Пол под ногами перестал двигаться, и Сейлор провел их к третьим дверям. Очень широкие, они размещались в той же стене, что и окна, но правее. Отпустив руку Джеффа, он открыл двери, за которыми стояла почти полная темнота. Джефф замялся.

— Куда они ведут? И что стало с вашей безукоризненной иллюзией? Ведь тут вроде задняя стена дома, так ведь?

— Это все иллюзия, все — ящик с сюрпризами, но не таящий опасности даже для ребенка, так что помогайте мне! Внутри вы увидите два небольших мягких кресла: одно слева, другое справа. Заходите и садитесь каждый на свое место. Вам устроят небольшую церемонию проводов, а я выведу Дэйва другим путем. Поскольку леди не хочет никому мешать…

— Очень хорошо. Думаю, я все понимаю, — согласилась Пенни. — Я сяду в кресло слева. Джефф, тебе достанется то, что справа. Если это конец представления, мистер Мелдрум, или мистер Барнум, то мы оба благодарим вас.

Войдя, она села в кресло. Джефф последовал ее примеру. Дверь за ними закрылась, и они очутились в полной темноте. Едва Джефф успел протянуть руку, в которую вцепилась Пенни, как оба кресла беззвучно содрогнулись. И они оба дружно заскользили ногами вперед по широкому гладкому желобу полированного дерева, освещаемому таким тусклым красноватым светом, что его трудно было назвать освещением. Когда желоб закончился, они аккуратно приземлились.

Даже когда спуск подошел к концу, они и не подумали разнять руки: у природы свои законы. Обнимая Пенни и меньше всего думая об искусной имитации землетрясения, Джефф прижал ее к себе так, что она на миг задохнулась, и приник к ее губам, полный страсти, которую она с радостью разделила. После суматошной паузы они оба заговорили шепотом.

— Пенни, означает ли это начало?..

— Надеюсь! О, как я надеюсь! Могу ли я… могу ли я задать вопрос, Джефф, а потом уж обратиться с просьбой?

— С какой, моя дорогая?

— Когда ты возвращаешься в Париж?

— Как только мы найдем логические ответы на эту дьявольскую историю с убийством.

— А ты возьмешь меня с собой?

— Если ты имеешь в виду то, что, как я думаю, ты в самом деле имеешь в виду!..

— Я имею в виду именно то, о чем ты, скорее всего, думаешь, — и даже больше! Бедная Серена сказала…

— Имеет ли это сейчас значение?

— Это всегда будет иметь для меня значение, потому что это правда. Если даже ты… ты таким образом уговорил бы меня, Серена сказала, это нечестно. Потому что, по ее словам, я не сделала даже попытки сопротивляться. Это святая истина, Джефф, и не будь я такой трусихой, то в свое время ей в этом призналась бы. Но ты не ответил на вопрос. Так ты возьмешь меня?

— Я так люблю тебя, что готов заорать «да» с такой силой, что этот дом рухнет. И не от землетрясения…

В стене темноты, перекрывшей им дорогу, он смог разглядеть очень узкую вертикальную линию света. Кроме того, он слышал голоса, раздававшиеся где-то рядом: Дэйв ворчливо жаловался на что-то, Сейлор был спокоен и торжествен. Переборов нерешительность, Джефф и Пенни двинулись вперед. Джефф толчком распахнул правую панель двойных дверей. Свет полуденного солнца залил их, и они присоединились к Дэйву и шоумену в аллее, которая тянулась к югу по Ройял-стрит.

— Как вы сюда выбрались? — спросил Джефф. — Вы же не съезжали по желобу.

— Мы прибегли к другому спуску, которым обычно не пользуются, — торжественно сказал Сейлор. — Вы заметили там наверху другую закрытую дверь, между часами и календарем?

— К которому ты столь драматически привлек наше внимание? Да, заметили.

— Через нее мы и вышли, Джефф, и оказались в тупике. Затем, вернувшись, прошли по коридору под вывеской к другому выходу, такому же, как этот. Некая личность, — большим пальцем Сейлор ткнул в сторону Дэйва, — продолжала издеваться и поносить высокие умы. Ладно! Но не говорите, что я уклонялся от объяснений или вводил вас в заблуждение. Если мы сможем сесть где-нибудь за чашкой кофе, я укажу вашим растерянным умам, где должны быть те несколько истин, что кроются в тайне Делис-Холл. Договорились?

