– Вот это уже гораздо лучше, – откликнулся Мельников. – Шуруйте. А я пойду подкреплюсь малек. Хантер – идешь?

Через полчаса Мельников сидел перед монитором и озадаченно глядел на темный экран.

– Ну и? Недосверлили, что ли?

– Товарищ полковник, семьдесят сантиметров бетона прошли. Прибор не ошибается… просто темно там, похоже. Сейчас картинку в инфракрасном диапазоне дам… – капитан нажал кнопку. На экране появилось изображение ведущих вниз ступеней, потрескавшейся штукатурки стен и подтеков на потолке.

– Командир, похоже нашел! – Хантер подозвал Мельникова. – Смотри, вот за эту железяку, – он показал на кронштейн, на котором покоились силовые кабели, – кто-то недавно брался. Пыль стерта, видишь. А вот тут – у основания – стык. Деталька-то не сплошная… Может, покрутим?

– А если сигналка сработает?

– А другие варианты есть?

– Особо нет… – признался Мельник. – Валяй.

Хантер нажал на рычаг влево, потом вправо. Рычаг подался, но ничего не произошло. Еще раз туда-сюда. Тишина. Вдруг нога Хантера соскользнула с влажного ребра тюбинга, и он всем весом повис на рычаге. Рычаг подался вниз – и с негромким шипением бетонная стена ушла вглубь и вправо, освободив проход. На желтой стене открывшегося коридора, подсвеченной чьим-то фонарем, была видна трафаретная надпись синей краской – «Перегон Киевская-Смоленская. Берегись поезда справа!», и рядом – какой-то рубильник.

– Слышь, капитан! Звони на Серпуховку, вызови сюда «Кобру» и «Стикса». Пусть снаряжение возьмут на себя и нас – комплект «два».

Четверка разведчиков в черных костюмах и масках, с ПНВ на глазах, держа автоматы наготове, осторожно спустилась по лестнице. Впереди угадывались очертания длинного коридора. На полу – непонятная куча. Приблизившись, Хантер понял – это трупы. Четыре. У всех – пулевые отверстия в голове. «Стикс» немедленно посигналил фонариком наверх. Быстрая процедура опознания дала предсказуемо-неожиданный результат: все четверо – из числа пропавших генералов-чекистов. Отсутствует только Стеценко.

– Ладно, работаем дальше.

Поворот коридора, и он соединяется с более широким, в котором можно идти даже втроем. Этот коридор расходился в обе стороны, но Мельников, сориентировавшись по компасу, решил идти в сторону центра.

Коридор казался поистине бесконечным. Время от времени он полого поднимался или опускался, иногда в стенах виднелись маленькие – как раз под размер телефонного аппарата – ниши. В нишах стояли старомодные черные телефоны с дисками, и каждая ниша имела номер, аккуратно написанный над ней масляной краской. Вообще весь коридор производил двойственное впечатление – свойственная временам Страны Советов казарменная аккуратность сочеталась с впечатлением общей заброшенности – подтеки на потолке, выкрошившаяся штукатурка стен, лужи на кафельном полу… И все донельзя старомодное – телефоны, светильники… Изредка в от «магистрали» отходили короткие или длинные «отростки», иногда неоднократно разветвлявшиеся, с лазами вниз или вверх в неглубоких нишах, но неизменно заканчивавшиеся тупиком с допотопного вида рубильником, около которого имелась трафаретная надпись с указанием улицы и номера дома или иным комментарием касательно места, куда выводит потайная дверь.

– Что ж это за хрень такая? – недоумевал «Стикс». Группа устроилась на короткий привал. Судя по катушке тонкого, почти невесомого спецпровода, которую тащил на спине «Кобра», они прошли уже километра три. Провода оставалось почти на столько же, но следовало определиться с направлением. На этом месте коридор пересекался под углом с другим столь же широким, так что идти можно было по любой из дорог.

– Уж не легендарное ли это «Метро-2»?

