— Насчет музыки и моего успокоения? Прав.

— Откуда знает? — Глупый вопрос, это существо знает обо мне практически все.

— У него в гостях самым ужасным было время ожидания его прихода. Он тщательно следил за тем, чтобы наши с ним… встречи проходили неожиданно и ярко. — Замолкаю, закусывая губу до крови, отвлечь, не дать воспоминаниям всплыть на поверхность. — И знаешь, со временем понимаешь, что ожидание, это самое страшное время, в которое твой мозг сам себя начинает жрать. Все новые и новые страхи, новые красочные детали других встреч и так далее. Как только это поняла, стала отвлекать себя пением… — Опять замолкаю, потому чуть позже я поняла еще одну простую истину.

Стоило мне только открыть рот, как он появлялся. Иногда тенью, слушая, не мешая, но чаще всего физически. И это в принципе не главное, потому как не могу произнести вслух, то, что порой измучившись ожиданием, звала его своим гребанным пением. Желала быстрей отмучиться, желала хотя-бы такой сумасшедшей компании в его лице.

— Ты профессионально этим занималась? — Отвлекает Грегори.

— Нет, дар с рождения, потом пару лет в музыкальной школе, тогда же научилась играть на гитаре, а потом все бросила.

— Почему?

— Странный вопрос, может потому, что замкнулась, или потому что родители были не в восторге от этого увлечения. — Отговорок много, но истинную причину никому не скажу.

— Спой еще что-нибудь?

— Обязательно спою, только не сегодня, ты же помнишь угрозы Лис, мне стоит выспаться. — На самом деле спать не очень хочется, но мой голос должен дозироваться, как и любая музыка, если часто слушать одно и то же, быстро надоедает и перестает быть чем-то особенным. А мне нравится видеть восторг слушателей.

— О, точно! М-да, угрозы Лис стоит воспринимать всерьез. — Смеется, и я пытаюсь натянуть на свои губы улыбку. — Тогда спокойной ночи. — Делает шаг в мою сторону, а я отшатываюсь от него. И это ни хуя не испуг, спокойно делаю демонстративный шаг назад.

Не могу позволить чужих прикосновений, не хочу, чтобы нарушали мое личное пространство без моего на то желания и то, что было сегодня ничего не меняет.

— Спокойной Грегори. — Сухо говорю, отвернув лицо.

— Ты даже не хочешь попробовать?

— Нет, не хочу.

— Я не такой как он, я не обижу тебя! — И он делает ошибку.

Он быстрый, мгновение и я прижата к стене рядом с дверью, его губы на моих, теплые, мягкие. Ласкает, приоткрывает, скользит своим языком в мой рот.

Медлю секунду и выбрасываю волну, от которой мое сердце ускоряет свой ритм, а окружающие замирают. Отклоняю голову, выпутываюсь от прижатого тела отхожу к окну, поглаживая губы пальчиком. Мой первый поцелуй. Ничего особенного, тепло и мокро и ужас, я даже не испугалась большого тела, нависающего надо мной, а просто ощутила какую-то неприязнь от самой ситуации. Не так, не то.

Глубокий вдох, выдох, ослабляю поводок своего дара, сердце успокаивается, волоски на руках встают дыбом, время начинает бежать с прежней скоростью. Думаю, Грегори немного сейчас дезориентирован моим отсутствием.

— Спокойной ночи, Грегори. — Мой голос даже не дрогнул, мне просто как-то безразлично на все.

— Вик, прости, пожалуйста, я не хотел. — Он бормочет еще что-то, но я не слышу, смотрю на начинающий просвечиваться розовый горизонт.

— Выход знаешь где. — Перебиваю, отмахиваясь от его слов и извинений.

Грубо, знаю, и знаю, что он действительно не хотел, а попытка «не пытка», как говорится, но объясняться сейчас не хочу. В последнее время я итак слишком болтлива. Надоедает.

Несколько минут тягучей тишины, слышу, как мягко захлопывается дверь за спиной. Завтра, все завтра, объяснения, разочарование, на сегодня уже нет сил. Зарываюсь в теплый плед и проваливаюсь в кошмар.

Утро наступает для меня через два часа. Лис бесцеремонно вваливается ко мне в комнату и показывает, что значит в ее исполнении ад. Она в этом искусна, как никто другой, поэтому время целого дня для меня остается только воспоминанием из составленных картинок, которые накладываются калейдоскопом. Начало пробежки… провал… столовая, где я приношу Грегори стакан сока и говорю, что все «Ок», «Я не в обиде»… провал… спортзал, после него большой провал. Помню только, как раскидала каких-то парней от злости и наступила темнота.

Тяжелое забытье, с частым дыханием, судорожным бегом по темному лесу перемежаются с голосами из реальности. Я узнаю ночной лес, в котором бегу, знаю от кого пытаюсь сбежать, знаю, что это только сон, а реальность не здесь, нет, она там, где раздается шёпот. Сосредотачиваюсь на разговоре, отталкиваю панику загнанной дичи, выныриваю.

— Лис это перебор.

— Самое то.

— Да на ней живого места нет, как она пойдет в патруль?

— Пойдет, не сомневайся, а мы ей в этом поможем и теперь я более-менее спокойна за свою шкурку.

— А ничего, что сейчас она сама беззащитна? — Вмешивается еще один голос.

Знакомые голоса, друзья. Пытаюсь пошевелить рукой и понимаю, что мое тело пульсирует от боли в ритме биения сердца. Больно практически все тело, даже зажмуренные веки ломит. Что она со мной делала?

— Сопротивляйся, я сказала, слабачка! — В голове калейдоскоп, удар энергией, больно. Меня окружили семеро учеников центра, кажется, у меня сломаны два пальца на правой руке, но это не мешает мне еще сильней впиваться ими в рукоять тесака. Парни синхронно делают шаг, зажимая меня в кольцо, а слова Лис, как удары хлыстом, подстегивают меня к агрессии. Утираю мокрым рукавом кровавые сопли и, улыбаясь, вскидываю тесак. Кружусь, уклоняясь от ударов, только самой задеть сталью их не получается. Лис блокирует мои выпады, а вот их удары не сдерживает. Это похоже на избиение, я еще больше злюсь, но не могу одолеть противников и добраться до этой ведьмы, которая жалит не только словами.

— Кажется, кто-то проснулся? — Прерывает воспоминания голос из настоящего. — Так тихо, тихо, не спеши, медленно открывай глазки. — Прижимает мое рванувшееся тело к мягкой поверхности. — Вика, спокойно, все прошло, сейчас мы тебя немного подлечим и станет легче. — Лицо Лисы расплывается, но замечаю грусть в ее словах. Откуда эта грусть? Я не в обиде за ее уроки, даже такие кровавые. — Прости меня малышка за слова. — Гладит по голове и оборачивается себе за спину. — Грегори, поможешь?

Не понимаю, чем мне может помочь Грегори, да и не так это важно. Тяжелым усилием поднимаю руку, ложу на ладонь Лисы, сглатываю горькую слюну.

— Все хорошо. — Хриплю, а Лиса нервно улыбнулась, вернула мою руку на прежнее положение. Подходит еще один силуэт. Грегори. Что-то делает и подносит к моим губам руку. Заторможено открываю рот, в него тут же что-то течет, солоноватое. Сглатываю, морщусь, пытаюсь закрыть рот и отвернуться. Кровь. Он поит меня своей кровью? Зачем? Ни хочу, гадость. — Мммм. — Пытаюсь отклониться, но мою голову тут же фиксирует другие руки.