Послышался шорох. Туман обернулся, выставив перед собой пистолет.

— Убери! — нервно воскликнул Тюрьма.

— Ты чего?

— А ты чего?

— Сижу. Вас жду. Где все?

— Шварц свою долю героина продает. На мотоцикл почти собрал. Кикимора дома сидит. Ее предок запер.

— А ты?

— А что я? У меня маманя в Валаамский монастырь с паломниками укатила.

— Делать ей не хрена?

— Она верит, — в голосе Тюрьмы неожиданно появились теплые нотки. — Ее право.

— Ну да, — отмахнулся Туман. — А моя все бабки стырила.

— Бабки-бабули нужны. Иметь ствол и стрелять в бомжей, — презрительно покачал головой Тюрьма. — Козырно жить можем!

— Бомжей, да… Ты сам согласился!

— Теперь делом надо заняться.

— И чего? Банк взять?

— Поехали в Москву. Может, что надыбаем. Часы показывали начало второго.

— Поехали, — кивнул Туман.

В три часа они вышли на площадь трех вокзалов. У Тумана было возбужденное состояние. Пистолет за поясом электризовал его. Но было жутковато, что могут накрыть с оружием. Любой мент подойдет… Не, менту просто так он не дастся. Пистолет готов к бою. Пусть сунутся, пусть попробуют!

Несколько часов они бродили, продираясь сквозь толпу, по огромному, роскошному городу, глазея на сказочные витрины дорогих супермаркетов, от которых отъезжали «мерсы» и джипы. И Тюрьме и Туману стало тоскливо — они понимали, что и дальше вся эта шикарная жизнь будет катиться мимо них. А хотелось это изменить…

— Смотри, если зайти, охраннику в лоб стволом, — кивнул Туман на стеклянные двери обменного пункта.

— Там стекла пуленепробиваемые. Этот город будто ждал, чтобы его разграбили. Он внушал алчные мысли.

— А вот сберкасса. Если охраннику в лоб, то…

— Не пройдет…

Город вовсе не желал делиться своими богатствами, даже если ты — с пистолетом.

Время шло незаметно. Уже начало темнеть, и стрелки часов подвалили к девяти. Последняя электричка отходила в одиннадцать.

Они забрели в жилые районы у метро «Авиамоторная». Туман уже решился и рванулся было к «Форду» с тонированными стеклами, остановившемуся у тротуара. Сжал пистолет. Но оттуда вылезли два амбала, один из них мрачно посмотрел на Тумана, и тот сник.

Тумана все больше раздражала абсурдность ситуации. Рядом баксы рекой текут, а тут у них пистолет, и добычу найти не могут.

— Давай его! — предложил Туман.

Они ринулись к пацану в подворотне, но тот, поняв, в чем дело, с завидной резвостью сделал ноги.

— Козел, — буркнул Туман.

— Быстро бегает, — покачал головой Тюрьма.

— Москвичи ссыкливые.

Наконец они вышли на тихую, безлюдную улицу, по одну сторону которой шли какие-то развалины, по другую — пятиэтажки, в них загорались желтые люстры, издалека слышался собачий лай.

Метрах в двадцати перед ними, не доезжая нескольких метров до желтовато мерцающей витрины ларька, остановился белый «Ниссан», из него вылезла тетка — такая толстая, что машина аж приподнялась, с облегчением избавившись от ее туши.

— Смотри, коза упакованная, — воскликнул Тюрьма.

— Ну. В ушах вон какие серьги. И бабок наверняка в сумке полно.

— Ну?

— Хрен гну!

Туман, набрав побольше воздуха, устремился вперед. На ходу выхватил пистолет и крикнул:

— Эй, корова! Серьги, сумку, бабки!

Тетка, сжимая объемную, крокодиловой кожи, сумку, удивленно посмотрела на него. Она прищурилась и протянула нараспев, с вызывающей интонацией торговки с сорокалетним стажем:

— Чег-о-о?

— Убью! — Туман выразительно махнул пистолетом.

Тетка размахнулась и с чувством влепила ему крокодиловой сумкой по голове. Стук получился деревянный, с чмоканьем — полноценный такой, вкусный стук. В сумке было что-то тяжелое. Туман ошарашенно отступил на несколько шагов и нажал на спусковой крючок.

Бах!

Выстрел показался оглушительным. Но потом возник еще более оглушительный звук — это во весь голос визжала тетка, схватившись руками за голову и глядя на аккуратненькую дырочку, появившуюся в дверце ее машины.

Туман позорно бросился бежать. Тюрьма устремился следом за ним. Голос толстухи еще долго завывал вдалеке, а потом к нему присоединился вой милицейской сирены.

Шварцу удалось выгодно сбыть доставшуюся ему долю героина, он прибавил предыдущие накопления и по дешевке приобрел «шестерку» — старенькую, но вполне годную. Руки у него были золотые, так что смотрелась она вполне.

— Красавица, — твердил он, с гордостью протирая тряпкой мятый бок своего мустанга.

Вся компания собралась во дворе дома Шварца и обозревала приобретение.

Тюрьма снисходительно улыбался — он не мог понять пристрастия людей к этим железякам: и почему их почти одушевляют, готовы тратить на них последнее.

— Банка консервная, — презрительно скривился Туман. — Колеса на ходу отвалятся.

— Да ладно, — махнул рукой Шварц.

— Чего ладно? Закрутел теперь, да?

