Мои руки опустились на ее спину, и я притянул ее ближе, вжимая в себя. Я никогда не смогу отпустить ее.

Я упивался каждым миллиметром ее губ до тех пор, пока она вдруг не оттолкнула меня.

— Руслан… — едва слышным шепотом сказала она.

— Ты все еще любишь меня, не отрицай! — задыхаясь, выдавил я. — Так позволь же этому произойти вновь!

— Я не могу, — она медленно коснулась своих губ, подняла на меня глаза. — Я не могу так поступать с ним, Руслан. Я сказала тебе: наши чувства остались здесь три года назад. Ты всегда будешь любить меня, как и я тебя. Но мы не сможем быть вместе. Нам нужно двигаться дальше.

Ад разверзся и поглотил меня полностью.

14.

Я хочу кричать. Так громко и пронзительно, срываясь на визг. Мое сердце выпало из груди и сейчас, противно морщась, лежит у его ног. Я знала, что именно должна сказать. Здравый смысл должен победить. Всегда.

Но то, как больно от этого здравого смысла — не передать словами. Меня всю трясло и штормило, а на губах все еще чувствовался родной вкус поцелуев Руслана.

Я убила его сейчас. Я вижу это по его глазам, по опущенным рукам. Но тут он вдруг моргнул, и в его взгляде появилась решимость.

— Ты можешь убедить себя в этом, но не меня, Юля, — покачал он головой. — Я пообещал тебе, что не отпущу, значит, так оно и будет.

Я вздохнула, стараясь не заплакать.

— А что, если я этого не хочу? Что, если я хочу, чтобы ты шел дальше? Встретил свою настоящую любовь и прожил счастливую жизнь?

Он упрямо покачал головой и вновь посмотрел на меня. Глаза цвета кленового сиропа завораживали.

— Пойми, котенок: я не хочу никого, кроме тебя. Я всегда буду тебя ждать.

— Не надо ждать! — я не успела предотвратить падения слез из глаз. — Не надо, пожалуйста! Нам обоим так будет лучше! Мы должны оставить все это здесь! В этой комнате! Сейчас!

— Я всегда буду тебя ждать, — кивнул он со всей серьезностью, и мне хотелось упасть на пол, к своему сердцу у его ног, обнять себя за колени и качаться, качаться, качаться. Истерика уже была на подходе.

Он, видя мое состояние, распростер объятия, и я смело шагнула в них. Руслан обнял меня, покачивая и шепча:

— Все будет хорошо, котенок. Все будет так, как и должно быть. Если нам когда-то и будет суждено вновь сойтись, пусть так и будет. Я буду ждать этого, хорошо?

Я всхлипнула ему в грудь и покачала головой. Он не понимает. Я не смогу оставить Никиту. Я не позволю себе вновь через это пройти.

— Отпусти себя, котенок, — шептал он, словно змей-искуситель. — Отпусти, и ты действительно поймешь, чего хочешь.

Его влажные губы коснулись впадинки у шеи, и я вздрогнула. Нет, проклятое тело, ты не должно поддаваться!

Я отстранилась от него, восстанавливая дыхание.

— Руслан, это все. — мой наигранный голос вернулся. Парень опешил от такой перемены.

— В смысле, все? — он не понял.

— Все, что ты хотел мне сказать, ты сказал? — я запрокинула голову и позволила слезам опять затечь в глаза.

Руслан нахмурился.

— Да…

— Тогда ты должен уйти, — я посмотрела на него и слегка улыбнулась. — Прямо сейчас.

Мой бывший парень смотрел на меня так, словно бы у меня выросла вторая голова. Я сама сейчас хотела задушить себя, из-за этих злых и хлестких слов, что ему говорю, но иначе нельзя. Мы должны держаться на расстоянии, потому как если все будет наоборот, произойдет непоправимое.

— Тебе нужно уйти, — твердо сказала я, глядя ему прямо в глаза. Сердце уже перестало биться на полу, и я ощущала себя пустой. — Я не хочу больше говорить.

— Что ты несешь? — он снова нахмурился.

— Руслан, я уже сказала тебе свое решение: ты не нужен мне. Я выхожу замуж, и последнее, чего бы мне сейчас хотелось, так это выяснять отношения, которые ты забросил в долгий ящик, — мне противно. Я противна самой себе. Но сказанного не вернешь, а лучше бы я вернула. И последнее, чем я решила его добить, было: — Я люблю Никиту, не тебя. Все кончилось три года назад, на той дорожке, когда я выкрикивала твое имя и рыдала навзрыд. Все кончилось именно тогда и было похоронено заживо. Я не буду обсуждать это вновь. Ты хотел разговора — ты его получил. Мы все сказали друг другу. Теперь ты можешь идти. Твоя душа чиста передо мной.

Руслан пошатнулся, словно от удара, и мгновенно вышел из дома. А я, всхлипнув, осела по стойке вниз и, обхватив себя руками, начала качаться.

Все. Это все.

Я разрушила сейчас то, что он так пытался исправить.

Мы оба неисправимы. Мы — разрушители всего светлого и чистого.

Нам обоим теперь гореть в аду за это, и я была бы не против. Сердце все еще валялось на полу — не морщась, не бившись. Оно потухло, как и я. Боже, зачем я наговорила все это?!

И тут вдруг я вновь увидела его перед собой. Глаза — полны решимости. Он одним рывком схватил меня и притянул к себе, захватывая мои губы в плен и, подхватив меня под зад, он усадил на стойку.

