Они умолкли.

Уже ложились длинные тени — очередные роковые сумерки? — когда Пенни вырулила свой «хадсон» на подъездную дорожку перед домом, так плотно заставленную машинами, что с трудом нашлось место, куда втиснуться.

В дверях они с Джеффом столкнулись с нервничающим Катоном, который только что впустил Дэйва.

Встреча, организованная Джилбертом Бетьюном, как и многие такие встречи, формальные или бесцельные, пока никак не могла вылиться в дело. В нижнем холле бродили полицейские, некоторые в форме, но большинство в штатском; они заходили в малую гостиную, а кое-кто забирался даже в библиотеку. Руководствуясь многозначительным кивком Катона, трое новоприбывших направились в указанное помещение.

Здесь, в атмосфере одновременно и давящей и полной ожидания, у длинного библиотечного стола стояли дядя Джил, справа от него лейтенант Минноч и офицер О'Баннион, слева — невысокий, настороженный мужчина с острыми чертами лица, которого Джефф никогда раньше не встречал. Тут же присутствовали Айра Рутледж, Кейт Кит, Малькольм Таунсенд и, к некоторому удивлению Джеффа, старый Джон Эверард, философствующий торговец табаком.

— Джефф, — шепнула Пенни, — что ты обо всем этом думаешь?

— Я думаю, — шепнул в ответ Джефф, — больше о тех, кого здесь нет, чем о тех, кто присутствует.

— Попрошу не разговаривать! — Дядя Джил строго постучал костяшками пальцев по столу. — Теперь, когда все мы в сборе, могу ли я представить вам, — и он показал на невысокого мужчину с острыми чертами лица, — мистера Грегори Винвуда из «Аркрайт компани», который был настолько любезен, что обеспечил нас столь необходимыми техническими советами? Затем я попросил бы всех присутствующих подняться со мной наверх, в спальню покойной Серены Хобарт, которая в свое время была основной спальней для гостей в Делис-Холл.

За ним последовала чинная вереница, и полицейские подались назад, уступая ей дорогу. Участники процессии бормотали что-то себе под нос, не решаясь обсуждать дело вслух, пока все не вошли в спальню Серены. Но даже и тогда Дэйв чересчур тихо, как бы продолжая разговаривать сам с собой, спросил:

— Что все это за чертовщина?

— Я объясню тебе, — вызвался дядя Джил. Хотя он отвечал вроде бы только Дэйву, взгляд его обежал всех присутствующих. — Дневного света еще хватает, — сказал он. — Но чтобы нам не помещала никакая тень, мы включим одну-другую лампу. Офицер О'Баннион!

О'Баннион, выражение лица которого Джефф так и не смог истолковать, зажег настольную лампу и торшер. Кроме того, крайнее левое окно было широко открыто.

— Мы столкнулись с определенными трудностями в поисках теории, которая могла бы объяснить все факты, — продолжил дядя Джил, — потому что, к сожалению, истина была слишком очевидна, чтобы разглядеть ее.

— В этом есть какой-то смысл? — буркнул Дэйв.

— Думаю, что есть, — заметил мистер Эверард, потирая руки.

— Похоже, некоторая путаница возникла, — сказал дядя Джил, — когда ваш ментор спросил, каким образом смерть Серены Хобарт в апреле 1927 года напоминает гибель Тадеуса Питерса в ноябре 1910 года. Надо сказать, некоторое сходство действительно имеется.

— В самом деле, сэр? — осведомился мистер Эверард.

— И та и другая жертвы занимали одну и ту же спальню. Тэд Питерс во время этого визита считался самым главным гостем. Ему было предоставлено помещение, которое, как многие из вас знают, позже заняла Серена. Но помнит ли кто-либо из вас, что было надето на мужчине, ставшем жертвой, когда он, по всей видимости, свалился с лестницы и сломал себе шею?

— Я помню, — без промедления откликнулся Джефф, и его дядя тут же повернулся к нему. — Дэйв рассказывал мне на пароходе. На Тэде Питерсе, который считался неплохим спортсменом, были свитер, спортивные фланелевые брюки и теннисные туфли.

— Не припомнишь ли ты еще одно несходство в показаниях? Незадолго до того, как раздался грохот серебряной посуды, который, похоже, говорил, что бедняга свалился с лестницы внутри дома, по свидетельству одной из горничных, она услышала вскрик откуда-то снаружи?

