Пока они резвились ребята работали, проверяя любовника королевы, тех, кого не успели проверить. К разочарованию Кирилла и охраны, почти все оказались пустышками. И лишь двое ненадолго попали под серьезное подозрение.

Капитан сидел на своем посту в коридоре у дверей в спальню королевы и тупо смотрел на рисунок паркета. Светало. Закончился, пожалуй, самый тяжелый день в жизни Кирилла, но что-то подсказывало ему — он был первый, но не последний.

Шерби досталось всего два часа полноценного сна.

Первое, что он увидел проснувшись — газетный заголовок: В королевской семье раскол?

Кирилл хмуро посмотрел на Микса, что, развернув газету, выставил ее перед лицом капитана и вздохнул:

— И что?

— Ничего, — пожал тот плечами. — Но это лишь начало.

— Дня?

— Конца.

— Угу, — кивнул, разминая затекшую от неудобной позы шею. — Принеси кофе.

— Вас приглашают на завтрак, капитан и… эта уже за столом. Она изъявила желание завтракать с королем.

Кирилл вздохнул — вчерашний кошмар продолжается? И поспешил привести себя в порядок, чтоб пойти в королевскую столовую.

Ричард читал утренние газеты. Пит уплетал шоколадное печенье, а Анжина строила ему глазки и, качаясь на стуле, потягивала молочный коктейль.

— Доброе утро, — понимая, что значительно запоздал, смущенно сказал Кирилл, застыв у стола.

— Привет, — улыбнулся ему Пит, кивнув на свободный стул и приготовленные приборы.

Король оторвался от газеты и внимательно посмотрел на мужчину:

— Думаешь доброе?

— Нет, — честно признался тот, покосившись на Анжину.

— Славно вы вчера прошлись, — отложил газету на край стола.

— И плодотворно, — томно повела плечиком королева и скорчила загадочную мину. — Вчера Зор вышел на связь.

Мужчины уставились на нее. Кирилл пытался припомнить всех, кого вчера проверили, но возможно не достаточно тщательно, чтобы найти того, кто мог оказаться посыльным Паула. Пит уставился на Кирилла в ожидании имени и адреса того, к кому можно уже сейчас идти и вытряхивать душу, чтоб узнать местонахождение Анжины. Ричард внимательно посмотрел на клон, заметил хитринку в ее глазах и заподозрил ложь. Уставился на капитана:

— Кто, когда?

Тот пожал плечами, растерявшись:

— Никаких контактов, ни единого человека, хоть как-то связанного с подозрительными лицами, не то что Паулом… Не было связника.

— Был, был, — злорадно заулыбалась женщина. — Кирюша не внимателен. Он вообще халатно относится к своей службе.

До Кирилла дошло, что клон специально вбивает клин меж ним и королем, мстя за то, что влез в ее дело, сломал игру, найдя те злосчастные дискеты. И что теперь делать? Оправдываться перед королем? Уверять, что все его приказы исполняются в точности, что Анжина под бдительным присмотром, и заверить, что Паул не проявлялся?

Но ведь это и так ясно!

Кирилл потер затылок:

— Ни одного контакта по делу не было, — заявил твердо.

Ричард кивнул, не спуская с него подозрительного взгляда, и неожиданно спросил:

— Что с лицом?

Капитан и забыл о пластыре, потому недоуменно уставился на короля, потом потрогал щеку и вспомнил, опустил взгляд в тарелку:

— Поранился.

Пит хмыкнул и взялся за креманку с мороженным.

Король посмотрел на клон:

— Если кто-то из твоей охраны еще раз поранится…

— Ой-ой-ой, — скривилась королева. — Сам виноват. Он ко мне приставал. А ты видел, между прочим, — хохотнула, вставая. — Приятного аппетита, мальчики.

И покинула столовую.

У Кирилла пропало желание завтракать. Он тупо смотрел на омлет и думал, что легче завербоваться в самоубийцы и отправиться в какую-нибудь горячую точку, чем выполнять приказы короля, следить за клоном. Пожалуй, в настоящей службе ему понадобится немало ловкости, внимания, терпения, сил и нервов, чтоб и уследить за королевой, и не подставиться самому, не подставить людей, и увернуться вовремя от ее укусов, не покусать в ответ.

Пит заскучал, не зная как расценить услышанное, но понимая, что решительных действий пока не предвидится — опять болото рутины и сумрак неизвестности.

