— А ты это позволишь? Ты сторонишься всего, что связано со мной. Не замечаешь. — Мне очень, очень, хотелось сказать, что замечаю, но все равно не доверяю этим поступкам. И такой меня сделал именно ты.

— Ты серьезно на что-то другое рассчитывал? Нет, серьезно? — Господи спаси, о чем мы вообще говорим? И да, мы говорим? Вот так просто? Без ужаса в моей голове и без реплик «Господин-подчиненный»?

Этот чертов мир, слетел с катушек! Окончательно и бесповоротно, и я вместе с ним.

— Не надеялся, но сама подумай — зачем мне устраивать весь этот балаган с отрешенными, подставлять себя и свою стаю под удар, только для того, чтобы причинить тебе вред? Включи мозги и подумай логически.

Логически думать? Да нет проблем. Я еще тот логик, особенно если это касается тебя и твоих действий. Это все, что мне остается.

— Подставлять, говоришь? Перед лицом опасности? Шакал, мы оба прекрасно осведомлены, что отрешенные по сравнению с тобой маленькие, глупые и беззащитные. А насчет стаи, могу тебе напомнить один из тех незабываемых вечеров, в котором ты изливал мне свою душу и тогда же верно подметил, что в стае тебя ничего не держит, а так же из твоих рассказов можно сделать вывод, что срать ты хотел на всю опасность, так же как и впрочем на своих подчинённых. Как тебе моя логика? Не удивлен, что я слушала твои ебучие речи? — Я остановилась. Мы подошли уже к предоставленной машине и уставились друг другу в глаза. — Тебя вообще не напрягает, останется из них кто-нибудь в живых или нет. В этом весь ты. Твое извращенное удовольствие всегда стояло на первом месте, и мы оба это знаем. — Я говорила уверено. Я чувствовала злость, вложенную в эти слова, я ей захлебывалась и хотела для него того же.

— Ты не права, в стае многое изменилось. Я изменился. А если не веришь, можешь как-нибудь вечерком осмыслить мой первый шаг к своему изменению. — Ты замолкаешь, желваки под кожей начинают ходить ходуном, а глаза наполняются тьмой от зрачка. Но твое выражения лица не злое, наверное, его можно отдаленно назвать решительным.  — Не хочется тебя расстраивать, но это не тебе удалось сбежать. Нет. Я отпустил тебя. Хищник, идущий по следу, никогда не откажется от своей дичи. Никогда. — Эти слова гремят в голове, как сраный приговор, зачитанный бесстрастным судьей. Не важно, что это всего лишь ошибка, попытка защиты, ты долбанный преступник, по мнению остальных. Приговоренный, но еще до конца не понявший этого.

— Я случайность. Такое бывает, и мне жаль тебя, если ты решишь продолжить этот бессмысленный разговор. Он меня бесит, в прочем, как и ты! — Он открыл двери джипа, протянул ко мне руки, видимо предлагая помощь.

Добровольно принимать его помощь, или еще хуже касаться его кожи без необходимости я еще не могла. Не после взрыва и ссоры. Поэтому залезла в машину сама, и устало откинулась на боковую дверь. Может путь будет довольно длинным и удастся немного поспать перед рейдом?

— Ты выглядишь замученной. — Факты, конечно, нуждаются в констатации, но ведь это можно делать и молча. Или я много прошу?

— Ты заметил? Поздравляю, ты разгадал загадку века, а теперь сделай вид что тебя не существует рядом, а то могу очухаться, и опять начать вонять страхом. Или, погоди, это ведь твой любимый аромат? Да. Помню. — Я устало злюсь, можно сказать на рефлексе, а еще меня немного напрягает его прямой взгляд. Этот взгляд говорит о том, что он видит меня насквозь. Это нервирует, хоть и не настолько, чтобы заставить отступить сонную усталость.

— Почему ты устала? — Да, что-ж такое? Господи спаси, если он еще вечером перед сном решит поболтать, тогда я его прибью, или нет, я его запру во времени, а сама отосплюсь, или рассмотрю его кожу, потрогаю?

