Глеб порылся в настройках телефона, определил нужный профиль и задал команду «Воспроизвести». В дальнейшем он вспоминал потом себя, как будто извлекая сон из памяти.

На большом экране появилась Вероника в море кипящей лавы, не причинявшей ей видимого беспокойства. На шее у неё висел круглый золотой медальон, в центре которого теперь была ясно различима перевернутая пятиконечная звезда. Как и в предыдущем исполнении, уровень лавы начал медленно оседать к её ступням под звуки медленной мелодии, только теперь Вероника начала двигаться в такт, покачивая бёдрами и касаясь тонкими пальцами упругих округлостей своей груди. По мере нарастания ритма музыки, движения девушки в танце становились всё более экспрессивными и эротичными: она извивалась гибким стройным телом, проводя руками по нежной коже, подставляя невидимому оператору все таинства своих прелестей; и это совершенно не напоминало вульгарный стриптиз в исполнении доморощенных актрис, а было наполнено искренними переживаниями молодой женщины, как будто накопившаяся энергия стремилась найти выход и неистово металась в поисках несуществующего астрального окна. Глеб смотрел, завороженный, не в силах оторваться от этого зрелища, наполненного страстью и непреодолимым желанием. В затуманенных глазах Вероники отображались такой куртизанский соблазн и призыв, а губы, казалось, беззвучно твердили только его имя, что он по инерции подвинулся ближе к экрану, соскользнув на пол; и когда она, со сладострастным стоном опустившись на тонкий огненный ковер, широко развела свои длинные ноги, согнув их в коленях и одновременно маня руками Глеба, и ярко-рыжие щупальца ласкали и обволакивали её истомленную страстью розу, он со сдавленным звериным рычанием откинулся назад и вдруг замер: в мерцающем круге появился Борис.

Его «снимали» со спины, и он был одет так же, как и этим вечером: в светлом дорогом костюме и при галстуке, только один странный предмет вносил несуразицу в его облик – в руке он держал плеть, кожаные концы которой зловеще раскачивались в такт его неторопливых шагов. С появлением Бориса лицо девушки застыло, и он еле слышно на фоне мерной зловещей музыки произнёс голосом, лишенным всяких эмоций:

- Ника, ты была непослушной девочкой, и папа тебя накажет.

Он обернулся к невидимой камере, криво усмехнулся прямо в лицо Глебу и, резко взмахнув плетью, полоснул ею по спине девушки, которая в немом оцепенении лежала распростёртой у его ног и лишь молча вздрогнула от хлёсткого удара. Лицо её исказилось от боли и ненависти, она взглянула прямо в глаза Глебу, и он прочел по её губам единственное слово: «Спаси».

Глеба не покидало ощущение реальности происходящего, он рванулся к экрану и тут же замер, увидев в нём своё собственное отражение позади Вероники: взлохмаченные волосы, распахнутая синяя сорочка, горящие от возбуждения и решимости запавшие глаза в ореоле теней, пригнувшегося, словно перед прыжком. Он почувствовал внезапное головокружение и тяжелый, обжигающий гортань запах пара; резко выпрямился, закрыв лицо руками, спасаясь словно от ожога, и, опустив ладони через мгновение, увидел прямо перед собой Бориса, неистово насиловавшего девушку прямо на извивающемся под ними огненно-рыжем ковре. Вероника, обнажив в гримасе боли стиснутые зубы, что есть силы колотила маленькими кулачками по его голове, спине, шее, но это не доставляло тому видимого дискомфорта: он методично вонзался в её плоть, издавая при каждом толчке мерзкие всхлипы победившего самца. Глеб, почувствовав нарастающий шквал звериного гнева, с рыком бросился к ним, с размаху нанеся подъемом стопы ужасающий по силе удар в лицо насильника опрокинув его навзничь. Вероника с криком ужаса растворилась где-то в темноте позади, а он запрыгнул на Бориса ногами сверху и начал топтать это мерзкое лицо, горло, живот, мошонку, уже не помня себя и чувствуя только с удовлетворением, как прогибается под его ногами ненавистное тело соперника, как хрустят сломанные рёбра и хлещет из горла теплая кровь, заливая его брюки, отяжеляя их, и это еще больше разозлило Глеба – мои новые брюки! - и он наносил удары снова и снова, пока не иссяк запал, и он ощутил, как под ногами его что-то мягко продавливалось, совершенно не похожее на человеческую плоть, в которой обязательно присутствие костей.

