С. Е. Культин

Бессмертие: Иллюзия и реальность?

В брошюре изложен новый, оригинальный подход к проблеме бессмертия. Путь ее решения автор видит в преодолении жестких эгоцентрических установок западного мышления. Иллюзорна, по мнению автора, не сама идея жизни после смерти, а ее конкретная интерпретация как ЛИЧНОГО бессмертия. Истинное бессмертие заключается не в наивной мечте о вечном существовании ограниченного индивидуального "я", но в глубоком понимании своей причастности "жизни божеско-всемирной", в осознании себя неотъемлемой частью Универсума. Издание адресовано широкому кругу читателей.

Евангелие от Фомы:

19. Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, каким будет наш конец? Иисус сказал: Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти.

В настоящей работе предпринята попытка переосмысления некоторых "самоочевидностей", связанных с проблемой смерти и бессмертия. Последняя рассматривается в контексте мирового эволюционного процесса, свидетелями и активными участниками которого мы, привыкшие называть себя смертными, все являемся. Автору представляется глубоко верной мысль К.Э. Циолковского о том, что знание об истинной природе человека, о его жизни, смерти и бессмертии следует "извлечь из естественных начал вселенной, из ее общих законов". В этой работе мы постараемся обосновать правомерность подобного "естественно-научного" подхода к обозначенным "вечным вопросам" человеческого бытия. Очевидная безуспешность попыток разрешения мучительной проблемы смерти в европейской культуре, к которой мы себя причисляем, на наш взгляд, во многом обусловлена традиционным для западного сознания "представлением о соматологической идентификации личности" (2), отождествлением себя со своей бренной телесной оболочкой. Между тем, как мы надеемся далее показать, человек, эта, по меткому выражению Тютчева, "игра и жертва жизни частной" являет собой "нечто существенно большее, чем представляет собой, представая перед нами в своей физической и семантической личностной капсулизации" (3). Основанием для данной точки зрения может служить, как будет ясно из последующего изложения, весьма простая, на первый взгляд, вещь, странным образом ускользающая от внимания исследователей, а именно: в мире, наделенном "стрелой времени", смерти индивида предшествует его рождение. Чтобы иметь возможность умереть, надо было сначала умудриться родиться! Таинство смерти предваряет, таким образом, не менее интригующая загадка нашего появления на свет. Но коль скоро это так, то представляется более логичным, оставив бесплодные спекуляции относительно характера будущего посмертного существования, обратиться мыслью "к началу своему", к опыту своего рождения в надежде через разгадку этой "первичной" тайны нашего бытия подобрать ключ к решению проблемы смерти и бессмертия.

I

Что же такого загадочного, спросит читатель, можно усмотреть в факте нашего появления? Если сказать буквально в двух словах, то это совершенно фантастическое количество выбора (отбора), произведенного мыслящей материей в процессе естественноисторической смены поколений от момента возникновения человечества до моего рождения. Появление каждого поколения, т. е. именно этих конкретных индивидов, представляло собой результат случайного выбора из огромного множества потенциально возможных, так сказать, "виртуальных" индивидов, так что общее число всех живших когда-либо на нашей планете составляет непостижимо малую часть по отношению ко всем нерожденным. "Капля в океане" весьма бледный образ этой исчезающей малости! Выиграть в столь фантастической лотерее представляется мне попросту невозможным. "Если бы каждый из нас в отдельности оценил вероятность браков наших достаточно далеких предков, - пишет Б. Оливер, - то пришел бы к заключению, что появление каждого из нас событие совершенно невероятное" (4). Вот именно! В этом все дело. Стало едва ли не аксиомой считать факт своего рождения результатом исключительного везения, счастливейшей случайности. Бытие в этом мире воспринимается "не как нечто необходимое и естественное..., но как редчайший, ничем не обусловленный дар редчайшего, ничем не обусловленного случая" (5). "Я понимаю, - писал Паскаль, - что меня могло и не быть, мое "я" в способности мыслить, но я мыслящий не появился бы на свет, если бы мою мать убили до того, как я стал одушевленным существом. Значит, я не необходим, равно как не вечен и не бесконечен" (6). Итак, понимание своего рождения как события случайного недвусмысленно истолковывается в качестве свидетельства своей смертности. Случаен значит конечен, преходящ. Смертный приговор вынесен, однако, чересчур поспешно.

