В самом низу красовались цифры; они походили на серийный номер на нижней крышке стереомагнитол — ну знаете, семь потов сойдет, пока на регистрационный талон его перепишешь. Все-таки Форд просидел в баре весь день, сам выдул целую реку всякой бодрящей фигни с пузырьками и поставил неизвестно сколько бутылок всем этим сутенерам, головорезам и служащим фирм звукозаписи, у которых с появлением счета случился внезапный припадок амнезии и они начисто забыли, кто он такой.

Форд негромко откашлялся и похлопал себя по карманам. Там, как он и ожидал, было пусто. С небрежной уверенностью он положил левую ладонь на свой полурасстегнутый саквояж. Рука опять сдавила его правое плечо.

— Видите ли, — пробурчал бармен, и его лицо зловеще закачалось перед самым носом у Форда, — мне надо заботиться о своей репутации. Понятно?

«Ага, вот оно», — подумал Форд. Другого выхода нет. Он не нарушил законов, он честно пытался оплатить счет, но его попытка была отвергнута. Теперь его жизнь в опасности.

— Ну, если вам надо заботиться о репутации… — спокойно произнес Форд.

Одним стремительным рывком он раскрыл саквояж и выложил на стойку свой экземпляр «Путеводителя» вместе с документом, удостоверявшим, что он является полевым, исследователем из штата «Путеводителя» и что ему ни под каким видом не разрешается делать то, что он сейчас делает.

— Хотите попасть на наши страницы?

Лицо бармена окаменело. Птица замерла, недоцарапав стойку. Рука медленно ослабила хватку.

— Мы в расчете, сэр, — тихо выговорил бармен, еле двигая пересохшими губами.

5

«Путеводитель «Автостопом по Галактике» — очень влиятельное издание. Поистине его влияние так велико, что редакции пришлось разработать ряд строгих правил для того, чтобы сотрудники не могли им злоупотреблять. Так, полевым исследователям строго-настрого запрещено принимать какие-либо одолжения, пользоваться скидками и льготами в обмен на предоставление издательских услуг, кроме следующих случаев: а) если они честно, но тщетно пытались заплатить общепринятым образом; б) если их жизни угрожает опасность; в) если очень хочется.

Поскольку применение третьего правила всегда влечет за собой увольнение, Форд обычно предпочитал использовать в своих интересах первые два.

Бодрым прогулочным шагом шел он по улице.

Воздух был вовсе не воздух, а довольно густой смог — правда, это-то Форду и нравилось. В его легкие вливалась восхитительная смесь интригующе-мерзких запахов и рискованной музыки, кое-где разбавленная далекими отголосками стычек между полицейскими кланами.

На ходу Форд слегка размахивал саквояжем, чтобы успеть врезать всякому, кто вздумает протянуть к нему свои загребущие лапы. В саквояже лежало все имущество Форда — то есть на данную минуту почти что ничего.

По улице промчался лимузин, ловко лавируя между горящими кучами мусора. Он спугнул старое вьючное животное, которое с диким воплем отпрянуло в сторону, вломилось, немедленно разбудив сигнализацию, в витрину аптеки народных средств… Через минуту оно уже перебежало улицу и картинно рухнуло на ступеньки итальянского ресторанчика, где, оно знало, его сфотографируют и накормят.

Форд шел на север. Он думал, что держит путь в космопорт, но раньше времени загадывать не стоило. Ему было отлично известно, что в этой части города планы людей часто резко меняются.

— Хочешь повеселиться? — окликнули его из темной подворотни.

— Да мне, по-моему, и так весело, — ответил Форд. — Спасибо.

— Ты богат? — спросил другой голос.

Форд повернулся и широко развел руками.

— Я похож на богача? — в свою очередь спросил он.

— Не знаю, — сказала девушка. — Пятьдесят на пятьдесят. Может, ты еще разбогатеешь. Для богатых у меня есть особая услуга…

— Да? — спросил Форд с любопытством, но не без осторожности. — Какая?

— Я втолковываю им, что быть богатым хорошо.

С верхнего этажа дома, у которого они стояли, раздалась автоматная очередь. Но это всего лишь застрелили басиста, который сфальшивил три раза подряд, а басистам в городе Гунн-Доньге цена грош за дюжину.

