На задней двери не было живого места. Если бы не бронепластина, досталось бы и Энн и мне. Кузов тоже оказался пробит в трёх местах, хорошо ещё, что с правой стороны, а не слева, где у нас были пристёгнуты канистры с соляркой. В углу заднего стекла образовалась аккуратная дырочка, обрамлённая сеткой мелких трещин.

Бобёр немного попричитал, затем, кряхтя, поднял ворчавшую во сне пассажирку обратно на сиденье.

– Струна, порули? – предложил он.

Я сел за руль. Машина завелась легко, датчик показал уровень топлива меньше четверти. Я с радостью опустошил канистру в бак. Лучше пусть пустые стоят, мне спокойнее.

Мы поехали дальше. Вокруг стояла такая тишина, что не верилось, будто только что здесь шёл бой. Далеко справа синели вершины гор, иногда возле дороги блестели то ли небольшие озёра, то ли большие лужи. Через час проехали стадо мирно пасущихся рогачей. Сначала мне показалось, что это группа гигантских валунов возвышается над травой. И только когда вожак поднял увенчанную многочисленными рогами голову и пристально посмотрел на нас маленькими злобными глазками, только тогда я их узнал.

До Найроби доехали без приключений, если не считать, что Энн начала приходить в себя. Сначала она не могла понять, кто мы и где находится, но Бобёр пересел назад и долго возился с девушкой, окончательно приводя её в чувство. На этот раз ломки не было, да и похмелье оказалось не очень тяжёлым. Она жадно ела хлеб с колбасой, захлёбываясь от тряски, пила чай, и к точке назначения представляла из себя более или менее здорового, хотя и очень измученного, человека. Во всяком случае, я опасался, что будет хуже.

Новая Земля. Дагомея. Посёлок Найроби. 25 год 2 месяц 19 число. 15:00

Не доезжая пары километров до посёлка, Бобров попросил меня остановиться и спросил у Энн:

– У тебя АйДи есть?

Та отрицательно покачала головой.

– Могут не пустить, – авторитетно заявил он.

– Идеи есть? – спросил я.

Лично у меня никаких предложений не было. Когда я привёл в Лимпо группу без документов, сложилась такая ситуация, что нас никто и не проверял.

– Можно прямо сказать, так мол и так, спасли девушку из рабства, везём в представительство Ордена для восстановления АйДи.

– Ну! – согласился я. – Нормально же.

– Смотря кто стоять будет. Попадётся лодырь какой-нибудь безынициативный, будем куковать, пока не сменится.

– Мальчики, давайте я между сиденьями лягу, вы меня вещами накроете и всё, – предложила Энн.

Она выглядела гораздо лучше, чем утром. Я, конечно, не специалист, но ничего похожего на опиатную абстиненцию с девушкой не происходило, дыхание было почти ровным. Энн иногда потряхивало, да так что стучали зубы, но глаза были живыми, речь связной. Если эти грибы так быстро и безболезненно нейтрализовались организмом, то это должен быть очень дорогой и востребованный наркотик.

– А в посёлке я вылезу как ни в чём не бывало, – продолжила девушка.

– Да не, бред какой-то, – раскритиковал идею Бобёр, однако начал расстилать на пол свою камуфляжную куртку.

Энн без слов улеглась, Сергей положил сверху пенку, на неё оба рюкзака, пакеты с продуктами, воду, сверху оружейные сумки… Через пару минут заднее сиденье оказалось завалено вещами. Откуда только что взялось.

Патрульный машину почти не осматривал. В основном его внимание было обращено на торчащий КОРД. Нам пришлось повесить на скобу спускового крючка специальный замок, предотвращающий нажатие. Кроме того, мы сложили личное оружие в сумки и орденцы опечатали их. После чего Бобёр долго рассказывал про стычку с бандитами, показывал фото на телефоне. Наконец, патрульный прокатал наши АйДи сканером, и мы въехали в ворота.

Посёлок поражал контрастом. Деревянные, обшитые досками, крашенные здания соседствовали в нём с соломенными хижинами, а три встретившихся нам каменных дома, казалось, были перенесены сюда из другого, более процветающего населённого пункта.

