— Что ж, вы не знаете, где он живет, в каком городе? — с интересом спрашивает Виктор. — Ведь он паспорт сдал, регистрационный листок заполнил.

— Это все известно. В Пензе он живет. Но до сих пор туда не приехал. А нам надо как можно быстрее все выяснить. Ты не знаешь, куда он собирался из Москвы ехать?

Виктор задумывается, и на минуту взгляд его становится отсутствующим. Потом он пожимает плечами.

— Кто его знает. Он при мне в разные города звонил.

— А куда, не помнишь?

— Ну в Ростов звонил, в Одессу. Еще куда-то. Один город назвал, я даже и не слыхал никогда о таком. Хотя мы на выездах во многих городах играли.

— Никуда не обещал заглянуть?

— Не помню. Хотя… — Виктор усмехается. — В Одессу его, кажется, звали.

— А здесь у него кто бывал, не помнишь? Ну кроме той девочки, конечно.

— Да разные бывали. Но при мне никто не сидел. И ни с кем он меня не знакомил. Один раз я, правда, застал у него одного, тот уже уходил. Толстый такой, пиджак еле сходится и брючки короткие, болтаются. Потеха. Расстроен он чем-то был.

— Как зовут, не помнишь?

— Как-то Иван Харитонович его называл. Постой-ка… Григорий… а дальше… Семенович, кажется. Не помню точно. Они уже прощались. Этот толстяк все канючил: «Только не погуби…» Противно слушать было. А еще одного я в коридоре встретил. Днем…

Виктор уже настроился на воспоминания. Ему, кажется, даже доставляет удовольствие, когда его так внимательно слушают.

— …И чего его так все боятся, интересно знать, — продолжает Виктор, машинально закуривая новую сигарету. — Этот, второй, худенький такой, с портфелем, увидел, что я из соседнего номера выхожу, подходит и так, знаешь, вежливенько, робко спрашивает: «Не скажете, сосед ваш, Иван Харитонович, дома?» Я говорю: «А вы постучите. Может, и дома». — «Пробовал, — говорит. — Не отзывается. Думаю, вдруг да отдыхает? Тогда и беспокоить неудобно… Придется попозже зайти». Я ему говорю: «Он обычно вечерами дома». — «А как бы его днем застать, не подскажете? Вечером я никак не могу». — «А днем, — говорю, — его не бывает». В общем, культурненько так поговорили.

Меня этот разговор настораживает. Человек в коридоре почему-то запоминается мне, и мысли невольно начинают вращаться вокруг него. И в самом деле, странно он вел себя. Почему он только днем может прийти? Почему даже позвонить не может вечером? И почему он у соседа спрашивает, почему не у дежурной по этажу? Она же точно знает, дома Николов или нет.

И я решаю, что пора проститься с Виктором и кое-что еще предпринять. Я выхожу в коридор и смотрю на часы. Уже шесть часов вечера. Значит, просидел я у Виктора часа два, не меньше. Однако не зря просидел, нет, не зря.

Теперь следует побеседовать с дежурной по этажу. Но предварительно я захожу в кабинет заместителя директора гостиницы и прошу разрешения воспользоваться его телефоном. Он знает, откуда я, и, сделав широкий приглашающий жест, деликатно выходит. Я звоню Вале Денисову, он мой помощник в этом новом деле. Я даю Вале задание и договариваюсь о встрече через два часа.

Затем я снова поднимаюсь на третий этаж и отыскиваю дежурную по этажу в небольшом уютном холле с мягкой мебелью и неизменным телевизором. За столиком возле лифта немолодая полная женщина в очках и белоснежном хрустящем халате что-то записывает в тетрадь. Мы здороваемся как старые знакомые. Она меня, конечно, помнит, я же ее тем более. В ответ на мои расспросы Екатерина Осиповна задумывается, снимает очки, и тогда только я вижу, какое у нее немолодое, усталое лицо.

— Всякие к нему ходили, — говорит она. — Разве упомнишь? Вот однажды пришел человек — этого я запомнила, — солидный такой, румяный, пальто, знаете, расстегнуто, пиджак тоже, жарко ему было, что ли. А уж веселый, любезный, разговорчивый, ну прямо куда там. Очень он мне понравился поначалу. Даже проводила его до «люкса».

Екатерина Осиповна неожиданно вздыхает.

— Потом, — говорит, — что там у них случилось, не знаю, только вышел он оттуда ну, прямо скажу, на себя не похожий. Белый как мел и ноги еле передвигает, а рукой все, знаете, сердце под пальто трет. До моего стола добрел, в кресло плюхнулся и говорит: «У вас капелек сердечных не найдется? А то у моего друга нет». Уж как до дома дошел, не знаю даже. Дня два он у меня из головы не выходил.

