Стих 24. Всяк убо, иже слышит словеса Моя сия и творит я, уподоблю его мужу мудру… Окончив учение, убеждает учеников идти по узкому и тесному пути, обещая, что соблюдение заповедей Его будет для них достаточною безопасностью. Всякий, говорит, кто слушает эти слова Мои, т. е. заповеди, которые Я дал, уподобится, или вернее — уподоблю, потому что без Его помощи никто не может сделать ничего доброго. Далее излагает и дела благоразумного.

Стих 24. Иже созда храмину Свою на камени. Храминой называет мысленный дом души, созидаемый из различных добродетелей, а камнем — твердость заповедей Его, которые основывают и укрепляют все надстроенное, и сохраняют этот мысленный дом недоступным для всяких нападений со стороны искушений. Этим убеждает нас презирать всякие поношения, всевозможные соблазны, даже самую смерть, и не уступать ничему вредному.

Стих 25. Я сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и нападоша на храмину ту: и не падеся, основана бо бе на камени. В общем смысле посредством дождя, рек и ветров обозначил различные искушения, но в таинственном смысле; под дождем мы разумеем страстные помышления, вливаемые в наши души демонами, под реками — страсти, увлекающие к погибели, а под ветрами — демонов, называемых духами злобы (Еф. 6; 12). Итак, назовем ли мы эти искушения чувственными, или мысленными, все они, нападая на вышеуказанный дом, т. е. натыкаясь, или угрожая ему развалиной, не могут, однако, ниспровергнуть и разрушить его здания, потому что он крепко основан на скале, т. е. на твердости, как сказано. Тотчас же смотри на апостолов, на которых излилось много казней и которых терзали бесчисленные бури несчастий; однако не могли они поколебать здания души их, но, погубив тела, оставили мысли неуловленными и непобежденными.

Стих 26. И всяк слышай словеса Моя сия, и не творя их, уподобится мужу уродиву. Так как некоторые из слушателей могли хвалить все сказанное, но не исполнять, то, предупреждая это, Он устрашает их сравнением. Изложив дела мудрого и юродивого, первого — благоразумные, а второго — безрассудные, с двух сторон наставляет учеников на спасение: именно ревностью к мудрости и ненавистью к глупому труду. Так Он часто делает, побуждая к добродетели посредством подражания доброму и ненависти к злому.

Стих 26–27. Иже созда храмину свою на песце. И сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и опрошася храмине той, и падеся… По справедливости назвал такого безрассудным. Что может быть безрассуднее того, который строит дом на песке; он претерпевает труд, но лишается проистекающего отсюда плода. Этими словами хочет сказать следующее: всякий, кто изучил Мои заповеди, но не созидает на них, как на твердом основании, своей деятельности, т. е. живет не так, как они повелевают, а идет по другому пути, тот трудится напрасно, потому что во время опасности легко будет побежден различными искушениями. Так как такой человек ни по чему-либо другому уклоняется от Спасителя, как по причине узкого и тесного пути их (песком, на котором он устраивает свою жизнь, будет, конечно, сластолюбие), то, когда наступает искушение, он впадает в отрицание, не перенося горечи, потому что не привык к трудам и жестоким лишениям.

Стих 27. И бе разрушение ея велие. Действительно великое, потому что отпал не от славы, не от богатства, или от другого какого-либо человеческого благополучия, но от веры во Христа. Неверующий не падает, так как он совершенно лежит в яме заблуждения; но кто был извлечен оттуда, возведен на высоту веры и потом опять склоняется туда, тот падает и лишается вечной жизни.

Стих 28. И бысть егда сконча Иисус словеса сия, дивляхуся народи о учении Его. У евреев был обычай, в начале рассказов прямо ставить: и бысть. Но ты удивляйся вниманию толпы и терпению выслушать, так как слушатели охотно ожидали, пока Он окончил слова Своего учения. Удивлялись, так как были чужды зависти и лукавства. Затем объясняет и причину удивления.

Стих 29. Бе бо уча их яко власть имея, и не яко книжницы (и фарисее). Учил с уверенностию, а не с колебанием, как книжники… Или: между тем как книжники ссылались в своем учении на Закон и пророков, как бы так говоря: это повелел Закон; это говорят пророки, — Христос, заимствуя учение от Себя Самого, учил со властью, давал закон и постоянно прибавлял: Аз же глаголю вам; и как Судья будущего века, добрым обещал спасение, а злым угрожал наказанием.