– Не думаю, – ответил Мельников. – Даже точно нет. У нас в конторе про эту штуку ходили слухи… Да я им не верил особо… много о чем в курилках трепались. Говорили, что еще при Сталине была вроде как построена сеть тайных коммуникаций, связывавших все здания в пределах тогдашней Москвы, за исключением разве что совсем уж старых халуп, предназначенных на снос по Генплану. Так вот ежовские энкаведешники, дескать, могли войти как минимум в любой дом, а как максимум – в квартиру… и уже потом вызывали воронок… И опергруппы, дескать, могли прибыть к месту засады или еще куда… и исчезнуть, кстати, тоже. А слушок этот пополз после странных самоубийств, прокатившихся в августе 1991 среди партийных чиновников… Похоже, слух-то верный был… Дела… И не запечатаешь ведь эту фигню… Ладно, двигать надо… Раз уж все равно куда идти, пойдем прямо…

Еще через пятьсот метров коридор делал поворот под прямым углом. Хантер согнулся, осторожно высунул голову за угол и тут же вскинул руку в предостерегающем жесте.

Два пальца… Нет, три… покачивание… Один щелчок по микрофону. Еще четыре щелчка.

– Трое. Идут сюда. Мельнику и «Стиксу» подойти. – поняли остальные, наблюдающие немые сигналы.

Ноги в кроссовках бесшумно скользнули по полу.

Щелчок по микрофону – большой палец вверх. Два щелчка – влево. Четыре – вправо.

– Мельник – стреляй в среднего. Хантер – в левого, «Стикс» – твой правый.

Ладонь дернулась вперед. «Работаем».

Негромко хлопнули три выстрела через ПБС.

– У нас три чужих двухстотых – передал «Кобра» наверх. – Отходим.

Перед отходом разведчики осмотрели трупы. Стандартные ПНВ. Бесшумные «калашниковы». Минобороновские удостоверения, пропуска…У каждого – необычного вида планшетка с кодовым замочком. «Это уже интересно. Ладно, осмотрим наверху». Группа быстро, но осторожно, начала отход.

В светлом кабинете Никонова за столом сидели сам генерал, Мельников, Хантер и еще один полковник с ФСБшными знаками различия. На столе лежали захваченные планшетки и документы.

– Ну и что мы имеем… В удостоверениях – номер части… у всех один. Но номер по спискам МО и спецслужб не значится… Пропуска – образец незнакомый… Что в планшетках?

– Не открывали…

Никонов достал из ящика стола нож и взрезал одну из планшеток. Секунду спустя раздалось шипение, из разреза полетели искры, заставившие генерала сбросить планшетку на пол, и повалил густой дым. Когда все закончилось, в планшетке не оказалось ничего, кроме горстки пепла.

– Ну е… мать… Поосторожнее надо, Игорь Петрович… – Мельников взял второй планшет. – Зачем так грубо… Сейчас код подберем, тут всего-то тысяча комбинаций из трех цифр-то…

После третьей неверной комбинации из планшета повалил дым…

– Товарищ генерал, тут на «Библиотеке» в медпункте есть УЗИ. – вспомнил ФСБшный полковник. – Может, попробуем?

«Просветив» оставшийся планшет и увидев, что в нем находятся два предмета – прямоугольник, похожий на блокнот и продолговатая капсула, по-видимому, пиропатрон, и что их разделяет зазор в несколько миллиметров, Хантер решительным движением вытащил из поясного чехла здоровенный охотничий нож, одним ударом, прежде чем кто-либо успел его остановить, разрубил планшет и отбросил часть со вспыхнувшим пиропатроном в сторону. В уцелевшей части, действительно, находилась пожелтевшая книжечка небольшого формата без названия на обложке, лишь с надписью внизу «Типография МГБ. 1952 год.».

Никонов взял книжку и перелистал несколько страниц. Внутри книжки были странные таблицы, в строках которых была невнятная абракадабра типа «Репер 1 – Коминт., 7 – 7П2Л1В2П4Л – 1П4Л2Н1П2Л.» или «Репер 4 – Правды, 2 – 4П2Л3Л1Н2П8Л – 1П8Л2В1П3П2Л».

– Час от часу не легче. Это-то что еще такое? – на лице Никонова отразилось недоумение. – Вообще-то похоже на названия улиц. Адреса?… А причем тут «репер»? И коды эти…

– Реперы – это точки привязки, а коды – маршруты. 7П – седьмой поворот направо… 1В – первый вверх… Маршруты туда и обратно… – высказал догадку Хантер.

Генерал поколдовал над листком бумаги.