Боже, я больная и это не лечится.

— Может потому, что не спала с раннего вечера, а носилась на пробежке как сумасшедшая? Тренировалась? Известные названия? Или может потому, что впервые за черт знает сколько времени, наелась до отвала? — Я перевернулась, немного повернула голову, укладываясь и потянулась. — А теперь можешь помолчать, чтобы удался мой план по отдыху? — И знаете, что странно? В запертой машине, я не чувствовала от его близкого присутствия страха. Я расслабленно пыталась поудобней устроиться и поспать.

А он молчал. Молча протянул ко мне свои руки. Молча развернул меня спиной к себе, пододвинул ближе к горячему телу. Молча заставил отклонить голову на твою широкую грудь. Наклониться на тебя, почувствовать твои руки на своем животе. И это не привело меня в себя. Нет. Это еще больше успокоило и расслабило.

Нет мне оправдания. Мне просто стало хорошо рядом с тобой, и я обязательно стану ненавидеть тебя и себя. Завтра. А может лучше послезавтра!

Меня быстро вырубило, не смотря на недовольный протест внутри на твои бесцеремонные руки удобно расположившие меня рядом.

Спать рядом с тобой — одно долбанное извращенное удовольствие. Рубильник в голове просто тихим щелчком отключает меня ото всего. Прячет в теплом, темном и тихом месте, где я только одна. Там нет места ни кошмарам, ни твоим глазам, там нет места тебе. Только как бы прозаично это не звучало в это время ты ближе. Намного ближе, чем нужно.

— Никогда не поворачивайся спиной ко мне! — Эту фразу ты кричал мне в лицо, привязывая мое тело в лесу на загон дичи. — Не смей игнорировать меня и не поворачиваться спиной! — Ты затягиваешь последний узел веревки плотно обвившей мою талию, впаяв меня спиной в твердую, неровную кору огромного дерева, зло ударяешь кулаком рядом с моим лицом. — Ты перешла все границы! Надеюсь, предстоящая картина охоты раскроет тебе глаза на то, что тебя ожидает в будущем! — Хватаешь пальцами подбородок, вглядываешься в меня, а у меня язык от страха прирастает к небу и только это мешает мне слезно начать молить тебя о прощении.

Ты зло выдыхаешь в мое лицо и сводишь брови, но я от страха не могу понять выражение твоего лица.

— Сама напросилась. — Добавляешь тихо, словно сожалея, и скрываешься во тьме неспокойного леса.

Лес шепчет, рядом, наверху, внизу, за спиной, перед глазами. Шелестит голыми ветвями. Ждет жертвоприношение и предвкушает, а я обмираю от страха. Привязанная и беспомощная, всматриваюсь, пытаюсь, что-то расслышать, но слышу только лес. Пока не всходит луна. Пока я совершенно не довела себя до ручки вспоминая начало вечера и свое гордо отвернутое лицо на твой приказ.

— Устал. — Говоришь ты, проходя в темное нутро моей камеры. — Так устал, что чувствую себя старцем, смотря на сопливых волчат в предвкушении первой охоты. — Ты садишься на кресло, которое еще стоит в стороне от моего привычного места на подоконнике.

Мое тело в пол оборота к тебе, а голова привычно опущена, но сегодня, что-то не то. Как-то не так. Привычный страх только слегка шевелится под ребрами, не заслоняя злость. Непонятно откуда взявшуюся, и звенящую внутри моей головы.

Ты вытягиваешь длинные ноги, хрустишь шейными позвонками, разминаешь плечи. Действительно выглядишь усталым. Нет даже привычного, надменного выражения, и злости в глазах, это добивает меня.

 — Спой. — Приказываешь, без энтузиазма и фанатичного блеска, а я, будь то не ладно, демонстративно поднимаю голову, поджимаю недовольно и презрительно свои губы. Нагло и уверено отворачиваюсь от тебя к окну. Игнорирую тебя. Только так и могу выплеснуть эту жалящую злость.