Пенни, как с благодарностью отметил Джефф, не издала ни единой жалобы. Она не стала сетовать, что ей надо привести прическу в порядок и освежить косметику. Сейчас она была не в состоянии этим заниматься. По всему было видно, что ее что-то беспокоило.

— Боюсь, что с чашкой кофе ничего не получится, — сказала она Сейлору и, обратившись к Джеффу, спросила: — Который сейчас час?

— Двадцать минут четвертого, если это важно.

— Еще как важно! Джефф, Дэйв, неужели вы забыли, что мы обещали мистеру Бетьюну?

И тут Джефф вспомнил.

— Он же пригласил нас на встречу с интересными лицами в Делис-Холл, — продолжила Пенни. — Он откровенно намекнул, хотя толком так ничего и не сказал, что мы услышим всю правду. И взял с нас обещание, что мы вернемся к четырем часам. Учитывая, какое движение в это время дня, мы вряд ли успеем к четырем…

— Значит, всю правду?! — воскликнул Дэйв, становясь серьезным. — Наверно, мы не успеем прибыть минута в минуту, но можем изо всех сил постараться! Слава Богу, обе машины под руками. Так что держись, Пенни: я буду мчаться, как Барни Олдфилд на последнем круге в Дайтоне. — Он повернулся к Сейлору: — Боюсь, что тебе придется извинить нас, старина. Согласись, что вся правда куда лучше, чем часть ее.

Сейлор, который не удостоился приглашения на эту встречу, но явно надеялся получить его от Дэйва, проводил их до стоянки на Ройял-стрит. Однако компания расселась в «хадсоне» и в «штутце» и двинулась в обратный путь, оставив Сейлора в одиночестве, что-то раздраженно бормочущего себе под нос и с мрачным выражением лица.

Возвращение в Делис-Холл отнюдь не напоминало головокружительную гонку, которую обещал Дэйв. Он ехал быстро, но в пределах разумного; Пенни, не отставая, держалась несколько позади. По молчаливому соглашению и Пенни, и Джефф воздержались от дискуссии на личную тему. Они продолжали оставаться серьезными, даже мрачноватыми, может, испытывая недобрые предчувствия.

— Вряд ли возможно, — сказала Пенни, — что конец этой жуткой истории уже близок и всем нашим волнениям тоже придет конец. Чем все это кончится?

— Хотел бы я знать.

— Ни просвета?

— Дядя Джил рассказывал о каких-то доказательствах, которые раскиданы по всему зданию. Но, не говоря уж о том, что они ни на йоту не помогут нам определить виновного, я не вижу ни одного намека на них. Кроме того, если даже дядя Джил сможет все объяснить, это отнюдь не избавит кое-кого от тревоги. У тебя есть какие-нибудь идеи?

Пенни задумалась.

— Строго говоря, — ответила она, — у меня есть обрывочные дикие и совершенно безответственные предположения о том, кто мог быть виновным. Но все это так глупо, что даже не буду тебе рассказывать. Во всем этом нет ровно никакого смысла. Вот если бы речь шла о детективном романе… Но поскольку это не детективный роман…

— В детективном романе, — откликнулся Джефф, — я мог бы, наверное, угадать, что у хитрого автора на уме.

— Да?

— Похоже, дядя Джил не пригласил Сейлора на свою сегодняшнюю встречу. И Дэйв тоже не пригласил его.

— Но Сейлор не убийца.

— У него было железное алиби на время смерти Серены. Это как раз то, во что я уперся: алиби есть у всех, кроме Дэйва, но дядя Джил заверяет в его полной невиновности. В соответствии с замыслом этого умельца, выступающего в роли детектива, мы немедленно снимаем все подозрения с персонала, которого этот всезнающий детектив, похоже, обелил. Но мы не заметили некоторого лукавства: что бы мы ни думали, детектив сказал не все, что у него за душой, и, в конечном счете, получается, что убийцей был все же Дэйв Хобарт.

— Но на самом деле ты же не веришь в это! — вскричала Пенни.

— Конечно, не верю. Это чисто писательский ход — и ничего больше. Но какую альтернативу предлагает реальная жизнь? Скажем, убийца — любой человек на твой выбор. Или совершенно постороннее лицо, как Билли Вобан или миссис Вобан. И пока эта личность не появилась на сцене, куда деться от того факта, что у всех есть алиби?