Из шкафа выходит Сон, журналист. Его может играть женщина.

СОН:

Не могу больше слушать эту канитель. Да-да, господин министр, сознаю, что мое появление не совсем прилично, но не буду вам напоминать, сколько я исполнил ваших секретных поручений в газетной области и как крепко умею держать красный язык за белыми зубами. Коллега Вальс, моя фамилия Сон, — не путайте меня с фельетонистом Зоном, это совсем другой коленкор. Руку!

ПОЛКОВНИК:

Бесстыдник! Вывести его?

МИНИСТР:

Мне все равно. Оставьте... Душа в смятении... Я сейчас рад всякому советнику.

ВАЛЬС:

Вот вам моя рука. Только — почему вы меня назвали коллегой? Я в газетах никогда не писал, а свои юношеские стихи я сжег.

СОН:

О, я употребил этот термин в более глубоком смысле. Я чую в вас родственную душу, — энергию, находчивость, жар приключений... Не сомневаюсь, что когда-нибудь потом, на досуге, вы мне объясните, как вы угадали точное время этого интересного явления, столь изменившего наш прославленный пейзаж... а сейчас я, конечно, готов поверить, что вы изобрели соответствующую машину. Господин министр, мое чутье подсказывает мне, что этот человек не безумец.

МИНИСТР: (к полковнику)

Видите, не я один так думаю.

ПОЛКОВНИК:

Пока его не осмотрит врач, я придерживаюсь своего первоначального мнения.

СОН:

Вот и чудно. Каждый пускай придерживается своего мнения, и будем играть.

ВАЛЬС:

Да, будем играть. Полковник меня считает параноиком, министр — едва ли не бесом, а вы — шарлатаном. Я, разумеется, остаюсь при мнении особом.

МИНИСТР:

Видите ли, Сон... в каком мы странном положении...

СОН:

Дорогой министр, в жизни ничего странного не бывает. Вы стоите перед известным фактом, и этот факт нужно принять или же расписаться в своей умственной некомпетенции. Предлагаю следующее: пускай будут произведены еще испытания. Ведь это вы сможете организовать, господин Вальс?

ВАЛЬС:

Да, придется. По-видимому, почва еще недостаточно подготовлена.

СОН:

Ну, с почвой-то вы обращаетесь довольно своеобразно. (К министру.) Что же, как вы относитесь к моему предложению?

МИНИСТР:

Я думаю. Я думаю.

СОН:

Лучше не думайте, будет только хуже.

ПОЛКОВНИК: (к Вальсу).

Нет, пожалуйста, отодвиньтесь. Я хочу быть рядом с моим начальником.

ВАЛЬС:

Мне здесь удобнее.

ПОЛКОВНИК:

А я вам говорю...

СОН:

Господа, не ссорьтесь. (К министру.) Ну что, додумали?

МИНИСТР:

Ответственность колоссальна... решимости никакой... возможность оказаться в смешном положении — невыносима... президент выпустит на меня общественное мнение... меня разорвут...

ВАЛЬС:

Это теперь совершенно не важно. Я спрашиваю вас, желаете ли вы еще демонстраций или вам достаточно сегодняшней? Вот в чем вопрос.

ПОЛКОВНИК:

Я не позволяю так разговаривать с моим министром...

СОН:

Господа, все мы немножко взволнованы, и потому некоторая резкость речи простительна. (К министру.) Кончайте думать, пожалуйста.

МИНИСТР:

...А посоветоваться не с кем... Боязно эту тайну разгласить... Боязно...

СОН:

Это так просто: составьте комиссию из верных людей, и будем играть. Полковник, оставьте этот стул, право же, не до мелочей...

ПОЛКОВНИК:

Я не хочу, чтобы он там сидел.

СОН:

Оставьте, оставьте. Итак, господин министр?

МИНИСТР:

Не знаю... Не умею...

ВАЛЬС:

Он слишком долго думает. Противно. Пойдемте, Сон. Вы мне пригодитесь.

