Раньше она для него была «Цветик» - значит, все-таки обиженный ещё, ну ладно, хоть первым сделал шаг к примирению, она это оценила. Света быстро написала ответ: «Привет я соскучилась жутко когда увидимся тЦ». Ответа она не дождалась – почти тут же телефон возвестил о его звонке, но уже со своего прежнего, такого знакомого, номера, и в голове у неё мелькнуло: ну как ребёнок с игрушками – с этими трубками-симками, компами-бомбами…

- Аллё, Цвет, привет, ты как про тот номер узнала? – голос его показался ей немного уставшим.

- Привет, я соскучилась!

- А… да, я тоже, но… ты как про номер-то узнала?

- Ты ж мне сам смс-ку прислал,- насторожилась она.

- Да?! – вопрос был неподдельно озадаченным. – А что я… это… написал там?

- Глеб, хватит шутить. Купил крутой номер – ну хорошо, я оценила оригинальность, можешь не сомневаться. Мог бы и мне, между прочим, какой-нибудь сюрприз… ненароком как бы…

- Есть тут у меня сюрприз. Проблема только. Разобраться тут с ним тоже надо. С сюрпризом этим. Так что, говоришь, написано было в сообщении?

- Глеб, что случилось? Я ничего не понимаю, - в ней начинало нарастать раздражение, смешанное с беспокойством: Глеб на себя был мало похож сегодня, даже если принять во внимание все обиды, в их отношениях он никогда практически не ставил свои проблемы выше по значимости, чем она, Света. Иногда так и говорил: ты моя самая большая проблема. – Ты написал что-то вроде «как дела, Света» и подписался полным именем. Удивительно, что отчество не добавил!

- Во как! А чей номер?

- А ты не знаешь свой новый псевдоним? Лифт – во как! Или, может, ты Никитича попросил всё это провернуть?

- Лифт? Ливд… да, это так. В смысле, нет, я никого ничего не просил, всё нормально, прости, я сейчас должен поработать, перезвоню.

Связь прервалась. Света разочарованно смотрела на свой телефончик с кисточкой-фенечкой и думала: да пошли бы они все, эти мужики, со своими компами-бомбами…

Она снова взяла полотенце, обернула его вокруг себя и присела за столик с компьютером, на котором хранились также все её химические и натуральные приспособления, неотделимые от зеркала и женского личика. Глеб всегда удивлялся, зачем одной девушке столько разных пузырьков, кисточек, баночек, тюбиков и ваты. Она же отнюдь не считала, что у неё их много. И, в отличие от него, не задавала идиотских вопросов про шпуньтики, гаечки, болтики и отверточки, сваленные в его гараже мертвой кучей грязного и непонятно чем пахнущего реквизита.

Сегодня они договорились с Валей Кирилловой пойти в тренажерный зал и заняться, наконец, шейпингом. Валя раньше работала в «Парадайзе» администратором, потом вышла замуж за одного из клиентов, драматично добивавшегося её не один год, и вот у них появился сын – маленький и чудненький мальчишка с глазками-бусинками и пухленькими в связочках ручонками. Когда Света впервые увидела его, то не могла сдержать своего умиления, она уже и сама была готова морально к такому же сладенькому чуду, но трезвый взгляд на бурлящую вокруг жизнь, унаследованный от мамы, заставлял её прагматично оценивать шансы свои и своего ребёнка, окажись вдруг они на попечении не законного и любящего отца, а бабушки и дедушки, пусть даже заботливых и совершенно бескорыстных. Нужно учиться выживать, а эти уроки порой дорого стоят, когда проходят через собственный горб.