Ричард вернулся к газетам и кофе.

Глава 7

Двух недель не прошло, как арбалетами мальчишки баловались. Мужики же плевались, в руки неведомое оружие беря, ворчали — на что он годен, ежели лук есть? Но против княжьего приказа не пойдешь — пришлось осваивать.

Потом Малик явился — подивился на новшество, да чинно поклоном ударив Мирославу, остался в Полесье, десничим. Поляничей по выстоянным срубам поселили, новые избы рубить принялись. Суета в городище, гомон. Каждый день — стук, бряк.

На борбище — толпа необученных поляничей шишки набивает, в тереме сутолока — то с одним к князю, то с другим. Гонцы зачастили, что ни день — новый является. Дозоры теперь до самых границ с куделами, любавичами. А там смутно — то небо сполохами, то слух черный проползет, то степняки малым отрядом нагрянут. В Вехах неспокойно — два раза налетчиков в ум вводили. Правда, мало их было, потому своими силами обошлись, князю доклад лишь прислали — было, мол, зарились на твое.

На душе от происходящего вокруг тревожно, сумрачно. Чует Халена — война грядет — не малая сеча.

Говорила о том Мирославу, предлагала ограду из камня поставить — все крепче заслон, чем дерево сухое, да он и ухом не повел. Даже не смотрит на воительницу. Зато приказ отдал — из городища шалой ни шагу. Сидит теперь Халена безвылазно в Полесье, как в заключении, и чувствует себя соответственно.

Что ни вечер, в поле уходит и лежит до ночи в траве, былинку кусает, звезды разглядывает да с синеглазым разговаривает. Кажется ей, что он там, на одной из звезд, что в темном небе мерцает, да на какой — не ведает. Зовет его, выпытывает о судьбе своих братьев и сестер. Молчит Гром — не слышит. А что ему дела земные, судьбы каких-то мирян, поляничей?

Халена хмыкнула, сама себе умиляясь — это же надо какая харизма у здешних жителей? Мигом в свою веру обратили. И вот лежит, как фанатичка с виртуальным Божком разговаривает. Если так дело пойдет, то скоро вместо меча дары носить истуканам станет. Молиться начнет, костры ритуальные зажигать, и не в воинство, а Ханге в помощь запишется.

Нет, Боги на небе, люди на земле. И разница меж ними лишь в этом.

Халена насторожилась, травинку изо рта убрала — крадется кто-то по траве, шорох слышен — свой, чужой? Нет, свой. Шаги тяжелые, сопение как у бегемота — ясно, Гневомир променад устроил — легла успокоенно, опять в звездное небо уставилась.

— Халена? — шепотом позвал побратим, не видя, где посестра. Девушка промолчала — авось уйдет. — Халена? — послышались обиженные нотки, и шепот уже больше на рев схож.

— Ну, — вздохнула — побыла в одиночестве, подумала в тишине и покое, как же!

— Вот ты где, — навис над ней, сверху вниз разглядывая. А слева Миролюб встал — вот его-то шагов она как раз не слышала.

— Ирокез, дух прерий! — похвалила. Тот молча рядом сел, уставился на девушку задумчиво.

— Что? — озадачилась: рог во лбу вырос или интерфейс исказился?

Вздохнул парень, отвернулся. Гневомир пыхтя на траве устроился, давай былинки рвать, жевать да плевать. А взгляд то на Халену, то на побратима, то в сторону. Мает думка парня, а с языка не срывается.

— Что загадочные такие? — прищурилась девушка.

— Мы это… — посмотрел на Миролюба. Тот вновь вздохнул, этот смолк. Опять сопение.

— К утру-то разродитесь? — хмыкнула воительница.

— Да ну тя, мы с сурьезным, а ты все лыбишься! — нахмурился Гневомир.

— Не-е, я серьезна как при встрече с Всевышним, честно, — приложила ладонь к груди, уверяя, и даже травинку выплюнула. — Излагай, мудрый брат Гневомир. Слухаю во все ухи.

— Мы это… — опять замялся тот, ладони от листиков отряхнул, кудри пригладил. Халена бровь выгнула, озадаченная его маятой, и обратила внимание, что на парне новая, красивая рубаха с вышивкой по обшлагам и вороту. На Миролюба покосилась — тот голову свесил, исподтишка на друзей поглядывая, порты новые на колене оглаживая. А рубаха тоже новая — зеленая, шелком на грудине шитая.