Она скорбно качает головой и снова вздыхает.

— К нему однажды приходила девушка, — говорю я. — Совсем молоденькая, красивая, с длинными волосами. Вы не видели?

— Девушка? — переспрашивает Екатерина Осиповна. — Нет, не помню.

— И вот еще что. Как-то днем его разыскивал один человек, — продолжаю я вспоминать свой разговор с Виктором. — Спрашивал…

Но тут у меня внезапно мелькает новая мысль, такая неожиданная и странная, что я невольно умолкаю, боясь ее упустить и в то же время не находя ей места в ряду уже известных, установленных фактов.

Воспользовавшись паузой, Екатерина Осиповна интересуется:

— А суд-то когда будет над этим злыднем, который в «люкс» залез?

— Не скоро, — рассеянно отвечаю я. — Он много куда залезал, разобраться еще надо.

И, торопливо простившись, я чуть не бегом возвращаюсь в номер, где живет Виктор. К счастью, он никуда не успел уйти. Виктор, конечно, удивлен моим внезапным возвращением и даже слегка встревожен.

— Ты можешь узнать того человека, — с места в карьер спрашиваю я, — которого днем в коридоре встретил? Ну который еще Николова тревожить не хотел.

— Пожалуй, смогу, — неуверенно отвечает Виктор.

Неужели это был Мушанский?! Но тогда… тогда напрашивается тысяча вопросов. Нет, лучше пока об этом не думать. Уславливаюсь с Виктором, когда он завтра придет к нам в отдел.

Я тороплюсь к себе в отдел, где меня ждет Валя Денисов. По дороге обдумываю добытые за день сведения. Их немало. Они довольно определенно, хотя и не совсем четко, характеризуют Николова. Фигура эта становится все более интересной. Но вот относительно того, куда он делся, никаких данных пока нет. Может быть, Валя что-нибудь откопал?

Когда я спешу, мне всегда кажется, что троллейбус тащится немыслимо медленно. Меня в проходе стиснули так — часы «пик» все-таки! — что и держаться за перекладину под потолком необходимости нет, при самом резком торможении падать просто некуда. Тоже своеобразное удобство. Ростом бог меня не обидел, и потому поверх всех голов я наблюдаю за кабиной водителя и за пассажирами, выходящими на очередной остановке.

Совсем неожиданно я вдруг вижу далеко впереди Игоря. Неожиданно потому, что, по моим сведениям, он должен быть сейчас совсем в другом конце города. Еще более странно то, что рядом с ним я замечаю довольно симпатичное и смутно мне знакомое личико одной девушки, которую никакие служебные обязанности не могут свести с Игорем, хотя она в некотором смысле и наша коллега. Они молчат и даже смотрят в разные стороны, словно чужие. Гм… Мне хорошо виден профиль моего друга. Он невозмутимо спокоен. Впрочем, я достаточно изучил его лицо и в профиль, и анфас. Нет, Игорь не спокоен, он хмур, насторожен и в то же время чем-то доволен. Странное состояние.

Мне очень хочется пробраться вперед, я даже делаю незаметное движение, чтобы осуществить это намерение. Но бесполезно, я зажат намертво. А слишком суетиться, толкать людей и привлекать к себе общее внимание, в сущности, повода нет. Постепенно и неуклонно поток людей и так приблизит меня к Игорю, выходить-то нам на одной остановке.

Но вскоре я вижу, как Игорь и его спутница — безусловно спутница, хоть они по-прежнему ведут себя как незнакомые люди — неожиданно начинают пробираться к выходу задолго до остановки, которая нужна мне. Ну что ж. Увидимся с Игорем завтра, и тогда я все узнаю, конечно.

Неожиданная встреча эта на время отвлекает меня от моих мыслей. Но вот наконец и моя остановка.

Валя на месте, как всегда, аккуратен, изящен и серьезен. Он что-то внимательно читает за моим столом. При моем появлении Валя поднимает голову, и теперь видны его огромные голубые глаза. Взгляд их, однако, строг и суховат, он сразу меняет представление о Валином характере Я знаю, втайне Валя недоволен своей чуть женственной, хрупкой внешностью. Отсюда его неистовое увлечение самбо и плаванием, отсюда и его первые разряды в этих видах. Однако внешний облик его от этого нисколько не изменился, он стал лишь еще больше обманчив, и, конечно, никто не поверит, что Валя иногда одерживает победу даже над Петей Шухминым, чемпионом по самбо московского «Динамо». Но истинное увлечение Вали — это шахматы, и здесь тоже у него первый разряд. Когда он все успевает, для меня остается загадкой. Правда, семьи у него нет, и потом, как я заметил, Валя мало читает.