— Ты чего? — удивился Шварц, сжимая тряпку и глядя во все глаза на Тумана.

— А ниче! — Туман сплюнул.

Он привычно исходил желчью. Ему не нравилось, что Шварц имеет машину и права, что он умеет водить. Кикимора оценила приобретение по-своему:

— Интересно, как трахаться на заднем сиденье?

И заработала пинок от Тумана, так и не поняв, за что, собственно.

Злоба одолевала Тумана все больше. Он умудрился максимально сбавить дозу героина, закатываемого ежедневно в вену, и, по его расчетам, порошка должно было хватить еще надолго — в сутки уходило не больше двух десятых грамма.

После того позорного бегства от толстой тетки шишка еще долго украшала его низкий лоб. В сумке действительно было что-то увесистое и твердое. А шишка была напоминанием о том, что не все в мире происходит так, как хочется.

Вместе с зависимостью от наркоты у Тумана росла аналогичная зависимость от пистолета Он уже не расставался с ним ни на миг, рискуя ненароком залететь. И не мыслил, как выйдет из дома без оружия. Без пистолета он ощущал себя маленьким, а с пистолетом будто прибавлял в росте, наливался силой.

Ему снова хотелось испытать, как пистолет бьет в руку отдачей и пуля устремляется в цель — в человека. Никакой радости стрелять по банкам. Оружие создано для того, чтобы убивать. И западло использовать его на другое.

Тюрьма после неудачного разбоя как-то сник. И разговоры о рациональном использовании оружия если и заходили вновь, то как-то быстро затихали.

Дни тянулись вяло. Денег не хватало. Подвальные братья ограбили как-то темной ночью чью-то дачу на Васильевской пустоши. Что наворовали — по дешевке тут же и толкнули.

— И это при четырех стволах и мешке патронов, — обиделся на жизнь Тюрьма. — В «Морозко» бабок нет зарулить.

— Все, на хер, — воскликнул Туман. — Надо искать, кого трясти.

В тот вечер Туман и Тюрьма решили обуть какую-нибудь тачку. И вышли на промысел. Но ничего достойного не попадалось. Или какая-то рухлядь, даже магнитолы нет, или мигала противоугонка, или места были людные, или ментовская машина проедет. Близилась полночь.

— Невезуха, — сказал Туман.

Они дошли до конца улицы Браермана и вышли к глухому забору гаражного кооператива. Здесь город заканчивался.

— Давай обратно, — предложил Туман. Тут Тюрьма остановился как вкопанный.

— Ни фига себе! «Крузер».

— В натуре, — кивнул Туман.

— И, кажись, противоугонка не мигает. Какой дундук его сюда поставил? — Подойдя к «Лендкрузеру», Тюрьма провел рукой по гладкой лакированной синей поверхности. — Красавец.

Действительно, мощная машина с широкими шинами, гнутым бампером, на котором пристроились противотуманные фары, с тонированными стеклами и всеми возможными прибамбасами, внушала уважение и какой-то трепет.

— Вот такую тачку нужно иметь, — воскликнул Туман. — А не дерьмо металлическое, как у Шварца.

— Знаешь, сколько джиповые навороты стоят? — Тюрьма подошел к противотуманным фарам и начал деловито отвертывать одну из них.

Туман бродил кругами, приискивая, чем бы взломать дверцу. В салоне лежали объемистые пакеты. Нет, воистину нужно быть кретином, чтобы оставить такую тачку в глухом месте.

Зачем ее там оставил хозяин — так и осталось непонятным. Но оставил ненадолго. Он уже появился из-за гаражей. В темноте мигал красный огонек его сигареты.

Хозяин на миг застыл, удивленно глядя, как какой-то мелкий прыщ расковыривает его драгоценный «Лендкрузер». А потом гаркнул:

— Чего, шпана, припухли?

Туман еще пару месяцев назад при таком оклике тут же сделал бы ноги, но теперь, выпятив грудь, поинтересовался:

— А ты кто такой?

— Жора Плотник. Что, гниденыш, не слышал о таком? — Жора приближался. Фигуру он имел внушительную и немало преуспел в вольной борьбе. Так что на случай драки соотношение сил было примерно такое, как если бы два «Запорожца» надумали задавить танк.

Туман, конечно, слышал о Жоре Плотнике, главном городском авторитете, державшем две бензозаправочные станции и городской рынок И еще недавно одно это имя возымело бы волшебную силу — улепетывал бы он, только пятки сверкали. Но порой даже два месяца — это время, за которое человек полностью меняется. И Тумана будто злая сила потянула за язык, и он бросил, ощущая, как голова сладко кружится от собственной дерзости:

— Пидор ты, Жора!

— У, блин, — больше удивился, чем разозлился Плотник, развернул плечи и ринулся на таран. Первым на его пути находился Тюрьма, не разделявший куража своего приятеля и уже проклинавший все на свете. Связаться с Плотником — это надо додуматься!

Тюрьма проворно отскочил в сторону. Плотник не успел его сграбастать, иначе Тюрьма угомонился бы надолго…

— Передавлю, сопляки! — взревел Плотник. И ощутил, как в спину его что-то тупо ударило. Грохот он услышал позже… Он покачнулся. Нашел в себе силы обернуться, еще не понимая до конца, что происходит. Земля качнулась под ногами. Будто загудели где-то внутри электрические провода и сознание начало уплывать.

— Уроды, — прошептал он с каким-то укором.