— И все время на одном уровне? Это мне напоминает Летучую Рыбу. Она вылетит из воды, поднимется метра на полтора, а потом опять шлепнется в воду. А зачем, спрашивается? Если ты рыба, ты должна плавать, потому что лучше тебя этого никто не сделает. А если все рыбы начнут летать, кто же у нас будет плавать? Тем более что так, как птица, ты все равно не полетишь.

— У нас на дереве живет птица, — сказала Летяга. — Она почти не бывает дома: все летает, летает…

— Вот видишь, она летает. И при этом, заметь, вверх, а не вниз. Потому что у нее крылья такие, как у меня…

— У нее не такие, — сказала Летяга. — У нее крылья с перьями, а у тебя вовсе не крылья.

— Ну хорошо. Допустим, у меня руки. Но они все равно что крылья.

— Нет, не все равно. Птицы крылатые, а ты всего-навсего рукокрылая.

— Да, я рукокрылая, — гордо сказала Летучая Собака. — Крылья—это дело моих рук, поэтому меня называют рукокрылой. Ты думаешь, каждого назовут рукокрылым? Далеко не каждого.

— Но птицей тебя не назовут…

Летяга задела больную струну. Была у Летучей Собаки одна больная струна, и вот Летяга ее задела.

— Да, птицей меня не называют, — печально зазвенела Собака на этой струне. — Меня называют Летучей Собакой, Летучей Лисицей, Летучей Мышью, но Летучей Птицей меня не называют, хотя я сама проложила себе дорогу в небо и мои крылья — это дело моих собственных рук.

Бесспорно, Летучей Собаке удалось добиться большего, чем какой-нибудь Летающей Лягушке, хотя лягушки появились на свет даже раньше птиц и раньше птиц пытались покорить небо. И они прыгали, пытаясь допрыгнуть до неба, несмотря на то, что до неба очень трудно допрыгнуть с земли. Земноводные, они хотели освоить третью стихию так, чтобы сохранить за собой и первую, и вторую, они хотели допрыгнуть до неба, не упрыгнув далеко от земли. Поэтому у них не выросли крылья, и они, как были, так и остались земноводными, пусть даже иногда Летающими Лягушками, которые умеют летать только сверху вниз — так, чтобы каждый полет возвращал их на землю.

Так часто высшие становятся низшими, а низшие становятся высшими — все зависит от дорог, которые мы выбираем.

Вспомним дриопитеков. Дриопитеки жили очень давно, но давайте все же постараемся их вспомнить.

Дриопитеки, а иначе говоря — древесные обезьяны, были высшими среди обезьян, что по тем временам было немало. Природа в своем постоянном усовершенствовании как раз дошла до обезьяны и, созерцая творение своих рук, радовалась ему и грустила, что ничего лучшего ей уже не создать. Да и какую фантазию нужно иметь, чтобы — по тем временам — создать что-то лучшее обезьяны?

Созерцая свое высшее творение, природа с удивлением отмечала, что дриопитеки, высшие среди обезьян, делятся в свою очередь на высших и низших. Это, впрочем, было естественно, и, поселяя их на деревьях, природа могла бы заранее предугадать, что одни из них будут повыше, а другие — пониже.

Самые проворные поспешили забраться наверх и там поселились, прыгая по вершинам. А те, что остались внизу, держались поближе к земле и даже временами сходили с деревьев на землю. И вот что получилось из этого. Высшие дриопитеки прыгали по вершинам, выше которых прыгать уже было некуда, и это, с прискорбием нужно отметить, тормозило эволюционный процесс. А низшие — ходили по низам и даже иногда спускались на землю. Конечно, они не умели ходить по земле и попути хватались за каждую палку, но, естественно, не в силу своей агрессивности, а в силу привычки хвататься за ветки у себя на деревьях. Все думали, что обезьяна взяла в руки палку, но это было не так: она только хотела ухватиться за ветку, потому что не научилась еще ходить по земле.

А когда она научилась… Вот теперь природа могла по-настоящему удивиться, потому что у нее на глазах низшие стали высшими, а высшие — низшими. Низшие дриопитеки поднялись до человека, а высшие, которым некуда было подниматься, потому что они и без того достигли вершин, так навсегда и остались обезьянами.

Вот что означают для нас дороги, которые мы выбираем. Они помогают стать человеком — в том случае, конечно, если мы выполняем следующие условия:

— выбираем себе дорогу, не гонясь за крупным куском (печальный пример Ложноскорпиона);

— ищем истинную дорогу не там, где она легче ищется и трудней находится, а там, где ее искать труднее, зато легче найти (вопреки опыту Жабы Биброны и всей ее ложной компании);

— не считаем нужным только то, что нужно нам, отметая то, что лично нам как будто не нужно. Как странной рыбе Кефали нужны и небо, и земля, так и нам нужны и море, и небо, и вся вселенная;

— не допускаем, чтобы жизнь проносилась мимо нас, как река, которая течет мимо Оляпки (и над Оляпкой, и под Оляпкой);

— учтя пример Баклана и Пеликана, знаем, что в дороге очень важная вещь — взаимовыручка;

— не боимся поднять на себя океан, как глубоководная рыба Омосудис;

— помним опыт домашних птиц: кто живет без полета, тот долго не живет;

— не полагаемся на других, как таракан, и не боимся сами принять решение;

— задаем себе вопрос Молоха: что ты с собой несешь? Если ничего не несешь, нечего пускаться в дорогу;

— не стремимся во что бы то ни стало забраться повыше. Помним, что Летающие Лягушки летают только вниз, а дриопитеки, сидя на своих вершинах, так навсегда и остались обезьянами.

По одной из гипотез жизнь на Землю была занесена метеоритами.

Это была маленькая, микроскопическая жизнь, которую и сейчас можно обнаружить на странствующих в пространстве метеоритах.

И вот эта незаметная жизнь выросла в огромную, необъятную жизнь двух миров — растительного и животного.

Растения крепко держатся за землю, словно боятся, что ее у них отберут и опять начнется это бесплодное, бессмысленное существование в космосе. Микроскопическое существование, несмотря на беспредельный космический простор. Простор большой, а существование — микроскопическое.

Поэтому растения лишь в редких случаях решаются путешествовать по земле: они боятся, что в дороге у них, чего доброго, украдут Землю.

А животные — не боятся.

Животные — потомственные бродяги, они помнят, как их предки странствовали в пространствах вселенной, и точно так же странствуют, бегают по земле. По ее полям, лесам, по морям и океанам, по селам и городам… Вечные странники, они не сидят на месте, они бы не усидели и на Земле, а побрели бы от нее в бесконечные дали вселенной…

Их приходится удерживать силой. Силой земного притяжения.

Но вот птиц — тех даже силой нелегко удержать. Они рассказывают своим птенцам сказку о далекой планете птиц, и птенцы, едва вылупившись, уже порываются лететь.

А куда лететь? Об этом не говорится в сказке.

И птицы летят, куда несут их крылья, надеясь, что крылья их унесут далеко. И каждый раз, улетая, они прощаются с Землей навсегда, и Земля возвращает их силой своего притяжения.

Потому что как ни притягательна сказка, а из жизни не улетишь. В жизнь можно прилететь — из сказки, из мечты или откуда-нибудь со звезд, как утверждает гипотеза.

Может быть, ошибочная гипотеза, но она многое объясняет.

Объясняет, почему растения зарываются в землю, почему животные бегают по земле и почему птицы летают. Она объясняет, почему мы, бродяги, всё стремимся в какую-то даль и вечно ищем какую-то сказку…

Как далеко уводят порой гипотезы!

Одна из них привела нас на землю.