— Нет, дети то у него, наверняка были, только об этом знают одни мамаши, которых он осчастливил, — пошутил Демченко. — По женскому полу Пал Палыч был токарем высшего разряда, такие узоры нарезал в свое время!

— Ни "какому такому", а простому! — настаивал Прокопьев. — Турбаза останется законному сыну Пал Палыча, Ивану Павловичу Суконину.

— Откуда он взялся, сын то этот? — спросил Васин.

— Оттуда! От верблюда! — настаивал вертолетчик. — Палыч, оказывается, раньше был женат на одной подруге, не здесь, еще на родине, в Минске. Произвели они с этой дамой сына, и тут же разбежались. Потом Палыч переехал сюда, женился. А сын его потом уже разыскал, через много лет. И он сюда приезжал, и Пал Палыч к нему в гости в прошлом году в Тюмень ездил.

— А ты то откуда это все знаешь? — спросил Соленов.

— А мы с сыном Палыча служили в одной эскадрилье, — пояснил Виктор. — Вот, Юрка слезет, он подтвердит. Мы как на Палыча то вышли, через Саньку Суконина, он тогда зампотехом полка у нас был, это потом в Сибирь уехал, нефтедоллары качать. Как наш полк из Крыма сюда вывели, он первым делом отца родного и отыскал. Мы ж в Гражданском стояли, а тут сорок километров от Кривова. Потом мы все втроем дембельнулись, Ванька в Сибирь уехал, я тут остался, а Юрка вон, вообще, с женой развелся, квартиру ей оставил, а сам в «Дубках» поселился.

— А Суконин то он отчего? — спросил Васин.

— Это по второму браку матери. Но в паспорте у него так и было записано: "Отец — Павел Павлович Сомов". Сам видел.

Между тем пределы человеческих возможностей по потреблению алкоголя у одного из беседующих оказались все-таки не безграничны. Зотов резко качнулся в сторону, потом попытался встать, но его занесло, и, развернувшись вокруг своей оси, он упал на пол беседки вниз лицом. Это было всеми воспринято с дружным смехом. Императора начали поднимать, потом потащили в его коттедж.

— Заприте его там! — крикнул вслед мужикам Астафьев.

— Да что толку то, шпингалетом что ли? Окна то все равно открываются, — ответил Васин.

— Ну, все равно, закройте!

После этого Астафьев снова начал дозваниваться до прокурора. Такого извиняющего тона из уст главного надзирателя за исполнением законов в его городе Астафьев еще не слышал ни разу.

— Юрий Андреевич, просто какая-то череда фатальных неудач, — вещал Кудимов. — Катер пришел, не было бензина. Нашли бензин — вышел из строя мотор. Сейчас пробуем подключить рыбнадзор, но это все вопрос времени.

— То есть, сегодня мне вас уже не ждать? — уточнил Юрий.

— Почему? Если все решиться за два часа, то у вас мы будем до захода солнца.

— Хорошо, только у моего сотового садятся батареи, а света тут нет. Еще с полусуток, и связь прервется.

— Вас понял, постараемся успеть.

Когда Юрий закончил свои переговоры, к нему подошла Вера.

— Юрий Андреевич, я не хочу оставаться в одних стенах с этим убийцей, мне страшно. Можно я переселюсь в коттедж Сомова? Я еще замерзла до смерти, а там хоть есть камин.

— Хорошо, только я сначала запру куда-нибудь ружья, все же вещественные доказательства.

Они прошли в коттедж, и когда уже поднимались на крыльцо, из-за угла дома показался Ветров. Астафьев его не увидел, а вертолетчик, чуть подумав, решил не тревожить капитана, и решительно зашагал куда-то в глубь леса.

Разместив женщину, и разведя в камине огонь, Астафьев спросил устроившуюся в кресле Веру: — Скажите, Вера, все то, что вы сказали про Максимова, это правда?

— Про что? — не поняла она.

— Про все. Что он собирался на вас жениться, что вы были в его машине?

Та вздохнула, плотнее укуталась пледом.

— В машине мы действительно с ним были, а вот насчет женитьбы… Нет, не предлагал. Это я уже так, мечтала. Сашку хотела уесть.

— Скажите, а вы действительно думаете, что ваш муж мог убить Максимова?

Та пожала плечами.

— Не знаю. Мы с ним живем уже пятнадцать лет, и все это время он меня ревнует, все это время жуткие ссоры. И ножом он мне угрожал, и из ружья стрелял. Только все как-то мимо у него получалось. Не хватало ему духу действительно кого-то убить. Морду набить — это он может, и то, если мужик послабже его. А если нет, то наорет, настращает, и пятками назад. Он актер, только плохой актер, скорее позер.

