– Адка… То есть Аделина. Простите меня, пожалуйста. Я думаю, что я это не специально. То есть я правда думаю, что я не хотел. Простите меня, а?

– Я постараюсь, – честно сказала Аделина. Она отхлебнула еще какао и посмотрела в окно.

Мартин вытер хобот о заднюю лапу и всхлипнул в самый последний раз. Бум! – струи загрохотали в подоконник.

– Мне кажется, ребята, – сказала Аделина, – что гроза усиливается. Не все время, а как-то странно. Туда-сюда.

– У меня есть впечатление, – осторожно сказала Дина, – что это происходит каждый раз, когда Мартин всхлипывает. Мартин, у тебя нет такого впечатления?

– О господи, – сказал Мартин.

Джереми приснилась гадость. Ему приснилось, что стоит он на кафедре Йейльского университета и читает лекцию по квантовой физике (нам с вами сама эта ситуация может показаться гадостью, но для Джереми это как раз была самая приятная часть сна). Слушают его в большим уважением: серьезные люди в очках и с бородками внимательно следят за его указкой, а сам Джереми, стоя на стульчике (иначе шестилетнего мальчика, даже очень, очень умного, было бы совсем не видно из-за кафедры Йейльского университета). И вдруг что-то холодное заползает ему в левую штанину! Джереми с испугом смотрит вниз – и видит, как по его ноге ползет ужасная змеюка! Джереми взвизгивает и чуть не сваливается с кафедры, – как вдруг что-то холодное начинает заползать ему во вторую штанину! Вид еще одной змеюки так не понравился Джереми (на самом деле он просто испугался, но не признался бы в этом ни за что на свете!), что он немедленно проснулся. Вместо поблескивающих очков на носах его уважаемых слушателей прямо перед собственным носом Джереми была большая мягкая подушка. Джереми вздохнул с облегчением, – и вдруг почувствовал, как что-то холодное ползет по его левой ноге!

– ААААААААА!!! – заорал Джереми не своим голосом и вскочил на ноги прямо в кровати. В конце концов, ему было всего шесть лет. Он, конечно, учился аж во втором классе, читал по утрам мудреные взрослые газеты и снисходительно называл своего старшего брата, восьмилетнего Лу, «ужасно инфантильным». Но все равно Джереми был всего лишь маленьким мальчиком, и когда что-то холодное поползло по его левой ноге прямо в его собственной кровати, он имел полнейшее право не своим голосом заорать:

– ААААААААААААААА!!!!!

– АААААААААААААААААААААААААА!!! – заорал в ответ какой-то ужасный человек, лежащий прямо рядом с Джереми, и тоже вскочил на ноги прямо у Джереми на кровати. Кровать спружинила, Джереми чуть не стукнулся головой об стенку и от ужаса еще громче заорал:

– АААААААААААААААААААААААААААААААА!!!

– ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!! – заорал в ответ незнакомый человек страшным голосом, – Джереми! Джереми! Чего ты орешь?!!!

На секунду в спальне Джереми и Лу воцарилась тишина.

– Лу? – изумленно спросил Джереми едва отдышавшись. – Балбес, что ты делаешь в мой кровати? Ты трогал меня холодными ногами, и мне приснился кошмар! А ну брысь отсюда! – и Джереми даже толкнул брата, хотя вообще-то они всегда жили очень, очень дружно, не считая нескольких мелких драк и одного Страшного Побоища, имевшего место прошлым летом (но об этом братья не любили вспоминать).

– Джереми! Лу! – раздался из-за двери встревоженный голос, – Что случилось?!

Дверь открылась, зажегся свет, и на пороге детской возникла запыхавшаяся и испуганная Ида, а за ее спиной переминался босыми ногами не менее запыхавшийся и испуганный Марк.

