– Ты можешь вызволить Хезер из тюрьмы? – резко бросил он ей в ответ. – Ты можешь доказать, что она не Лайза? Ты можешь объяснить Мисси и Стар, почему человек, который говорит, что любит их, так много от них скрывает? Ты можешь объяснить это мне? Камилла, я ничего не понимаю. Мы так хорошо жили с Хезер. Как бы мне хотелось, чтобы все сейчас было по-прежнему!

Увидев ее лицо, Мика пожалел, что сорвался. Но он уже просто не мог сдерживать чувства. У него столько накопилось на душе, что казалось, весь этот кошмар продолжается не каких-то несколько дней, а целые годы. Почувствовав, что у него нет сил продолжать этот разговор и даже просто думать о Хезер, он молча развернулся и ушел – надо было устанавливать отводные трубки для сбора сока.

Поппи остановила машину около церкви. Ее торжественный белый шпиль сиял на фоне голубого неба. Полюбовавшись этой картиной, она завела двигатель и свернула на узкую дорожку, которая шла через городское кладбище. Поднявшись на очередной пригорок, она заглушила двигатель. Ее взгляд скользнул по гранитным надгробным плитам и застыл на простой плите, которая выглядела как-то особенно одиноко. Перри Уокер погиб молодым, поэтому вокруг было много места для его родственников.

Даже сейчас, спустя столько лет, она ощущала постоянное беспокойство в душе, желание стереть из памяти этот страшный эпизод. Но она не могла отвести взгляда от надгробной плиты, от выбитой на ней надписи. Ей казалось, будто кто-то хотел, чтобы она прочитала эту надпись, вспомнила и снова испытала чувство вины… Да, она хотела убежать от всего этого. Но еще больше ей хотелось бы поговорить с Перри.

Но мысль о том, что ей надо сказать что-то человеку, которого уже нет в живых, повергла ее в ужас. Она рванула с места. Могила осталась позади. Поппи выехала с кладбища. Но это вовсе не означало, что на этом все для нее закончилось.

У Гриффина не возникло никаких проблем с пропуском в тюрьму. Касси обо всем договорилась по телефону. Поэтому ему не только разрешили свидание, но и выделили отдельную комнату, где обычно клиенты встречаются с адвокатами. Когда дверь открылась и охранники ввели Хезер, он протянул ей руку:

– Я Гриффин Хьюз, друг Поппи. Поппи и Касси решили, что мне надо встретиться с вами. Не хотите присесть?

– Почему они сами не приехали? – нерешительным голосом спросила Хезер.

– Они решили, что вам легче будет говорить со мной наедине.

По ее виду никак нельзя было сказать, что она чувствовала себя с ним комфортно. Гриффин сел.

– Дело обстоит следующим образом, – начал он. – Вы можете сколько угодно утверждать, что вы Хезер Малоун, но без доказательств эти утверждения ничего не стоят. Лайза Мэтлок покинула Калифорнию пятнадцать лет назад. Нам необходимы доказательства того, что вы были Хезер Малоун еще до той поры.

– Но ведь вы не юрист, – сказала Хезер, запинаясь.

– Нет, я журналист. Но сейчас я выступаю не в этом качестве. Я пришел к вам как друг, поскольку, как мне кажется, я могу вам помочь.

Она выглядела все такой же напряженной.

– Таким образом, – продолжил он, – нам необходимы доказательства. Но вы не хотите ни с кем говорить. Вы не хотите помочь нам. Мои знакомые хорошие профессионалы, но им трудно что-либо предпринять без вашей подсказки. Поэтому мы решили пойти по другому пути. Разобраться в случившемся, проследив путь Лайзы. Мы пытаемся понять, почему Лайза Мэтлок могла наехать на своей машине на Роба Диченцу.

– Если вы занимаетесь Лайзой, то чего же хотите от меня?

– Какое-нибудь имя, дату, место. Дело в том, что семья Диченца успела обработать всех, кто что-нибудь знал о Робе и Лайзе. Поэтому никто не решается говорить на эту тему. Я знаю, что Роб был очень грубым. Лайза несколько раз обращалась в разные больницы за медицинской помощью. Но каждый раз она приходила под другим именем и никогда не признавалась, что ее избили. Я не думаю, что она намеренно убила Роба. Возможно, она не видела, что он стоит на пути. Я не думаю, что она хотела сбить его. Я даже не думаю, что она знала, что парень погиб. Но она знала, насколько влиятельна его семья. Поэтому она решила бежать. И я не осуждаю ее, – продолжал Гриффин. – У Диченцы имелись влиятельные друзья, а у нее их не было. Она думала – и была абсолютно права, – что ей не поверят. Но кто-то ведь должен был знать, какие у них с Робом были отношения. Кто-то же может подтвердить, что он был далеко не джентльменом.

– Если свидетели не решились рассказать об этом тогда, то почему они сделают это сейчас?

– Прошло пятнадцать лет. Человек, который дал тогда ложные показания, может быть, до сих пор мучается чувством вины. Или у него могли появиться претензии к семье Диченца, которых на тот момент не было.

Хезер задумалась, а затем спокойно произнесла:

– Ну и что это даст? Все равно ничего не получится.

– Как вы можете так говорить? – удивился Гриффин. – Ведь если ничего не делать, вы проведете в тюрьме всю оставшуюся жизнь.

У нее на глазах появились слезы. Гриффин продолжал убеждать ее:

– Ваши друзья очень за вас переживают. Они полностью на вашей стороне. Они любят вас. Чем дольше вы молчите, тем мучительнее это для них.

У нее задрожал подбородок. Но он решил не отступать.

Наконец она разрыдалась:

– Что вы от меня хотите?

– Я уже сказал: какое-нибудь имя, дату, место. Она закрыла лицо руками.

– Хезер, вы можете меня ненавидеть, – продолжал он, – но вы ведете себя как эгоистка. Речь идет не только о вас. Если вы не хотите сделать это ради своих друзей, сделайте это ради Мики, Мисси, Стар. Ваше молчание причиняет им боль.

Около минуты Хезер стояла, спрятав лицо в ладони. Наконец она отняла руки от лица.

– Айдан Грин, – монотонно проговорила она, а затем еще раз повторила по буквам: – АЙДАН ГРИН.

– Где я могу его разыскать?

– Сейчас? Я не знаю.

– А где он жил пятнадцать лет назад?

– В Сакраменто.

Она с тоской во взгляде посмотрела на него. Гриффин грустно улыбнулся, встал, подошел к ней, нежно обнял за плечи и проговорил:

– Спасибо, Хезер. Это нам поможет.

Мика возвратился из леса раньше, чем планировал. Пока он разматывал и устанавливал трубки поочередно у каждого дерева, мысль о рюкзаке не выходила у него из головы.

Зайдя на завод, он подошел к поленнице и достал старый рюкзак. На этот раз желание узнать, что же там, внутри, пересилило все другие чувства. Расстегнув застежки, он открыл рюкзак. Внутри было три конверта.

В одном лежали три черно-белые фотографии. На каждой из них были запечатлены две молодые женщины. В их лицах было что-то знакомое. Мике показалось, что он разглядел в их чертах какое-то сходство с Хезер. Мать и тетя? Бабушка и ее сестра? На обратной стороне не было ни имен, ни дат, ни каких-нибудь других пометок.

Спрятав фотографии, он взял другие конверты. На том, что был потоньше, значился чикагский адрес какой-то юридической фирмы. Мика открыл его, достал письмо, прочитал его, потом перечитал еще раз. Затем он открыл последний конверт. Внутри были две пластиковые карточки с именами, которые надевают на руку пациентам в больнице. На большей значилось имя Хезер, а на меньшей – новорожденной девочки Малоун.

Вот в чем дело. За шесть месяцев до того, как появиться в Лейк-Генри, Хезер родила ребенка, а затем отдала его на удочерение через юридическую фирму в Чикаго.

Мика тяжело вздохнул. Вроде бы он имел все основания негодовать. Хезер так и не родила ему ребенка, хотя знала, что Мика очень этого хочет. Но теперь он мог понять, как она мучилась из-за того, что ей по какой-то причине пришлось отдать девочку. Ему оставалось только гадать, что побудило ее к такому поступку.

Вдруг Мика услышал скрип шагов по утоптанному снегу. Он взглянул на дверь и увидел Гриффина.

Он и не подумал спрятать рюкзак. Хотя Гриффин был чужаком, Мика чувствовал себя с ним совершенно свободно.