Форд остановился и уставился во тьму подворотни.

— Что втолковываешь? — переспросил он.

Девушка рассмеялась и вышла на свет. Она была высокого роста. В каждом ее движении сквозила некая гордая застенчивость — если у вас есть жизненный опыт, вы согласитесь, что это невероятно полезная черта характера.

— Это мой коронный номер, — пояснила девушка. — Я магистр социоэкономики и умею очень убедительно говорить. Людям это нравится. Особенно в нашем городе.

— Муснараа, — промолвил Форд Префект. То было словечко из языка Бетельгейзе, которое он всегда произносил, когда знал, что надо что-то сказать, но не мог придумать что.

Сел на ступеньку. Достал из сумки бутылку «Крепкого духа Джанкс» и полотенце. Открыл бутылку и вытер горлышко краем полотенца, чем достиг цели, обратной желаемой, а именно: «Крепкий дух Джанкс» мгновенно убил миллионы микробов, которые мало-помалу строили причудливую, высокообразованную цивилизацию на самых пахучих участках полотенца.

— Хочешь попробовать? — отхлебнув большой глоток, спросил Форд девушку.

Та, пожав плечами, взяла бутылку.

Они немного посидели, блаженно вслушиваясь в доносящееся из соседнего дома завывание охранной сигнализации.

— Тут как раз одна контора задолжала мне кучу денег, — сказал Форд. — Так что если со мной расплатятся, можно будет как-нибудь тебя навестить?

— Конечно, ищи меня здесь, — ответила девушка. — А «куча» — это сколько?

— Зарплата за пятнадцать лет.

— За что?

— За то, что я написал два слова.

— Ух ты! — сказала девушка. — И на которое из этих слов ты ухлопал столько времени?

— На первое. Когда оно появилось, второе пришло само как-то вечерком. После довольно вкусного обеда.

Из окна верхнего этажа, что находилось прямо над их головами, вылетела огромная ударная установка, пронеслась с диким воем и звоном сквозь смог и грянулась о тротуар прямо под носом у Форда и девушки. Только обломки во все стороны полетели.

Вскоре стало ясно, что сигнализация в соседнем доме сработала благодаря уловке какого-то полицейского клана, который решил устроить засаду другому клану. Машины с ревущими сиренами неслись к кварталу с разных сторон — только для того, чтобы попасть под огонь вертолетов, которые то и дело заходили в пике, со свистом рассекая воздух между высокими, как горные массивы, небоскребами.

— По правде говоря, — заорал Форд, стараясь перекричать гул, — дело было не совсем так. Я написал ужас сколько, но меня отредактировали.

Он снова вытащил из саквояжа свой экземпляр «Путеводителя».

— А потом и всю планету уничтожили, — возопил он. — Стоило трудиться, как же? Но деньги я с них все равно стребую.

— Так это и есть твоя контора? — прокричала девушка.

— Ага.

— Ловко устроился.

— Хочешь почитать, что я написал? — заорал Форд. — Пока не стерли? Сегодня вечером в сеть вывесят обновленный вариант. «С исправлениями и дополнениями». Наверняка кто-нибудь докопался, что планета, на которой я провел пятнадцать лет, уже уничтожена. Пока все ревизии этого не заметили, но должны же они когда-нибудь обратить внимание.

— Разговаривать невозможно, да?

— Что?

Она пожала плечами и указала пальцем вверх.

Над ними завис вертолет, который, видимо, решил вмешаться в свару между музыкантами репетирующей наверху команды. Из окон валил дым. Звукооператор свисал со стены дома, цепляясь кончиками пальцев за карниз, а свихнувшийся гитарист бил его по рукам своей пылающей гитарой. Из вертолета стреляли по ним обоим.

— Может, отойдем куда-нибудь?

Форд и девушка побрели по улице в поисках менее шумного места. И столкнулись с бродячей театральной труппой; актеры попытались разыграть перед ними короткую пьесу о проблемах центра города, но потом бросили эту затею и исчезли в ресторанчике, который недавно почтило своим присутствием вьючное животное.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: