На душе у него легко, и мысли в голове веселые: «Нипочем не догадаться мельнику искать меня на войне». Это не значит, что Маркус забыл о Крабате. Думая о мельнике, он каждый раз думает и о Крабате, своем названом брате, и о том, что тот завещал ему бороться с Черным Мельником не на жизнь, а на смерть. Но какой смысл бороться, раз ясно, что победы не видать? Против Черного Мельника все бессильны. Вон Крабат — на что уж умен, силен, храбр, а мельник все ж таки сжил его со свету.

Так что Маркус бодро — весело марширует со своим полком в сторону Вены и на привалах забавляет своих товарищей, показывая им всякие фокусы.

Однажды ночью мельник явился ему во сне. Вскрикнул Маркус от ужаса и тут же проснулся в холодном поту. Бессильно его колдовство против мельника. Наедине с кем-нибудь из новых приятелей он иногда шепотом рассказывал о Крабате: о том, как вола и коня продавали, о том, как с Черной Мельницы спасались, и о том, что Крабат, конечно же, жив и обязательно его разыщет. И тогда — держись, мельник! Черный Мельник решил: раз время свернуто в кольцо, значит, нет у него ни начала, ни конца; Черная Мельница будет работать вечно, ничего меняться не будет, и все останется, как было.

Он бросил это кольцо между собой и Крабатом. Но того не учел, что Крабат — вне времени или, вернее, в любом времени.

Время не подвластно ничьей воле, его нельзя поставить себе на службу, оно идет вперед и вперед и несет в себе Крабата — вот чего мельник изменить не в силах.

Время несет в себе Крабата, и люди, у которых мельник забрал, берет или еще только готовится отобрать сыновей, эти люди из уст в уста передают легенды о Крабате. Одни рассказывают о его уме и хитрости, другие — о его могуществе, третьи — какой он забавник и насмешник, четвертые — какой он смельчак и герой. И во всех рассказах о Крабате присутствует его вечный враг — Черный Мельник. А слава Крабата растет.

Когда пробил смертный час очередному батраку на Черной Мельнице, тот вдруг бросил в лицо мельнику слова, полные ненависти и надежды: «Погоди, вот явится Крабат и сотрет тебя в порошок?» И мельник понял, что в этих словах — ненависть и надежда всех остальных.

Можно бы их всех уничтожить, да ведь без батраков мельница остановится. А если она остановится, власть мельника рухнет как карточный домик.

И мельник заметался из угла в угол, точно зверь в клетке.

«Проклятое время!» — ярится он. А время уже несет в себе Крабата. «Придется мне изготовить его двойника, — решил мельник. — Подсуну-ка я им нового Крабата — мрачного да черного».

Опрометью бросился он к сундуку и, вытащив волшебные книги, три дня и три ночи изучал их вдоль и поперек, пока не узнал, как сделать душу Крабата черной и мрачной, чтобы надежды людские отскакивали от него, как стрелы от доспехов.

А королевское войско тем временем все движется и движется на юго-восток. Вперед высылаются лазутчики, дабы вызнать: где турки? Каковы их замыслы?

Войско стоит лагерем, ждет их возвращения. Маркус присел на корточки перед муравейником и от нечего делать стал превращать муравьев в крошечных всадников. Разделил их на две кучки — получилось два отряда. Десятки солдат столпились вокруг и с интересом глядят, как крошечные всадники скачут, стреляют, колют, рубят, режут.

Зрелище нравится всем, потому что приятно щекочет нервы. Чувствуешь себя полководцем, наблюдающим с вершины холма за ходом битвы.

Советы со всех сторон так и сыплются: «Вводи в бой резервы!»

Взял Маркус из муравейника пополнение и бросил его на поле боя — фланговый удар, обходный маневр, несколько тысяч убитых? — и полководцы, стоящие вокруг, сидящие на корточках и лежащие на брюхе, чувствуют себя превосходно. А один бородач фельдфебель даже высказался в том смысле, что игра в войну полезна для здоровья не меньше, чем лечение на водах.

И Маркус так увлекся, что не заметил, как король вырос у него за спиной.