— Понятно, — сказал Юрий, — располагайтесь, отдыхайте.

Мужиков он застал все в той же беседке. Разведя для тепла в мангале огонь, они сели кружком и дружно ощипывали уток.

— Стрелять люблю, — заявил Васин, с брезгливой миной дергающий из крыла утки по перышку, — но ощипывать и разделывать — нет. Я даже жену приучил к этому. Валька моя любую дичь ошкуривает за милу душу, хоть уток, хоть зайцев. Разделывает, тоже, профессионально. Она у меня за любого мясника сгодиться.

Увидев подходившего Астафьева, он спросил: — Слышь, начальник, погода устанавливается. Может, пойдем, вечерком, погоняем чирков?

Юрий отрицательно покачал головой.

— Ну, уже нет! Еще подстрелите, друг друга, потом начальство с меня голову снимет. И так уж с Максимовым перебор, не думал я, что так может быть. Да, Вадик, а что ты там вчера сказал про Веру? Что-то типа того, дескать: "Зотов нашел, кого еще привезти. Вроде, как головешку в улей сунул".

— А, это! — Вадик засмеялся. — Репутация у ней такая, нехорошая. У нас в «Руси» как-то свадьба была, так Зотов там такой скандал закатил. Он ее между этажами с каким-то музыкантом застал. Всю морду тому разбил.

— А ей?

— А ей что, ей ничего. Она со смехом убежала вниз. Он ее и пальцем не тронул.

— Вера всегда такой была, — начал свой рассказ Соленов. — Я же ее тоже хорошо знаю, хотя трахать не трахал, хвастать не хочу. Она после школы сразу пошла секретарем к Сомову, тот тогда директором школы был. Говорят, что он ее и «распечатал». Потом он на повышение пошел, в ГОРОНО Веру с собой забрал. А потом Палыч на пенсию ушел, а Вера по наследству перешла к Максимову. Тот ей ребенка и сделал, ни для кого это секретом не было. Сашка, вылитый Максимов, такой же глазастый. Сейчас где-то в Англии учится, в каком-то престижно колледже.

— А Зотов тогда кем был? — спросил Юрий.

— Зотов тогда уже торговлей занимался, какой-то чин важный был в ГОРТОРГе, не то заместитель, не то главный товаровед, я уж и не помню. Он и тогда то, при социализме, как сыр в масле катался, а потом вообще, ветер в паруса поймал, и вперед. У него только в областном центре магазинов восемь, это про которые мы только знаем. А уж доля во всяких там ООО, ЗАО и ОАО — это и сама налоговая полиция не разберет.

— Что ж он тогда в нашем Кривове живет? Дыра ж дырой, — не понял Прокопьев.

— А у него тут целое поместье, гектаров восемь, — пояснил Соленов. — У Сашки даже стенд для стрельбы по тарелочкам есть, представляете?

— То-то он так хорошо стреляет, — понял Астафьев.

— Каждый день, — подтвердил Соленов. — Часа по два палит. Так вот, он тогда в Верку влюбился как пацан, по уши. Развелся со своей прежней, Нинкой, хотя у той уже двое детей было, и женился на Вере, хотя она уже была беременна, и он знал от кого.

— Понятно, — вздохнул Юрий.

В этот момент запиликал мобильник Астафьева. Выслушав сообщение, Юрий с довольным лицом сообщил всем.

— Все, катер готов, через часок, другой, они будут здесь.

— Ну, нашел чем обрадовать! Если бы они паром пригнали, вот это было бы здорово, а так что? Допросами замучают, и все, — под смех остальных заявил Прокопьев. — Ну, что уток будем жарить? Где у нас Юрка? Пусть дает соль, перец и все прочее.

Навестить тезку пошел сам Астафьев. Увы, на вагончике Ветрова висел замок. В поисках вертолетчика все разбрелись по базе, но и на крики сторож не отзывался.

— Куда он девался? — недоумевал Прокопьев. — Он не с этой там снова? — он кивнул в сторону коттеджа, где сейчас обитала Вера.

— Не знаю, — Юрий пожал плечами. — Не было его там. Может, снова какие-нибудь верши ставить ушел?

Астафьев решил все же сходить к Вере, но, завернув за угол, наткнулся на Соленова, с озабоченным видом державшего в руках мобильник.