В изнеможении, он сошел с неподвижного тела и присел на корточки перед Борисом, утирая выступивший по всему лицу пот, и вдруг, пошатнувшись, упал, потеряв равновесие и ориентацию во времени и пространстве.

***

Патрульный автомобиль медленно следовал по заданному маршруту. Улицы в этой части города были слабо освещены, и экипажу приходилось вглядываться в темные закоулки, отыскивая натренированным чутьем всё то, что не должно было быть в это время и в этом месте. С начала смены и до этого часа Сергею с Андреем пришлось только разнимать подростков, опившихся пивом и не поделивших первенство на то, кто дальше забросит пустую пластиковую бутылку. В последнее время стычки среди пьяных малолеток стало таким же обыденным явлением, как и раньше коллекционирование забулдыг и доставка их в «мочалку», где они, побуянив непродолжительное время, мирно засыпали, выходя на утро абсолютно другими людьми. Сергей, прослуживший в органах не один и не два года, помнил еще советские медвытрезвители, отличавшиеся, по его мнению, большей гуманностью, нежели нынешние: обирали пьяных – да, было, но их никогда не били с утонченной жестокостью, накрыв мокрой простыней, чтобы не оставалось следов побоев, и часть денег всегда возвращали. Тогда обязательно дежурили в этих заведениях народные дружинники, и в их присутствии блюстители порядка, вероятно, стеснялись проявлять эмоции, которые в эти дни так и пёрли из многих наружу.

- Ну что, братва, успокоились? – спросил он сзади сидящих молодых людей.

- Ну да. Слушай, сержант, выпусти нас, а? Дома ждут, волноваться будут.

- Да ты байки мне не втюхивай только про больную бабушку и её лекарства из аптеки, давай что-нибудь другое.

- Сержант, будь человеком, ты сам что ли молодым не был? Вот у нас тут «пятихатка» есть – вам с напарником погулять хватит, отпусти!

- Слыхал, Андрюха, - обратился Сергей к коллеге, - они наши с тобой нервы и время в пятьсот рублей оценили. Ты себя считаешь дешевкой?

- Братья, ну нету больше, мамой клянусь!

- Знаешь, Серёга, теперь и платная любовь, по-моему, меньше американского полтинника не обходится. Они нас опускают ниже уличных шлюх, представляешь?

Парни притихли на заднем сидении, осознав, что даже и за сто баксов навряд ли эти крепкие парни с короткоствольными Калашниковыми выпустят их на волю. Они просто куражились над ними, давая выход недавнему напряжению при их задержании.

У Сергея зазвонил мобильный телефон. Он достал его и спросил у Андрея:

- Сообщение от Девила, ты знаешь такого?

- Нет.

- Посмотрим, чего хочет.

Текст был следующего содержания:

«Пока вы, кретины, катаете шпану по городским помойкам, в паласе приличного гражданина мочат так, что рёбра его трещат, и глаза вытекают из глазниц, а кровью пропитался уже весь ковер в сауне. Если поторопитесь, то успеете принять его последнее прости, а уж здесь-то его я встречу. Приветик никуле от 666rus.»

Сергей почесал рукой подбородок.

- Что там, девчонки развлекаются? – спросил Андрей.

- Да не похоже. Дай-ка проверим этот номерок.

Он послал вызов на номер, с которого пришло сообщение, и автоматический голос оператора сообщил ему, что такой абонент не зарегистрирован в сети.

- Что за чёрт! Короче, написал какой-то умник, что в «Паласе» заварушка. Мы сейчас где?

- Да вот, мимо проезжаем.

- Давай заскочим на всякий случай.

Не успел он произнести это, как из динамика радиосвязи послышался голос дежурного:

- Внимание патрульных, кто-нибудь есть в районе ресторана «Палас»?