Паскаль упускает из виду одну маленькую деталь: для того, чтобы мою мать (а равно и отца) могли убить, они, в свою очередь, должны были родиться (не так ли?). А для этого должны были родиться и встретиться их родители, а также родители их родителей и т. д., т. е. должна была реализоваться бесконечная цепочка рождений и браков моих предков, в которой никто не должен был умереть (по крайней мере до произведения потомства), так как в противном случае "я мыслящий не появился бы на свет". Но вероятность осуществления этой цепочки или даже ее фрагмента сколь угодно близка к нулю. Это в корне меняет дело! Случайность случайности рознь. Никому не придет в голову считать чем-то сверхъестественным выигрыш (разумеется, случайный) автомобиля в лотерее, однако ни один здравомыслящий человек не признает хоть сколько-нибудь реальной возможность, допустим, десятикратного повторения такого выигрыша. И тем не менее, обращаясь вновь к факту нашего рождения, каждый из нас, по-видимому, должен считать, что он выиграл в этой "почти невыигрышной лотерее" (7). Это по меньшей мере странно.

Таким образом, при ближайшем рассмотрении оказывается, что мое рождение событие вовсе не такое уж случайное, как это принято считать. Оно слишком невероятно, чтобы быть случайным, а значит, каким-то парадоксальным образом необходимо (8). Естественно ожидать, что выяснение природы этой, по-видимому, еще не познанной необходимости сможет пролить новый свет и на проблему смерти и бессмертия, ибо рождение и смерть суть звенья единого жизненного процесса. Итак, ариадниной нитью, с помощью которой мы надеемся найти выход из лабиринта смерти, будет служить цепочка рождений и браков наших предков. Взяв достаточно большое число звеньев этой цепочки, мы неожиданно получаем чрезвычайно обнадеживающий результат: "появление каждого из нас событие совершенно невероятное". Очевидно, что источник, зародыш этого невероятия должен быть заключен уже в "элементарном звене" цепочки жизненном цикле какой-либо одной родительской пары (например, отца и матери), ибо ему просто неоткуда больше взяться. Действительно, достаточно спросить, какова вероятность моего появления от моих родителей? Ответ ошеломляющ: один шанс приблизительно на сто триллионов (100 000 000 000 000!) -таково число возможных генных комбинаций родительских половых клеток. Как видим, наше появление на свет достаточно невероятно уже па самом последнем шаге, так что оставив в покое ни время наших далеких предков, всецело сосредоточимся на конечном звене цепочки.

II

Поверим на минуту в возможность случайного выигрыша в "почти невыигрышной лотерее": из поистине астрономического числа всех мыслимых родительских генных комбинаций "выпала" именно та единственная, которая дала мне жизнь. Попытаемся ответить теперь на следующий вопрос: предопределено ли было появление моего "я" в момент зачатия, или возможно было возникновение в онтогенезе некоего другого "я"? Чужого "я", не имеющего ко мне настоящему никакого отношения? В самом деле, на базе одной и той же (или генетически идентичной) наследственной матрицы даже в социально однородной среде может реализоваться любая личностная структура из безгранично широкого спектра, континуума потенциально возможных эгоструктур. Моя настоящая личностная форма (обозначим ее, скажем, "я") явилась результатом случайного выбора из бесконечного ансамбля потенциально ВОЗМОЖНЫХ ЛИЧНОСТНЫХ структур: "я1", "я2", ..., "я N" и т. д.