Валя была очень приятной девушкой, хотя и не красавицей, но её спокойная и уверенная манера общения заставляли окружающих прислушиваться к её словам, обращать внимание на неё, как на личность; и Глеб поначалу тоже был ею увлечен, но не долго – ровно столько, сколько ему хватило переключиться на Светлану, когда она прошлой зимой была принята менеджером по туризму в фирму, где они все работали. Потом он признался, что «сразу потерял и сон, и аппетит, как только увидел её в дверях офиса», но Светлана не была настолько наивна, чтобы верить этим его словам, которые, тем не менее, приятным грузом теплой лапши свешивались с её маленьких ушей без единого прокола для серёжек. Первых два месяца, пока она адаптировалась в новом коллективе и вникала в новую для неё сферу – по образованию она была инженером телекоммуникационных установок, совершенно её не интересовавших в этот период жизни – то обратила внимание, что Глеб, несомненно приятный молодой человек без крутых загибов, был довольно-таки разборчив в своих предпочтениях. Это было особенно очевидно, поскольку он являлся единственным представителем «слабого» пола в их женском коллективе, и все корпоративные мероприятия, проходившие в тесном рабочем кругу, подчеркивали его осознание собственной значимости и некоторого превосходства, что выражалось зачастую в гордо вскинутой посадке головы и заброшенной назад левой руке, как у какого-нибудь величайшего политика позапрошлого столетия. Поначалу он вызывал у неё улыбку всякий раз, когда пытался навязать ей своё мужское мнение по вопросам российской внешней политики, не позволявшей, на его взгляд, развиваться направлению туристического бизнеса, в котором они работали, но вскоре ей всё это наскучило, и Света напрямую сказала ему:

- Слушай, Глеб, хватит тут панты передо мной нарезать, как бананы на блюдечке. Я готова выслушать всю эту галиматью по дороге домой, если ты меня подбросишь сегодня после работы.

Он ничуть не смутился и не удивился такому достаточно крутому виражу с её стороны, а с готовностью ответил, что будет рад продолжить эту необыкновенно интересную дискуссию по дороге домой после работы. Она справедливо для себя рассудила, что если и терпеть его попытки быть внимательным и галантным, то делать это следует, совмещая полезное с приятным, и с тех пор он неизменно отвозил её с работы и встречал утром на остановке.

Так продолжалось недели две, в течение которых они поближе узнали друг друга, и она стала ему доверять – доверять просто как человеку, оставляя при этом определенную недосказанность и дистанцию, позволяющие ей заставить его относиться к ней как к женщине, а не подружке, с которой можно поболтать и разбежаться. В самом конце апреля прошлого года он попросил составить ему компанию на Дне рождения своего «закадычного корефана», и она согласилась. Там он представил её как свою девушку, и она не возражала, предоставив ему инициативу, а почему бы и нет? Было весело, каждый сходил с ума, как ему подсказывала собственная фантазия и финансовые возможности, без ярко выраженного дебилизма и агрессии, что в наше время признавалось неоценимым достоинством в любых отношениях. Ближе к ночи, танцуя с ней в облаке романтического дурмана неувядающей “Lady In Red”, он признался, что заказал сауну на всех, но никому пока ничего не говорил об этом, и… э-э… не хочет ли она… гм… значит, это… Но Света не стала дожидаться, пока он разродится своими «гм», «э-э» и «я того», прошептав ему на ухо, что очень мило с его стороны подумать об этом заранее, и что она сомневается, что все остальные будут в таком же восторге от перспективы смыть с себя усталость прошедшего дня, как они с ним, только вдвоём.

До времени Х оставалось более полутора часов, и Светлана остаток этого времени незаметно и с наслаждением наблюдала нетерпение Глеба, который то и дело поглядывал на часы, нервно теребил салфетку или выбегал покурить каждые пятнадцать минут. Мужчины иногда бывают таким потешными! Он и не пытался закамуфлировать свой ажиотаж, полагая наивно, что она занята исключительно танцами или своей внешностью, запираясь то и дело в просторной ванной комнате в квартире у Ромы Никитина, который в этот вечер был звездой. На самом деле ей хотелось охладить свой собственный порыв, и Светлана, глядя в зеркало, раз за разом спрашивала себя, правильно ли она поступает и стоит ли выводить их отношения на абсолютно иной уровень. Для неё не было секретом, что после такого события, которому они сознательно готовы были себя отдать, многое могло поменяться в их отношениях. Это могло стать для неё как счастливой ночью, так и днём, полным обид и разочарований. Не в том, что он оказался никудышным любовником, а что её надежды относительно его истинных чувств к ней оказались лишь пустыми иллюзиями, разбившимися на первом же крутом изгибе их отношений; и он станет смотреть на неё, как на игрушку, сломавшуюся под его легким нажимом, когда он надавил с извечным детским любопытством взрослого мужчины, задаваясь вопросом: а что же там внутри?