– Гена, зачем Бандервильдам присылать мне надёжного товарища? Я сам для них ненадёжный. Им на корабле нужна сторожевая собака, чтобы лаяла в случае, если я захочу сделать что-то по-своему.

Мы поговорили ещё немного. Страйкер сказал, что ему, к счастью, позволили самому нанять палубного матроса. Этот факт очень радовал боцмана, и тот каждый вечер сидел в припортовом баре, высматривая подходящего человека.

– А ещё, Гена, – почти шёпотом сказал он. – Я нашёл заначку нашего синьоре грандо. Почти пятьдесят тысяч.

Он усмехнулся, подмигнул мне и продолжил.

– Буду копить на свою скорлупу. Бог даст, через годик выйду в море сам, без патронажа всяких клоунов. И знаешь, как назову? Анна! В честь твоей подружки.

Я поспрашивал у боцмана, не знает ли он об отходящих в ближайшие три дня кораблях, и выяснил, что ожидают выхода два лесовоза – в Ноехафен и Бейджин. Кроме того, на рейде стоит транспорт с металлом в Виго. И, самое главное, каждую неделю, в крайнем случае, две, ходят угольщики. До Нью-Дели и обратно. Так что шанс уплыть домой морем есть, и немаленький.

Тепло попрощавшись с грустным боцманом, я съездил к Ясеню, где узнал, что информации из Новой Одессы ещё нет. Покрутившись немного по городу, решил не тянуть время. Иначе можно и опоздать, тогда Анну Карпович номер два встретит кто-то другой.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко – база «Россия». 25 год 2 месяц 37 число. 13:30

Порто-Франко исчез в серо-голубой дымке, под колёса стелилась ровная, отсыпанная трамбованным щебнем, дорога, в машине играла записанная у Ясеня флешка, а я наслаждался комфортом топовой немецкой автотехники. Проехав пару километров, выключил музыку, вошёл в транс, и стал потихоньку сканировать окрестности. Рулить в этом состоянии было гораздо легче и приятнее. Под песню мамбы мир приобретал дополнительные, невидимые обычным глазом краски, заполнялся вибрациями. И вообще, начинал походить на густую трёхмерную сеть, в которой каждый узелок связан со всеми остальными, колебания каждой нити передаются и отражаются соседними.

Я то и дело замечал крупных и не очень животных, спокойно пасущихся, или охотящихся возле дороги. Видимо, трасса «Порто-Франко – Базы» была настолько популярна, что местная фауна исключила движущиеся автомобили из числа раздражающих факторов. Даже если какой-то зверь и ловил вибрации моей машины, то тут же забывал про неё, возвращаясь к своим делам.

Ещё через пару десятков километров в общую картину ощущений вплёлся ужас. Дикий, животный, граничащий с безумием. Сначала я не мог определить его направление и источник, но проехав ещё чуть-чуть, понял, что излучает этот страх не зверь, а человек. В подтверждение, гармонию степных звуков как тёплый нож масло, резал дикий, почти переходящий в ультразвук, визг. Через минуту он стал громче и невыносимее, даже заныли зубы. Даже не верилось, что человек может так визжать. Я обернулся в сторону источника звука и увидел живописную белую скалу. На невысоком холме, метрах в ста пятидесяти от дороги, возвышался красивый симметричный каменный останец, с двух сторон, как бахромой, украшенный пальмами. Перед ним ярко блестел на солнце полированный чёрный автомобиль. Я свернул с дороги, аккуратно перевалил канаву, и двинулся в сторону камня.

Машина оказалась красивым, в черноту тонированным БМВ Х7 на блестящих литых дисках, с овальным туристическим багажником на крыше. В машине кто-то истошно, прерываясь лишь на короткие вдохи, визжал, не обращая внимания ни на что. Я просканировал окрестности – хищников вокруг не было. Впрочем, людей тоже. Неудивительно, от этого душераздирающего звука хотелось оказаться как можно дальше. Пересилив себя, я взял четыреста шестнадцатую и вышел из машины. Перед скалой лежали части женского тела. По останкам можно было определить цвет волос – платиново-белый, одежду – короткие джинсовые шорты и остатки, кажется, топика. Рядом валялся раздавленный дорогой фотоаппарат с объективом гигантского размера. Такие я видел только у фотокорреспондентов. Женщину явно разорвал крупный хищник, скорее всего, гиена. Я посмотрел на скалу, и всё понял. Их было двое, две девушки. Они увидели живописный камень и решили возле него сфотографироваться. Но почему-то не взяли с собой оружие, и даже не проверили место на предмет всяческих опасностей. Результат закономерен – одна перекушена пополам возле фотоаппарата, вторая, с раздавленной грудной клеткой и торчащими во все стороны рёбрами, лишилась головы. Вон она, голова, изжёванная, валяется рядом, похожая на спущенный футбольный мяч, который кто-то накрыл мокрой чёрной мочалкой. Стало грустно и противно.