МИНИСТР:

А! Вас удивляет мое состояние? Так разрешите мне вам сказать, что я понимаю кое-что, чего не понимаете вы. Я человек воображения, и мне до того ясно представилось все, что наша страна может извлечь... А с другой стороны... Хорошо, я рискну! Да будут произведены еще испытания.

СОН:

Слова исторические, я рад и горд, что их слышу. Да, мне кажется, что испытания должны быть сделаны и что наш изобретатель блестяще выйдет из положения. Не правда ли, Вальс?.. Конечно, вам дадут время для подготовки, будут с вами советоваться...

ВАЛЬС:

Все, что мне нужно, это — возможность отдать распоряжение по радио за полчаса до опыта.

СОН:

Да, конечно, конечно... Ну вот, я очень доволен, что это дело я уладил.

МИНИСТР:

Но если из этих опытов ничего не выйдет, то две вещи погибнут невозвратно: моя репутация и жизнь этого господина.

ВАЛЬС:

Замечу только, что логика не терпит того смешения опасения и угрозы, которое вы делаете.

ПОЛКОВНИК:

Посмотрим, посмотрим! Интересно, какое у вас будет личико, когда эксперты выяснят причину распада горы. А как она была прелестна! По вечерам ее лиловатый конус на фоне золотого неба возбуждал не раз во мне и в минутной подруге чудные мысли о ничтожестве человека, о величии и покое матери-природы. Я плакал.

СОН:

Матери-природе господин Вальс подставил подножку. (К министру.) Итак — конкретно: что дальше?

МИНИСТР:

Дальше... Да вот, — сперва три-четыре испытания. Надо будет собрать положительных людей и выбрать пункты.

ВАЛЬС:

И сделать это как можно скорее.

МИНИСТР:

И сделать это как можно скорее... То есть, позвольте, почему такая спешка? Или вы думаете этим заинтересовать... кого-нибудь другого?

ВАЛЬС:

Мое нетерпение вам должно быть понятно: чек выписан и предъявлен к уплате. Нет смысла задерживать ее.

МИНИСТР:

Голубчик мой, только не говорите притчами, — говорите так, чтобы вас понимали люди, — люди притом усталые и нервные.

СОН:

Спокойно, спокойно. Теперь мы все решили и можем разойтись по домам.

ПОЛКОВНИК:

Мы даже не знаем адреса лечебницы, откуда он сбежал.

ВАЛЬС:

Я стою в гостинице... Вот — здесь указано.

СОН:

Да-да, мы вам верим. Значит, так. Не откладывайте же, господин министр. Соберите комиссию, и хоть завтра начнем. А вы, Вальс, не кипятитесь. Я уж послежу, чтобы не было волокиты.

ВАЛЬС:

Я подожду три дня, не больше.

СОН:

Сойдемся на четырех. Знаете, все это почтенные старцы, поднять их нелегко...

МИНИСТР:

Но одно условие я должен поставить, господа. Все, что здесь говорилось, — строжайшая военная тайна, так что ни звука не должно дойти до публики.

СОН:

Так и быть. Моя газета будет молчать, — во всяком случае, до кануна разоблачений в органах конкурентов.

МИНИСТР:

Как вы это нехорошо сказали... Какой вы дрянной человек... Слушайте, полковник, а эти газетчики, которых здесь выловили...

ПОЛКОВНИК:

Сидят взаперти. Но смею заметить, что долго держать их невозможно. Это вообще против закона. Будет запрос в парламенте, а вы сами знаете, как это скучно.

МИНИСТР:

Ничего, я поговорю с президентом. Заставим молчать негодяев.

ВАЛЬС:

Странно, этот географический атлас, именно этот, был у меня когда-то в школе. И та же клякса на Корсике.

ПОЛКОВНИК:

Только это не Корсика, а Сардиния.

ВАЛЬС:

Значит, надпись неправильна.

ПОЛКОВНИК:

Ваше высокопревосходительство, скажите, чтобы он меня не дразнил.

СОН:

Тише, тише. Я думаю, Вальс, что теперь все улажено и мы можем ретироваться.

МИНИСТР:

Только помните о тайне, умоляю вас! Пустите у себя версию о землетрясении, о вулкане, о чем хотите, — но только чтобы ни звука, господа, ни звука...