«Интересно, и даже весьма! — неожиданно раздался сзади надменный голос. — Однако ведь еще далеко не все убиты? Уцелела чуть ли не половина войска слева и столько же справа! А ну-ка — сабли наголо! В атаку! Галопом марш!»

Маркус передал команды короля своей муравьиной коннице.

«Прелестно!» — воскликнул король, глядя, как два последних эскадрона рубят друг друга на куски, и раздавил носком сапога десяток-другой случайно выживших.

«А ты никак мой бывший придворный шут?» — вгляделся попристальнее король. Маркус молча кивнул.

«Значит, ты умеешь превращать муравьев в конников. А сможешь ли наоборот — конников превратить в муравьев?»

Маркус заколебался: вдруг король потребует, чтобы он все турецкое войско обратил в муравейник. На такие фокусы он и впрямь не способен.

«Ага, все понятно, — засмеялся король. — Не хочешь раскрывать секреты своего ремесла. Ну что ж, следуй за мной!»

И Маркус покорно побрел. Пришли они в королевский шатер.

«Присядь-ка! — приказал король. — И выпей сперва глоток-другой».

Собственноручно налил он Маркусу полный кубок. «Мои лазутчики, говоря между нами, просто безмозглые тюфяки. Турки вспарывают их одного за другим. Еще глоточек!» Маркус выпил и второй кубок. «А не мог бы ты пробраться в турецкий лагерь…» «Легче легкого! — Маркус уже слегка захмелел. — Я готов хоть сейчас…»

«Хорошо бы вызнать, какие у турок планы, подслушать, о чем говорят на военном совете…» «Будет сделано!»

«А ты храбрый малый?» — Король похлопал Маркуса по плечу.

«Да для этого никакой храбрости и не требуется». «Разве это совсем не опасно?» «Так ведь я полечу…» «Полетишь?» — перебил его король. «Ну да, а потом обернусь блохой или комариком, погляжу на их военные карты и прилечу назад», — объяснил Маркус, прикидывая, не стоит ли сразу же попросить короля в награду за это поймать и четвертовать Черного Мельника.

А король между тем рассудил по-своему, по-королевски: «Чего ради отдавать вонючему пентюху славу лихого разведчика? Все будут спрашивать — кто выведал военные планы турок? Да такая слава одному королю под стать? И вообще, раз это совсем не опасно…»

«Ну что ж, — сказал король. — Выпей-ка еще глоточек». Маркус послушно выпил.

«А не можешь ли ты превратить меня… ну, скажем, в орла?»

Маркус сразу смекнул, в чем дело: король боится уронить свое королевское достоинство, потому и птица должна быть царственная. Он покачал головой и сделал вид, будто ломает голову над очень сложными загадками.

«Нет, господин король, — сказал он наконец. — Я могу превратить тебя только в удода. А когда доберемся до турок — в навозную муху. К сожалению, больше ничего предложить не в силах».

В какого-то вонючего удода… А тем более в навозную муху… Нет, решил король, этого я не вынесу. Но потом вспомнил, что у удода красивые перья, а навозная муха блестит и переливается всеми цветами радуги.

«Ну что ж, будь по-твоему, — ворчливо согласился он. — Полетим вместе. Ты — воробьем!»

«Сейчас?»

«Немедленно!»

«Чуть не забыл предупредить тебя, господин король. В шатре турецкого султана не дотрагивайся ни до золота, ни до серебра, ни до драгоценных камней. Не то чары с нас спадут, как осенние листья». Это королю вообще не по вкусу. «Что такое, в конце концов? Король я или не король?» — в запальчивости воскликнул он.

«В том-то и дело! — подхватил Маркус. — А без этих побрякушек ты выглядишь как простой смертный». «Что ты сказал?» — не на шутку разгневался король. «Ну, не совсем уж простой, конечно, — уступил Маркус и придирчиво оглядел короля. — Скорее ты похож на… пекаря». «На кого?»

«На старшего пекаря, конечно. Или даже на главу всех пекарей. Но именно золото, серебро и драгоценные камни и показывают, что ты не какой-то там пекарь, а самый настоящий король. Хоть и заколдованный».

«Понял, понял», — согласно закивал король и пообещал ни до чего такого не дотрагиваться.