Визг между тем, не прекращался. В машине явно кто-то был, и скорее всего, ребёнок. Я представил, какая это психологическая травма, видеть, как чудовище в два движения перекусывает твою маму и… тётю? Неважно. В любом случае, не легче. Я заглянул через лобовое стекло внутрь автомобиля и остолбенел.

За рулём сидел полный наголо бритый мужчина в разноцветной рубашке с коротким рукавом. Он закрывал лицо руками и высоко, по-бабьи, визжал. Визжал непрерывно, как бормашина у стоматолога, делая лишь короткие паузы для судорожного вдоха.

Я открыл водительскую дверь, и вытащил беднягу на воздух чтобы отдышался. Мужчина сразу же упал на колени, и закрыл голову руками. Визг не прекратился. Мне не оставалось ничего, кроме как затащить его в Гелик и усадить на пассажирское сиденье. Только здесь он прекратил визжать, и нервно засопел. Бедняге явно нужен был врач. Как минимум, невропатолог, а может и психиатр. Следовало отвезти его в город.

Гелендваген не спеша тронулся по траве в сторону дороги, и я протянул пассажиру открытую бутылку воды. Он не среагировал, так и сидел, закрыв лицо руками. Пришлось плеснуть ему на голову, а потом сунуть горлышко прямо в рот. Мужчина судорожно сглотнул, и присосался к бутылке на целую минуту. Затем отдышался и огляделся.

– Моя бэха! – заорал он по-русски.

Я удивился. У человека на глазах только что гиена разорвала двух женщин, он визжал в полной истерике, и вдруг…

– Ты куда меня везёшь!? – взорвался пассажир. – Ты, козёл, мою бэху закрысить хочешь? Да я тебя!

Он потянулся, и вцепился левой рукой мне в шею. Я крутанул руль, и ему пришлось отпустить.

– Убью, падла! – закричал он снова, и вдруг, жестом фокусника, достал откуда-то длинноствольный сорок четвёртый Магнум. Точь-в-точь как в вестернах с Клинтом Иствудом.

Я резко затормозил, и дебошир врезался плечом в переднюю панель. Тогда я двинул его ладонью левой руки в нос. Он уронил пистолет, рефлекторно схватившись пальцами, чтобы не дать потечь крови, и в этот момент я дал ему под дых. Пока пассажир сгибался, пытаясь вдохнуть, выскочил наружу и выволок хулигана на траву.

– Вон твоя бэха. Иди, забирай, придурок, – сказал я, сел в Гелик и поехал дальше, на базу. Пистолет так и остался валяться под пассажирским сиденьем, я и не подумал его отдавать. Такому идиоту лучше не брать в руки оружие, а то ещё пристрелит кого-нибудь.

Уже темнело, когда я подъехал к воротам. Патрульный только глянул на мой временный пропуск, и воскликнул:

– О, сэр! Это вы должны были приехать вместе с той мисс, что была позавчера?

– Увы, мы не смогли выехать вместе.

Он тщательно проверил автомобиль, опечатал оружейную сумку и, сделав шаг назад от машины, молодцевато козырнул.

– Прошу вас, сэр.

Я наконец-то добрался. Первым делом, вычислив административное здание, пошёл в пункт регистрации переселенцев, отмечая по пути большое количество девушек с оружием и в форме Ордена. Почему-то это напомнило мне израильскую армию.

Регистрация прошла спокойно и даже как-то буднично. Я снова улыбнулся в камеру, подставил плечо под десяток давно не нужных мне прививок, сказал, что как Полиграф Полиграфыч, фамилию хочу оставить наследственную, только не Шариков, а Стрин. Девушка за стойкой улыбнулась, а через минуту пошутила в ответ, да так, что ёжик на моей голове встал дыбом.