– А кто это?

– Начальник полиции Лимпо, Питер ван Рюйтер. Мой хороший друг.

– Я сообщу, товарищ майор.

– Обязательно. Стой! Мне что, уже присвоили?

– Струна, ты же на боевом задании. А значит, вступил в силу приказ командующего.

– Надо же. Я и забыл. Итак, план операции есть?

– Ты ложишься в снайперскую поддержку, а мы скрытно забираемся на крышу ангара, потом двое идут в баню за девочкой, остальные – штурм с зачисткой.

Я подошёл к Роману почти вплотную и чуть слышно сказал:

– Ясень, это половина двухсотых наших, гарантировано. Нужно что-то другое.

– Если у тебя мысли есть – озвучь.

– Я, пользуясь своими способностями, попытаюсь проникнуть в лагерь. Если найду Оксану, укрою её в максимально безопасном месте, и дам тебе сигнал к наступлению, а сам ударю противнику в спину.

– Сигнал, как я понимаю, будет в моём желании пойти в атаку?

– Совершенно верно. В крайнем случае, я открою огонь. По караульным видно, что стоят они давно, и ждут скорую смену. Вот этим моментом я и воспользуюсь. Проникну с ними.

– А если…

– Нет! Или у тебя другие варианты есть?

– Не было бы заложницы, тогда вариантов масса. Да хоть сейчас штурмом взять. А так… они же её сразу убьют.

– Так что давай, я рискну. Мне всё-таки комбатя не чужой человек.

– Он тут всем не чужой. Но ты прав. И смотри, вон разводящий со сменой.

Дальше обсуждать было уже некогда. Я передал Роману Ремингтон, запел в голове песню мамбы, и двинулся в сторону поста. Через тридцать шагов мне навстречу выползла огромная красноголовка. Она выдвинулась из травы как гигантский тюльпан, и внимательно провожала меня взглядом. Значит, что-то неправильно, подумал я, и усилил поток белого шума. Змея тут же потеряла интерес, отвернулась, затем опустилась в траву и свернулась в кольца.

Я выдохнул. Вроде, получается. Разводящий и оба караульных что-то тихо обсуждали. Я подошёл поближе… затем ещё чуть-чуть… меня не замечали. Прислонился к дереву, используя ствол как антенну, начал передавать белый шум. Караульные откровенно болтали, я улавливал знакомые слова. Наконец, разводящий скомандовал: «Халха», и оба двинулись в сторону построек.

Бояться было нельзя. Страх характерно пахнет. Даже воняет. И этот запах легко могут уловить тренированные, привыкшие в страху люди. Поэтому я старался не думать о том, за кем и куда я иду. Думать в моём состоянии вообще вредно для здоровья. Отвлекаясь на мысли, теряешь концентрацию. А значит, тебя могут заметить.

Поэтому я был сосредоточен только на вибрациях окружающей природы. Улавливал их, повторял и рассылал на всех частотах. Так увлёкся, что однажды даже не перешагнул случайную ветку, и с хрустом наступил на неё. Но мои невольные проводники, казалось, даже не заметили звука. Так и шли, переговариваясь вполголоса. А я тенью крался за ними.

Вот уже ворота. Разводящий постучал. Открылась калитка. Никаких паролей и отзывов, видимо, все свои. Я аккуратно протиснулся следом за сменным часовым, стараясь никого не задеть, и сразу же распластался по забору. Посмотрел внутренним взглядом на панельные секции, и мысленно повторил их структуру, рисунок и вибрации.

Тишина. Караул прошёл дальше, охранник ближнего поста закрыл калитку, разворачиваясь, равнодушно мазнул по мне глазами, и двинулся на свой пост. Я аккуратно открыл глаза и глянул на свои ноги. Там был забор. Я знал, что это ноги, но взгляд убеждённо доказывал мозгу, что это металлическая панель, такая же как десятки других. Я отдышался и двинулся вдоль ограды дальше.

До бани добрался минут за десять, стараясь не попадаться никому на глаза и не выходя из образа забора. Дверь была закрыта снаружи на кусок арматуры, замка не было. Я нырнул внутрь и отдышался. Из транса выходить не стал, но заборные вибрации оставил.

Девушка сидел на полу, глядя в окно и плакала. Внезапно, голова её повернулась в мою сторону, глаза расширились.

