игуменами, попами, диаконами и черноризцами, не познаете своего святителя"...

Эти послания, как следовало ждать, не имели успеха. Великий князь послал на Вятку рать под предводительством Шестака-Кутузова. Но этот воевода поладил с вятчанами. Они как-то оправдали себя, и он воротился, не сделав им зла. Иван Васильевтч двинул на них в 1489 году другое сильное войско, под главным предводительством князя Данилы Щени и Григо-рия Морозова; с ними пошли тверичи, вологжане, устюжане, двиняне, вожане, каргопольцы, белозерпы, жители берегов Вы-ми и Сысолы: Иван умышленно составил это ополчение преимущественно из северных соседей вятчан, которые были их давние враги, терпели от них много раз набеги и разорения и теперь с охотою шли отомщать своим извечным недругам. Даже татар казанских послал московский государь на Вятскую Землю — мстить за всю старую злобу. Войска было, — по сказанию архангельского летописца, — шестьдесят четыре тысячи; эта страшная сила прошла опустошительной грозою по Вятской Земле и 16-го августа явилась под Хлыновым. Вятчане — так смело презиравшие могущество московского государя, решаясь не покоряться тому, кто уже подчинил себе Новгород, — конечно, не ожидали, чтобы столько гостей, да еще таких старых знакомых гостей, явилось у них под стенами. Сопротивляться было невозможно. Они выслали воеводам поминки с Исупом Глаза-тым: это средство прежде удавалось; по теперь воеводы поминки приняли, а вятчанам дали опас только до другого дня. На другой день вышли из города большие люди, поклонились воеводам и сказали: "Покоряемся на всей воле великого князя, и дань даем и службу". Воеводы отвечали: "Целуйте крест за великаго князя и выдайте ваших изменников и коромольников: Ивана Оннкиева, Пахомия Лазорева, да Палку Богодайщикова". Вятчане сказали на это: "Дайте нам сроку до завтраго". — "Даем", — отвечали воеводы и отпустили их.

Вятчане поняли, что от них не удовольствуются ни данью, ни службою; задаться за великого князя, целовать крест за него значило лишиться своей воли, своего народоправления, своих вековых обычаев. Вместо того, чтоб явиться на другой день и дать ответ, прошло два дня; воеводы терпели, наконец, на третий день вятчане дали отказ. Тогда воеводы приказали каждому пятидесятку ратников тащить две сажени плетня и приставить к стенам, а другим приказали нести смолу и берест. Вскарабкавшись на плетни, они бросали через стены огненные приметы. Тогда вятчане отворили ворота, ударили челом и выдали троих требуемых зачинщиков. Воеводы приказали их тотчас же заковать и отдать устюжанам — их врагам, под наблюдение. У воевод уже было заранее приказание, что им делать. 1-го сентября они развели Вятку — по сказанию одного летописца, всю, а по известиям других, только больших людей. Их повели в Москов-щнпу. Великий князь приказал их расселить в Боровске, Алексине, Кременце, и дать им поместья; торговых людей поселил в Дмитрове, а коноводов приказал высечь кнутом, а потом повесить. Вместе с пленными вятчанами привели и Арских, т.е. вотяцких князей Вятской Земли; но Иван Васильевич не счел их опасными и отпустил в свою землю.

Начало Пскова неизвестно. Древнее название его было Плесков или Пльсков. Название Псков, конечно, сокращение предыдущего, в древней Новгородской Летописи является в половине XIV-го века, мешается с названием Плесков и, наконец, заменяет его. Псковские летописи, которые достигают формы самобытного и подробного повествования только в XIV веке, предпочитают последнее везде. Летописи, не говоря о времени основания этого города, дают знать, что он существовал во времена св. Ольги, которая была родом из Плескова. В глубокой древности, вероятно, он был пригород Новгорода, между народонаселением кривичской ветви славян и вместе с Изборском временно составлял удел Трувора, а потом продолжал быть частью новгородской волости. Неизвестность судьбы северного края вообще после отхода Олега на юг лишает нас возможности объяснить, в каком положении он находился, будучи новгородским пригородом. В Х1-м веке о нем нет почти помина. В XII, считаясь пригородом Новгородской Земли, он уже выдается с большими зачатками самобытности, чем другие города, подчиненные Новгороду. Нет сомнения, что предание о происхождении из этого города Ольги, святой княгини, память которой была священной для русского мира, придавало ее родине особое достоинство и воспитывало в духе жителей Пскова стремление к самостоятельности до известной степени. В 1132 году, при изгнании князя Всеволода, псковичи вместе с ладожанами действуют с новгородцами, как правные члены одного государственного тела. Мирослав, поставленный в то время в Пскове, играет важную роль в новгородских делах, потому что в 1135 г. он ездил мирить киевлян с черниговцами.

В деле Всеволода-Гавриила Псков признал князя, изгнанного новгородцами и, сколько известно, явился в первый раз под управлением особого от Новгорода князя. Это должно было городу придать вид самостоятельной удельной земли в русской федерации. Впрочем, тут еще не видно было намерения отторгнуться от Новгорода. Псковичи действовали заодно с новгородскими благоприятелями Всеволоду: летописец повествует, что Всеволод Мстиславич явился во Псков для того, чтоб княжить не в одном Пскове, но и в Новгороде. Партия, благоприятствовавшая Всеволоду, состоявшая из бояр, ограбленная противной в Новгороде, бежала в Псков. Таким образом, в этой распре, когда Всеволод сделался князем в Пскове, все-таки наблюдался между Новгородом и Псковом общий интерес с обеих сторон. Псковичи побороли за князя, как сограждане одного и того же Новгорода.