— А если потом будет поздно, ты об этом подумала?

— В тебе говорит ревность? — Задала я свой вопрос, смело распахивая двери, и пристально следя за его перемещениями в небольшом пространстве.— Лис не могла бы ты оставить нас? — Я не отвлекалась на нее, я следила за перемещением Грегори и подогревала гнев в своих венах.

— Хорошо, думаю, вам стоит поговорить. — Она ушла, а Грегори, как загнанный зверь не может найти своего угла и решительно останавливается напротив меня.

— Да, это ревность. Ты это хотела услышать? — Гневно сжимая кулаки, спрашивает он.

— Мне не нужно было это слышать, это видно по тебе, и могу повторить слова Лис: это не твое дело, что происходит между мной и Шакалом. НЕ. ТВОЕ. Но это не значит, что мне не приятно от того, что ты волнуешься за меня, Грегори.

— Вика, как так-то, а? Что тебя толкнуло к этому? Может он угрожал тебе, или Сашке? Всевышний, скажи мне, что Лис не права, скажи, что нуждаешься в помощи или защите от него. Пожалуйста, скажи! — Я слышу отчаянье в его голосе и сожалею о том, что скажу, но я это скажу в любом случае.

— Она права. Во всем права, как бы я это не отрицала. С ним все по-другому, даже тогда было. Неправильно, странно, извращенно, но это было. Я ужасно привыкла к нему, привыкла к его голосу, к страху, к его прикосновениям, да и они были. Скупые, редкие и от того наверное и желанные. Глупо отрицать. Нас многое связывает, как бы мне этого не хотелось, но это так и только он может достучаться до меня, починить то, что сломал. Я нуждаюсь в нем, Грегори, нуждаюсь как в воздухе, как долбанный наркоман, приученный к его присутствию с раннего детства. — Я не осмысливала сказанных слов, не пыталась смягчить удар, с меня хватит оправданий и его пустых надежд на что-то мифическое между нами. С меня хватит.

— Ты просто не понимаешь, как шагаешь в пропасть, где тебя не ждет ничего хорошего. Он псих, учуявший добычу в твоем лице, ты же даже не знаешь, что о нем поговаривают, и поверь мне, это не похвала его заслугам! — Вот тут я засмеялась.

— Честно? Грегори, это ты мне говоришь о том, что я не знаю его? Господи, Грегори, ты думаешь, что я не вижу куда ступаю, когда связываюсь с ним? Думаешь, не замечаю, что стою на краю этой, как ты выразился, «пропасти»? — Я смеялась и подходила к нему, а коснувшись его тела, со злостью выплюнула:

— Я четырнадцать лет, каждую ебанную ночь слышала его голос и смотрела на его тень, а потом он пришел за мной. Забрал в свой ебучий Форд Нокс и показал все грани собственного безумия, но отпустил, не знаю почему, может, у него было что-то на подобии ПМС или еще хуй знает какая тварь его ужалила, но он отпустил меня. Позволил выжить, и знаешь что? Лучше бы он меня добил, потому как все это время без него я не жила, и даже не существовала, я просто каждый ебучий пройденный день уговаривала себя не закинуть петлю на шею. И ты мне сейчас говоришь о пропасти? Грегори, мы не на ее краю, мы с ним давно уже в полете в бездну, и мне до этого нет ни единого долбанного дела, потому как хуже уже просто не может быть!

— Ты любишь его?

— О чем ты? Я не знаю что это за чувство, я никого не любила. В его присутствии я просто нуждаюсь, он заставляет мои мысли затихать и отпугивает ночные кошмары.

— Так может у меня есть шанс, что смогу занять его место? — Грегори протягивает руки к моему лицу, заключает его, и я вижу в его глазах решительность. К чему направлена эта решительность, не успеваю даже подумать.

— Отпусти ее. — Слышу за спиной ледяной тон, который замораживает потрескивающий от злости воздух между нами.

Грегори отклоняет голову и смотрит через мое плечо.

— Или что? Что ты мне сделаешь Шакал?

— Или я убью тебя, ты сам не так давно озвучил то, что обо мне говорят, и должен понимать что на пустом месте такие слухи не появляются.

— Ты угрожаешь?

— Поверь, мне не хотелось этого делать, я можно сказать вообще принял позицию стороннего наблюдателя и был непозволительно тих, давая возможность вам нормально поговорить.

— Тогда какого хуя вмешиваешься?

— А я из тех, кто не любит, когда трогают то, что принадлежит мне. Хорошенько всмотрись в ее лицо. Видишь этот ровный шрам? Не скажу, что это было оставлено специально, а вот то, что с упоением слизал всю выступившую кровь — скажу, а ты сам дальше догадайся, что это значит.

Грегори нахмурился и действительно расфокусированным взглядом стал осматривать мое лицо, думаю, я тоже нахмурилась. Интересно, что это может значить? И я блядь ни за что не покажу свое не знание.

— Но метки нет.

— Я не оборотень Грегори, чтобы такими примитивными методами клеймить свою пару, я не просто так отказал Алисии в просьбе напоить ее моей кровью. Для нас ритуал будет считаться завершенным, только после того, как она выпьет из меня.

— Ебать. — Нет, вы не подумайте, не я успела это сказать, это Грегори сказал за меня, и он четко отобразил все, что сейчас кипело во мне.

— Именно, а теперь убери свои руки подальше от ее лица, пока мое терпение окончательно не испарилось.

Грегори отпустил меня, это выглядело так, словно он отшатнулся как от прокаженной, и это слегка напрягло. Он мой друг, несмотря ни на что. Он ушел, не прощаясь, не говоря больше ни слова, оставляя нас одних в этом пыльном, замкнутом пространстве.

— Господи, боже, Жень, скажи, что это не правда?

— Если это что-то изменит между нами, то скажу. — Твой тон изменился, потеплел, но ты так и не ответил, не опроверг.

Ты заставил задуматься меня. Будь ты проклят, но как это ни прискорбно, ты прав, это знание ничего не поменяет в наших отношениях. Я не кинусь к тебе на шею с поцелуями, если это правда, так же как и не откажусь от тебя, будь это ложью.

— Я с тобой, когда-нибудь ебанусь окончательно. Это точно, и да, ты как всегда прав. — Я повернулась к тебе и наконец, сделала несколько шагов к свету из этой коморки.

— Я всегда прав. Именно поэтому я предлагал проводить тебя в комнату после обеда.

— Да фигня, зато мы поговорили.

— Ну да, а еще он чуть опять не полез к тебе со своими микробами в рот. — Это ты сказал уже другим, напряженным тоном, а потом схватил меня за руку и повел на второй этаж. Ебнутый охранник.

— Ну да, но ты всегда появляешься вовремя!

— Точно. — И, блядь, это была не похвала с моей стороны, но оспаривать этого я не стала. Просто понурив голову, пошла за тобой и, в кои то веки, после непродолжительного подъема очутилась в своей комнате, а чуть позже и уже в желанном душе смывала все дерьмо сегодняшней непредсказуемой, охуенно богатой на эмоции ночи, под тугими струями, получая от этого удовольствие и успокоение. А ты ждал меня, на кровати, листая оставленный Лисой журнал.

— Что там насчет патруля?