Стих 1. Сшедшу же Ему с горы, вслед Его идяху народи мнози. От учения переходит к чудесам. Так как Он учил, как имеющий власть, то, чтобы не думали, что Он тщеславится и превозносится, показывает Свою власть на деле и подтверждает слова делами. Обрати также внимание на благоразумие народа: выслушав высокое учение, он дивился, уверовал и последовал, между тем как начальники его и книжники соблазнялись и ожесточались даже тогда, когда знамения возвестили Его силу.

Стих 2. И се, прокажен пришед кланяшеся Ему, глаголя: Господи аще хощеши, можеши мя очистити. Не сказал: если призовешь Бога, но аще хощеши, — что служит доказательством несомненной веры. Зная о Его учении и власти, верил, что Он, как всемогущий, есть Бог. Поэтому и пришел с полною искренностью. Матфей просто сказал: кланяшеся, а Марк — яснее: на колену припадая, (1, 40), подобным же образом и Лука: пад ниц, моляся Ему (Лк. 5, 12).

Стих 3. И простер руку Иисус, коснуся ему, глаголя: хощу, очистися. И абие очистися ему проказа. Желая, с одной стороны, утвердить мнение прокаженного, так как он правильно думал, что Он есть всемогущий Бог, с другой стороны, показать народу Свою власть, как выше мы сказали, говорит: хощу, очистися. Хощу здесь служит доказательством человеколюбия, а очистися — власти. Но если Христос исцелил прокаженного словом, зачем Он, простерши руку, коснулся его? Так как был закон, запрещавший дотрагиваться до прокаженного. Христос же, желая показать, что Он, как Бог, выше закона (потому что последний поставлен только над обыкновенными людьми) смело коснулся, и никто из народа не противоречил Ему. Из предыдущего они уже знали, что Он все делает, как должно. Этим также Христос научил, что не должно гнушаться телесною проказою единоплеменников, но должно страшиться одной только проказы душевной, которая есть грех. И рука Его не только не восприняла нечистоты, коснувшись тела прокаженного, а скорее очистила это последнее. Поэтому, если красотою души нашей уничтожается проказа греха, то приступим же к слову заповедей Христовых, чтобы, коснувшись нас, оно очистило и эту проказу.

Стих 4. И глагола ему Иисус: виждь, ни комуже повеждь. Повелел ему молчать, избегая Сам людской похвалы и научая благодетелей презирать честолюбие. Хотя Он ясно знал, что тот не будет молчать, а будет открыто провозглашать о добродетели, однако исполняет Свое дело и повелевает. Кто оказывает благодеяние, тот должен заповедовать молчание ради скромности, а кто получает, тот должен провозглашать из благодарности.

Стих4. Но шед покажися иереови и принеси дар, егоже повеле (в законе) Моисей. Закон повелел очищенному от проказы не доверять своим собственным глазам, но предоставить суждение об очищении глазам священника, и не прежде присоединяться к чистым, чем он покажется ему, и будет признан чистым, затем принести дар за очищение, как написано в книге Левит. Но почему Он сказал: дар, егоже повелел Моисей, когда это повелел Бог! Потому что и Моисей называется законодателем, как написавший то, что Бог узаконил. Итак, исцеление совершил Он Сам, а подтверждение его предоставил священнику, чтобы не показалось, что Он отнимает у священников их обязанности.

Стих 4. во свидетелство им. Для изобличения их, т. е. священников, так как свидетельством назвал здесь изобличение. Между тем как они называли Его законопреступником, Он убеждал очищенного от проказы соблюсти закон и сделать то, что Он повелел. Это Он повелел для изобличения их. Каким образом Он убеждал бы соблюсти Закон, если бы Сам преступал Закон! Должно наблюдать, как иногда Он оставляет закон, открывая путь долженствующей наступить после Его смерти мудрости и жизни христианской и приготовляя прекращение древнего и уже состаревшегося Закона, а иногда соблюдает его, снисходя к слабости иудеев, чтобы не соблазнять их.