«Нет, только все целиком!» — не пошел на уступки Крабат. Осталось уже пять шагов. Мельник все так же стоит с протянутой рукой, и пальцы его дрожат. Между ними всего два шага.

Вдруг мельник вскакивает на коня и во весь опор несется назад, на мельницу. Русло Черного Ручья сухо — лишь кое-где поблескивают темные лужи, — мельница молчит, батраки разбежались, свинарник пуст.

Внутри сидят на мешках с золотом двое крикунов — без помощи мельника им мешки не развязать.

«Что вам здесь надо?» — набросился на них мельник, брызжа слюной от злости.

«Хотим предложить тебе небольшую сделку, — ответил один из них, лихо заламывая шапку. — Мы с напарником раззвоним на всех углах, что твоя мельница мелет по-прежнему и что Крабат теперь твой приятель и союзник — словом, что-нибудь этакое. А ты за это дашь каждому из нас по мешку».

Молча выхватил мельник свой острый меч, зарубил крикунов и бросил их тела в пересохший ручей.

Колесо со скрипом и скрежетом сделало пол-оборота, но двигалось медленно, из последних сил.

Распахнул мельник дверь своей комнаты и тяжело рухнул на сундук. Дернулось колесо и замерло — теперь уж навсегда. Черная Мельница перестала молоть.

Двенадцать раз ловит ртом воздух мельник — и никак не может подняться. Еще один вдох, и он поднимается, но с трудом держится на ногах: невыносимая тяжесть давит его к земле. Черный пот выступает из пор. Пошатнувшись, он распластывается на сундуке и вновь поднимается, дрожа всем телом. Но вот силы окончательно ему изменяют, и он опускается на четвереньки. Пальцы на ногах и руках загибаются крючьями — это уже волчьи лапы с острыми когтями. Кожа покрывается бурой шерстью. Содрогнувшись от ужаса, сердце бьется по-волчьи и гонит кровь к голове. Та принимает очертания волчьего черепа. Страшная пасть открывается, И огромный серый волчище издает такой жуткий вой, что деревья в лесу вздрагивают.

На пороге комнаты вырастает Крабат. Волчьи глаза загораются кровожадным огнем, губы вздергиваются, обнажая могучие клыки, брюхо подбирается, и, собрав всю силу своих стальных мышц, волк в огромном прыжке обрушивается на Крабата. Крабат успевает увернуться, и руки его клещами смыкаются на волчьем горле.

Рванувшись в сторону, могучий зверь мигом освобождается из цепких объятий. Волчьи когти рвут в клочья грудь Крабата, хищные клыки раздирают плечо. От запаха крови волк приходит в неистовство, наскоки его учащаются, он хрипло дышит, из пасти вылетают клочья пены, окрашенной кровью. Крабат еле удерживается на ногах, но, собравшись с силами, вновь железной хваткой вцепляется в горло хищника. Из зияющих ран хлещет кровь, но руки все крепче стискивают волчье горло. Пытаясь вырваться, волк бьет противника лапами, наваливается на Крабата всем своим мощным телом, наносит ему новые и новые раны, но смертельные клещи не размыкаются.

Волк хрипит, задыхаясь, налившиеся кровью глаза вылезают из орбит, и, вздыбившись в последний раз, он тяжело оседает наземь. Волчье сердце перестало биться.

Крабат бросает труп на острые ребра сундука, и сундук сам собой отворяется. Рядом с шестью книгами в отдельном ящичке хранился громкий и радостный смех мельника. Его можно завести ключиком, как музыкальную шкатулку.

А вот и волшебная палочка. Она состоит из трех истин: «В человеке неистребим зверь», «Человек — песчинка, несомая ветром», «Покорность умирает в своей постели, высокомерие — на виселице».

Горстка черно-красных плетеных шнуров, лежавшая рядом, на глазах превращается в клубок серых земляных червей. Крабат переворачивает сундук вверх дном и вытряхивает в мусорную яму все его содержимое вместе с трупом волка. После чего делает знак вошедшей в комнату матери.

И мать разбивает глиняный горшок с огнем. Пламя перескакивает на разбросанные по полу книги. Крабат раздувает тлеющие искры, и язычки пламени взлетают отдельными лепестками, а из лепестков тут же складывается огненный цветок.

Мать перевязывает раны Крабата траурным покрывалом; пропитавшись кровью героя, белая ткань вмиг становится красной.

«Когда книги сгорят дотла, собери золу Знания и отнеси ее своим сыновьям», — говорит матери Крабат.

В последний раз вспыхивает невиданное черное пламя, и мать зажмуривается от нестерпимо яркого света. А когда она вновь открывает глаза, то видит, что Крабат идет за плугом по бывшему болоту. За ним идет второй пахарь. И этот второй — тоже Крабат. Идут пахарь за пахарем, и все они схожи с Крабатом. Мать трет непривычные к яркому свету глаза. Солнце разогнало болотные пары.

Кто-то идет по земле — то ли старец, то ли юноша, даже лицом к лицу не разобрать. Возможно, это Крабат. Тот самый Крабат, о котором легенда рассказывает:

В незапамятные времена упал с неба камень и раскололся. Из-под осколков выбрался Крабат и зашагал по земле. Придет время, взлетит в небо камень, и внутри него будет сидеть Крабат. Покамест же Крабат живет среди людей и делает то, что велит ему совесть. А все ли люди слышат, что велит им совесть? Может быть, она велит хранить верность своему «откуда» и никогда не терять из виду свое «куда»?