Первое, что мы увидели, была заправка, состоящая из двух полуторатонных бочек, подписанных «essence» и «Diesel» и навеса с вывеской «poste d'essence», под которым курил седой чернокожий мужчина, одетый в широкие цветастые шорты. Больше всего меня удивило, что надписи были сделаны на французском языке, хотя все остальные встреченные нами вывески были по-английски.

Деревянный дом с вывеской «Hotel Golden Nirobi ***» никак не тянул на трёхзвёздочный отель. Одноэтажный оштукатуренный барак, с абсолютно пустой стоянкой и пыльной одинокой пальмой перед входом. Но внутри было прохладно, работал кондиционер, и мы с Бобром даже с минуту постояли под его холодной струёй, отходя от жары. Казалось бы, организм привык к местному климату так, что температуру уже и не замечал, но стоит войти в кондиционированное помещение, как сразу чувствуешь необходимость остыть.

За стойкой стояла молодая негритянка с толстым пучком мелких косичек на голове и в расписном цветастом широком платье, совершенно скрывающем фигуру.

– Добрый день, – сказала она по-английски. – Господа желают снять номер?

– А что вы можете предложить? – спросил Сергей.

– У нас есть одноместные и двухместные комнаты. Кроме того, вам повезло, – она заговорщицки улыбнулась. – Сейчас свободен один двухкомнатный люкс.

Люкс представлял из себя две смежные проходные комнаты, одна с выходом в общий холл, а вторая – на задний двор. В первой комнате стояла огромная кровать, у меня создалось впечатление, что именно из-за неё номер и называется люксом. Кроме гигантского ложа был ещё шкаф со сдвижными дверями и всё. Больше места в помещении не осталось.

Зато вторая комната могла похвастать гораздо большим количеством мебели. Здесь стоял тяжёлый деревянный стол с четырьмя стульями, наполовину застеклённый резной буфет, этажерка с тонкими витыми ножками, и массивное кожаное кресло. Спальных мест предусмотрено не было.

Задняя дверь выходила в маленький, огороженный кустарником, двор с отдельным въездом и засыпанным галькой местом для машины. В середине двора стояла шестиугольная беседка, густо оплетённая растением, похожим на плющ, но с дубовыми листьями, а в углу располагались все полагающиеся удобства – летний душ с выкрашенной в чёрный цвет бочкой на крыше и туалет.

Главным же украшением двора являлась кирпичная печь, похожая на тандыр с пристроенным сбоку мангалом. Увидев её, Серёга подмигнул мне и потёр руки.

Бобёр выделил Энн кое-что из одежды, мыло и полотенце, и она убежала в душ, а мы разгрузили машину.

Пока носили вещи и продукты, заливали в бак остатки солярки, варили кофе на электрической плитке, и накрывали в беседке стол, Энн привела себя в порядок. Она появилась из душа, одетая в обтягивающую трикотажную майку Сергея на босу грудь, и он замер с открытым ртом. Девушка была красива, но крайне истощена. У меня лично она, прежде всего, вызывала желание хорошенько накормить. А вот Бобёр явно сделал стойку на Энн Баглер. Он присвистнул и замахал рукой.

– Иди кофе пить! – крикнул он. И добавил: – с бутербродами.

Видимо, желание накормить худышку появилось не только у меня. Не успел он договорить, как девушка уже была за столом и только что ложкой не стучала.

За перекусом я наконец-то смог разглядеть нашу попутчицу без пыльной маскировки. Красивая, лет, как мне показалось, тридцати, с длинными, вьющимися каштановыми волосами, впалыми щеками и огромными, как у крошки енота в мультфильме, зелёными глазищами. Энн с видимым удовольствием поглощала бутерброды, пила кофе, умудряясь при этом отвечать на вопросы Боброва. Речь её, как у многих русских, долгое время живущих за границей, была насыщена английскими словами и выражениями.

За обедом миссис Баглер рассказала, что на Старой Земле они с мужем жили в США, в Техасе. Муж был химиком и неплохо зарабатывал. Энн была, как она сказала, housekeeper, то есть, домохозяйкой. И однажды её супругу предложили one way ticket (билет в один конец) в совершенно другой мир. Пригласили на работу по специальности, но оклад в два раза больше, much less taxes (гораздо меньше налогов), а главное – интересные исследования в области органической химии в своей собственной лаборатории.