– Гена!?

– Ч-шш! Выходи.

Мы на цыпочках выскочили наружу, я вставил обратно в петли кусок арматуры, и, снова прикинувшись окружающим миром, повёл её к дальней стороне площади. Там стояли открытый Хамви с пулемётом на станке, и чёрный, наглухо тонированный Гелендваген.

– Лезь под Гелик. Лежи и не отсвечивай.

Оксана послушно забралась под машину, не издав ни звука. Всё-таки отец – боевой командир, это многое значит в воспитании. Я сунул ей Беретту и девушка крепко схватила пистолет. Сам я, не выходя из образа травы и камней, пополз к столовой. Это здание стояло в самом центре. К забору тихо подтягивались наши, я чувствовал их волнение и азарт.

Вот первый перелез на крышу ангара и бесшумно спрыгнул на землю. Надо же, Злобный. Второй уже на крыше, третий лезет по дереву.

Я достал из разгрузки осколочный ВОГ, зарядил. Подождал, пока ещё двое попадут на территорию, провёл мысленную линию между стволом гранатомёта и окном на втором этаже, и аккуратно пустил туда гранату.

Раздался взрыв, посыпались стёкла, из двери первого этажа высунулся недоуменный охранник, и тут же попал под мою пулю. Караул в казарме переполошился, но пацаны уверенно били прямо через металлические листы ангара. Троих положили, остальные залегли под койками. В отличие от ребят, я чувствовал противника так, будто никаких стен и нет. Прицепил магазин с чёрными носиками – бронебойные, и аккуратно, прямо сквозь тонкий металл, стал стрелять одиночными по отлично видимым радужным переливчатым силуэтам.

В казарме началось движение. Осаждённые стали отстреливаться и во все стороны полетели пули. Наши залегли, и потихоньку отползали под различные случайные прикрытия. Я постарался почувствовать, кто есть на втором этаже главного здания, но там была тишина. Видимо, одного ВОГа хватило на всех. Вдруг сзади меня кто-то появился, будто ниоткуда. Странно, по моим подсчётам, вся живая сила была сконцентрирована со стороны фронта. Я обернулся. В заборе медленно открылась неприметная калитка, появился ствол, дверь резко распахнулась, и в проём вкатился боевик. Видимо, прибежал с дальнего поста на выстрелы. Я собирался подстрелить его, когда остановится, но от стоящих машин раздался пистолетный хлопок, и караульный лёг плашмя, не докрутив кувырок. Мне осталось только пустить по нему контрольный.

Дверь казармы распахнулась, и во все стороны, как тараканы при включённом свете, разбежались оставшиеся осаждённые. Двоих в лёт пристрелили пацаны, ещё четверо, петляя, и пригибаясь, кинулись к главному зданию. Один вообще рванул мимо меня к бане. По беглецам раздались очереди, я же дал своему добежать до помывочного узла. Боевик резко выдернул арматуру и, с нею в руке, ворвался внутрь.

Двое всё-таки добрались до главного здания и залегли за стопкой покрышек под стеной. Я решил не отвлекаться – пацаны добьют, зарядил осколочный, подполз поближе к бане, и пустил ВОГ. Рвануло, сквозь металлические стены полетели осколки и куски обшивки. Пришлось пригнуть голову. Наши не отставали – три выстрела из подствольников, и с обоими оставшимися было покончено. Я встал и вышел из транса. Время собирать камни.

Как только выстрелы стихли, дверь в кухню приоткрылась, из неё одна за другой, выглянули две полные женщины, лет по тридцать пять. Увидев русских военных, они синхронно ойкнули, и спрятались обратно.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 36 число. 25:45

Мы сидели в уже известном кафе, все ребята, участвовавшие в операции. Роман только что толкнул речь, я держал в зубах большую металлическую звезду, выловленную из стакана. Обмывать звание, одетым в гражданку было непривычно. По правилам, следовало свежепойманную звездочку тут же присобачить на погон, и доложить по форме. Но погон не было. Ребята как-то неуверенно похлопали меня по плечам, что-то говорили, резко меняя тему…

Свободно чувствовали себя только Аня с Оксаной. Им завтра отправляться в Демидовск в составе конвоя, поэтому сегодня для них было что-то вроде прощания.