Старшие брат и сестра Джереми и Лу – их знали Марк и Ида – были уже совсем взрослыми людьми. Иде было двадцать три, а Марку – целых двадцать пять лет. Мама и папа Марка, Иды, Джереми и Лу уже давным-давно не жили с ними: они были учеными, работали в далекой загадочной Индии и занимались клонированием. В гостях у своих детей – то есть в Доме С Одной Колонной – мама и папа Марка, Иды, Джереми и Лу, увы, появлялись очень редко, хотя и писали детям длинные ласковые письма чуть ли не каждый день. И Марку с Идой, самым старшим детям в семье Смит-Томпсонов, пришлось делать для младших братьев все то, что обычно делают родители: заставлять их чистить зубы по утрам (и по вечерам, что еще ужаснее!), настаивать на том, чтобы они не клали на стол локти (и ноги, конечно, тоже не клали, даже когда никто не видит!), не ели сладкого перед едой (хотя Лу, кстати, вообще не любил сладкого), делали уроки (хотя Джереми, конечно, заставлять не приходилось: он не только обожал делать уроки, но и поддерживал переписку на разные математические темы с двумя профессорами из Оксфорда и одним доцентом из Казанского государственного университета). И уж, конечно, Марк и Ида немедленно прибегали, если кто-нибудь из младших братьев плакал во сне, или звал их ночью и просил водички, или хотел немедленно узнать, сколько кенгуру живет в Австралии и как их всех зовут. Понятное дело, что когда братья начали истошно орать: «АААААААААААААААААААААААА!!!!» посреди ночи, Марк и Ида решили, что случилось нечто совершенно ужасное. И только сейчас, увидев, что младшие братья целы и невредимы, они немного успокоились – и ужасно рассердились.

– Джереми, Лу, – сказала Ида ледяным тоном (она вообще была очень строгой девушкой; ледяной тон был ее сильнейшим оружием против нарушителей дисциплины), – Что это было? Свадебные игры мамонтов? Боевая сирена марсианского десанта? Почему вы стоите на кровати? Немедленно объяснитесь, или я про все напишу папе и маме!

– Он залез ко мне под одеяло и трогал меня холодными ногами, – мрачно сказал Джереми, скрестил руки на груди и недовольно посмотрел на брата. – Поразительно инфантильная выходка для взрослого восьмилетнего человека!

– Лу? – поинтересовался Марк.

– Крыса, – сказал Лу.

– Тебе приснилась крыса? – сочувственно спросила Ида. Крыс она недолюбливала. Если бы ей приснилась крыса, она бы, возможно, тоже стояла в кровати и орала.

– Нет, – Лу упрямо покачал головой. – Мне не приснилась крыса. В комнате крыса.

– О господи, – сказала Ида.

– Где? – встревоженно спросил Марк. – Ты ее видел?

– Ннннет, – честно ответил Лу. – Я ее слышал. Она скреблась. Жутко. Шшшшкррряб! Шшшшкррряб! Шшшшкррряб! – Лу асж поежился от неприятного воспоминания. – А потом она кашляла, и чихала, и сказала: «Черт!» А потом…

– Крыса сказала: «Черт?» – поинтересовался Марк.

– Да! – уверенно сказал Лу. – То есть… Черт.. Не то чтобы крыса сказала «Черт!»… Но она же сказала… То есть.

– Лу, – сказал Марк, – ты твердо уверен, что это была крыса?

– Она скреблась, – твердо сказал Лу. – И чихала. И кашляла. И сказала «Черт!»

– Прекрати ругаться! – устало сказала Ида и взялась пальцами за виски.

– Где она скреблась? – спросил Марк, оглядывая комнату.

– Там! – сказал Джереми и уверенно показал пальцем в сторону большого ящика из-под телевизора, где каждую ночь спал, укрывшись большим зеленым полотенцем с белыми звездами, Мартин.

Вы, наверное, подумали, что Мартин – это кот. Или, на крайний случай, пес. Но вы ошиблись. Мартин был слоном. Правда, очень он был очень маленьким слоном, – по крайней мере, когда не волновался. Размером так с кошку. И вообще Мартин был совершенно не обычным слоном, – он умел разговаривать, исполнять русские романсы и аккомпанировать себе на шотландской волынке, есть оладьи с джемом, беседовать о панпсихизме, воровать соседские яблоки и влюбляться навеки. Мама и папа Марка, Иды, Джереми и Лу вывели Мартина в своей секретной лаборатории, а потом прислали детям «Федексом», а почему – неизвестно. Но доподлинно известно, что Марк, Ида, Джереми и Лу очень, очень любили Мартина. А Мартин очень любил их. И мысль, что возле коробки, в которой спит Мартин, шастает какая-то скребучая, неприлично выражающаяся крыса Смит-Томпсонам очень, очень не понравилась.