Я не успела ничего понять, мой мозг затуманился. Я хотела оттолкнуть его, но руки не слушались. Наши губы вновь столкнулись, и я задохнулась. Это так неправильно, так неверно! Руки Руслана обхватили меня за шею, не давая сдвинуться с места. Я попыталась оттолкнуть его, но он еще сильнее впился в мои губы. Я сдавленно охнула и потерялась.

В своей собственной лжи.

Не знаю, чем я думал в тот момент. Когда она вылила на меня все эти слова, я усмехнулся в душе, потому что понял — она изменилась не так сильно. Все эти фразы — лишь прикрытие, и я отлично это знал. Она хотела сыграть со мной в игру, и я подчинился ее правилам.

Я знал, что она пыталась оттолкнуть меня, но это не так-то просто.

Оттолкнуть меня сейчас не сможет даже бульдозер. Мой рассудок меня подвел.

Она глухо постанывала, когда я целовал ее шею, спускаясь ниже и ниже. Я знал, что она любит. Я знал, как заставить ее кричать мое имя сотни раз, и сейчас я собирался это сделать.

Касаться ее вновь было так прекрасно. Так чувственно и опьяняюще, что мне совершенно сорвало крышу. Она сопротивлялась, но я не мог позволить себе перестать, поэтому я лишь простонал:

— Ты не отпустишь меня так просто.

Казалось, она согласилась. Ее глаза были закрыты, а рот приоткрыт — она часто и прерывисто дышала, впиваясь руками в мои плечи.

Она была моя.

Я, конечно, не настолько глуп, чтобы увериться в том, что после этого мы будем вместе, но мы прошли точку не возврата — теперь все точно не будет как раньше. Я знал — она возненавидит меня позже, но это будет позже, а сейчас — только мы вдвоем, как раньше, как три года назад. Возбужденные, опьяненные друг другом.

И пусть это закончится так же, как и началось. Я не против. Я не против, чтобы она разбила мое сердце — я заслужил.

Но сейчас я ни за что не отпущу ее. Сейчас она моя — и я бесконечно рад этому. Я буду гореть в аду столько раз, сколько она произнесла мое имя.

Очень, очень много раз.

15.

Я тупо смотрела в одну точку. Что я наделала — стучало у меня в ушах.

— Тебе лучше уйти, — выдавила я, не глядя на уставшего и совершенно потерянного Руслана.

— Прости меня, — едва слышно сказал он, поднимаясь на ноги. — Не знаю, зачем я это сделал.

— Просто уходи, — мой голос треснул. Я едва справлялась с глухими рыданиями, рвавшимися наружу. — Уходи!

Он кивнул и, не обернувшись, вышел из моего дома.

Я не могла поверить, что я действительно позволила этому произойти. Я должна была быть настойчивее, я должна была убедить его перестать!

Боже. Что я скажу Никите?!

«Ты моя идеальная…»

Руки и ноги тряслись, пока я летела по лестнице наверх, в свою комнату. Схватив телефон, я вновь открыла сообщения Никиты:

«…И больше всего на свете я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты — моя идеальная. Ты — весь мир для меня. Ты — все, что в нем есть хорошего.»

И тогда я выронила телефон, схватила подушку и громко, пронзительно закричала в нее. Что я натворила?! Я разрушила все!

Руки неимоверно тряслись, когда я набирала номер Наташи. Она ответила почти сразу:

— Ты как?

— Нат, я облажалась, — дрожащим голосом сказала я.

— Что произошло?

И я рассказала ей все. Все, без утайки. Как все начиналось, как продолжалось, и как закончилось. Все. И сегодняшнее мое предательство Никиты я тоже ей рассказала. Я ревела, трясущимися руками комкала одеяло, всхлипывала и вновь начинала говорить. Я сходила с ума медленно, шаг за шагом приближаясь к точке, из которой вернуться было уже нельзя.

— Ох…ть, — это было единственное, что я услышала час спустя моих сопливых рассказов. — Юль, послушай меня. Я знаю, как тебе сейчас херово. Боже, нет, не так. Я не знаю, как тебе сейчас херово, но ты не плохой человек из-за этого. Ты — это ты. Все мы имеем слабости, а этот козел просто знал их. Он знал, куда нужно надавить, чтобы сломать тебя, вывести из строя. Перестань плакать. Ты не переспала с ним, а это главное. Это ведь просто поцелуй. Главное, что ты вовремя опомнилась, детка. Ты должна все рассказать Нику. Он простит тебя, я уверена.

— Я знаю, что он простит. Но… — всхлипывала я.

— Эй, тише. Перестань ныть, — твердый голос Наташи вселял в меня надежду, что все еще не слишком потеряно. — Он приедет завтра, и ты поделишься с ним всем этим дерьмом. От начала и до конца. Он поймет тебя, я уверена. Ты не переспала с этим козлом, и это, детка, самое главное.

Я молчала, сжимая в руках одеяло. Я понимала, что не смогу рассказать это Никите.

Как, как прикажете это сделать? Никита, извини, мой папа умер, и пока я ждала тебя, целовалась с бывшим? Так?!

Я застонала, откидывая одеяло. Господи! Как можно быть такой дурой?!

Что-то в груди нестерпимо болело. Я не знаю, что это было, ведь мое сердце до сих пор лежало на полу кухни. Я никогда не задумывалась о том, как нужно поступать. Всегда действовала по наитию и оказывалась в выигрыше. Но сейчас я получила невероятный пинок под зад и очень крупный проигрыш. Я проиграла свою жизнь.

16.

Я старалась вести себя с мамой так, словно бы ничего не произошло, но от нее не укрылось, что я совершенно подавлена.

— Солнышко, что с тобой? На тебе лица нет, — она обмакнула блинчик в соусницу и поглядела на меня.