— Да!

— Давай-ка поищем и другие параллели с историей Серены.

Джилберт Бетьюн подошел к широко открытому окну, высунул голову и прежде, чем вернуться комнату, посмотрел налево.

— А теперь я обращаю ваше внимание на некоторые детали внешней отделки. Между всеми оконными панелями на обоих этажах расположен ряд декоративных железных кронштейнов, выкованных в форме цветков лилии. А вот здесь, в нескольких футах ниже уровня пола, тянется очень узкая каменная полка, которая идет вдоль всего фасада дома.

Неожиданно подал голос Айра Рутледж.

— Мы все видели это украшение! — воскликнул он. — При всем желании на него нельзя было не обратить внимание! Но ради бога, что вы хотите сказать нам?

— В воскресенье вечером, старина, я стоял на террасе, держа фонарик, и водил лучом по этим железным кронштейнам, заставив Джеффа напрячь свое зрение и память. Он стоял у парадных дверей, выглядывая из них, и, скорее всего, его нельзя было заметить. И боюсь, я должен обеспокоить всех вас еще одним вопросом. Серена Хобарт была опытной гимнасткой: что на ней-то было в ту ночь, когда она погибла?

Теперь ответил Дэйв, который словно очнулся от каких-то своих размышлений.

— Я вижу направление, куда вы клоните, — сказал он. — Я не вижу, куда оно ведет или может привести, но я вижу направление. Кое-какие соображения пришли мне в голову в субботу вечером и напугали до тошноты. Вот почему я врал и сначала сбил вас с толку, в чем теперь признаюсь. Что было на Серене? На ногах — индейские мокасины, а поверх пижамы — свитер, Джилберт Бетьюн подошел к буфету. Рывком открыв дверцу, из ящика с правой стороны он извлек женский черный вязаный шерстяной свитер, основательно измазанный грязью, который он уже показывал прошлым вечером.

— Этот свитер, Дэйв?

— Он самый! Я не мог себе представить, что она собиралась делать. Поэтому стянул с нее свитер и засунул сюда. Могу поклясться, что на ней был темно-синий пеньюар. Катон и Айзек, шофер, были потрясены так же, как и я. Айзек поддержал меня. Он исходил из того, что теперь я хозяин дома и он обязан поддерживать меня, что бы я ни сказал. Но Катон вел себя по-другому. Для него и домашний халат, и свитер были черного цвета. Когда Катон упомянул о домашнем халате, он истово в это верил. Но и на халате, и на пеньюаре, упавших на пол, пыли должно было быть совсем немного, куда меньше, чем их было на самом деле.

Дядя Джил приподнял свитер.

— Эта пара перчаток в кармане… Когда тело Серены несли наверх, где были перчатки: у нее на руках или в кармане? — спросил он.

— Можете верить или нет, но они уже были засунуты в карман!

— Конечно, они там и были, Дэйв. Должны были быть.

И в этот момент, внеся свой вклад в общее напряжение, Кейт Кит едва не разразилась истерикой.

— Почему они должны были быть? — завизжала она. — Что она делала в свитере, который собрал на себя едва ли не всю пыль? Я больше не могу этого выносить! Малькольм… Малькольм!

Таунсенд попытался успокоить ее, но безуспешно. Дядя Джил подавил истерику Кейт в самом начале, просто не обратив на нее внимания.

— Теперь мы предлагаем восстановить ход событий, — сказал он. — Сержант Паркер здесь?

Гарри Минноч подошел к дверям и кивком подозвал полицейского. В спальню легкой походкой вошел крепкий и гибкий молодой человек среднего роста, в темном свитере. Он отдал честь дяде Джилу, на лице которого снова появилось мефистофельское выражение.

— Сержант Паркер, — представил он его остальным, — тоже в какой-то степени гимнаст. Вы знаете, что делать, Паркер?

— Знаю, сэр.

Из кармана брюк сержант Паркер извлек пару легких перчаток коричневой шерсти, смахивающих на те, что были в кармане свитера Серены. Натянув их, он подошел к крайнему левому оконному проему и с упругой гибкостью нырнул в него.

— Мы являемся свидетелями, — указал дядя Джил, — что, выбираясь через окно в перчатках, человек оставляет точно такие же грязные смазанные следы, какие мы нашли на раме и стекле.