Две тысячи лет назад «Сверкающая смерть» исчезла при выполнении варп-перехода. Через пять лет корабль вернулся, населенный призраками Испивающих Души, некогда сгинувших вместе с ним. Ныне же привидения, завидующие всему живому, охраняли свои владения.

Двери тронного зала были открыты, одна из створок едва держалась на петлях. Дениятос перешагнул через павший металл и оглядел зал, единственным украшением гигантского помещения был сам трон. Это был корт космического короля, вокруг на высоту в десять этажей возносились смотровые галереи, к трону вели широкие ступени, на которых были вырезаны имена просителей, некогда удостоенных аудиенций у командующих Испивающих Души. Адепты и посланцы имперских миров держали здесь речи. Инопланетные пленники и кающиеся еретики стояли на коленях, закованные в цепи и кандалы, до сих пор поблескивавшие на ступенях. Зал когда-то сиял золотом и пурпуром, но теперь повсюду царила серо-черная мгла, шары-светильники были темны, а золото потускнело дочерна.

На троне восседал призрак. Он все еще был облачен в покрытую роскошной королевской мантией броню Астартес, на которой виднелись барельефы батальных сцен. Один из наплечников был украшен золотой чашей, рубины на ее ободке напоминали мигающие во тьме глаза. Лицо представляло собой затянутый узел из шрамов и мышц, челюсть и лоб были перекошены, две светящиеся точки заменяли глаза.

— Кто требует аудиенции? — взвыл призрак, сжав перчатками подлокотники трона. Сквозь полупрозрачную броню виднелись костяные пальцы.

— Дениятос из Испивающих Души, — ответил космодесантник. — Аспирант реклюзиама.

— Что, жалкое дитя? Что, безвольная шавка? Что, мерзкий паразит? Ты осмелился явиться в этот зал, ты, меньше чем ничто, просто трясущийся щенок.

— Ты — командующий Макеллис, — ответил Дениятос, — и ты умер на этом корабле.

— Что ты знаешь обо мне? — Макеллис поднялся, с призрачной брони полетела шелуха. Сквозь прорехи в нагруднике просвечивали ребра. Одна из глазниц проступала сквозь плоть, глазное яблоко злобно мерцало.

— Ты обещал избавить Чехиннские звезды от орков, — сказал Дениятос. — Но ты так и не добрался до них. Поэтому зеленокожие все еще там.

Силуэт Макеллиса превратился в серебристую массу, которая, приняв неясные очертания крылатого, пылающего гневом облака, с ревом пронеслась по тронному залу.

— Да как ты смеешь! — взвыл призрак.

Дениятос пригнулся, сохраняя равновесие под напором обрушившегося ледяного ветра. Осколки льда посекли его. Клинки, сотканные из серебристого света, пролетели мимо, и космодесантник разглядел собравшихся на галереях и у пиршественных столов призраков Испивающих Души. Словно присяжные заседатели привидения наблюдали за тем, как Дениятос пытается устоять на ногах.

Фигура Макеллиса сформировалась перед воином. Дрожавший от ярости силуэт превосходил Дениятоса ростом в три раза. Макеллис вытащил меч и приставил призрачное лезвие к глотке космодесантника.

— Я пришел сюда, чтобы понять, — произнес Дениятос. Голос его не дрожал, поскольку он часто проделывал этот путь внутри своего разума. Каждый раз он представлял что-то новое, что поджидало его. Каждый раз он знал, что делать. Как и в любой битве, вероятности и результаты сцеплялись друг с другом. — Ибо душа ордена находится здесь. Вы разделяли наши сильные стороны при жизни. Но эти сильные стороны мною хорошо поняты. Я пришел, чтобы понять наши слабости.

Собравшиеся призраки злобно завыли. Губы растянулись, обнажив острые клыки и трепещущие языки, признаки гнева, исказившего духов после смерти. Они повытаскивали оружие и стали выкрикивать угрозы и оскорбления. Некоторые перелетели на ступени трона и подбирались к Дениятосу, словно прикидывая, стоит ли прикончить нежеланного гостя, или нет.

— И что же, — вопросил Макеллис, — делает нас слабыми?

Дениятос оглядел собравшихся вокруг привидений.

— Ты, — произнес воин, указав на призрака с прыжковым ранцем и знаками принадлежности к штурмовому отделению, — Ты — капитан штурмовиков Хест. Ты обещал обезглавить тысячу еретиков в качестве отмщения за потери ордена на Магнакаруме. На твоем счету было восемьсот девять, когда ты погиб на этом корабле, — Дениятос обратился к следующему, ржавый оттенок покрывал его броню технодесантника. — А ты — магистр кузницы Арунден. Ты пытался общаться с машинным духом «Сияющей смерти», чтобы приручить его и поставить на службу Императору. Но ты погиб, так и не преуспев, и корабль сгинул вместе с тобой. Вы спрашиваете, что же делает вас слабыми. Та же вещь, что делает слабым меня и любого Испивающего Души, любого Астартес! Это — страх!

Грохот, прокатившийся после этих слов, был сильнее удара любого грома. Дениятоса сбило с ног, призрачные руки подхватили его и прижали к стене. Штурмовой капитан Хест грозно навис над бурлящей мешаниной серебристых силуэтов, цепной клинок полетел по дуге вниз. Меч рассек Дениятоса, и тот почувствовал жуткий холод, хлынувший в открывшуюся в душе воина рану, ощущения были такие, словно оба его сердца схватили и погрузили в ледяную кашу.

Силовой кулак Макеллиса впечатался в грудь космодесантника. Сила, способная добросить его до далекого потолка, подняла Дениятоса над землей. Мир на секунду погас вокруг него, казалось, что он падает в океан черного льда, в котором он останется навеки заточенным вместе с остальными призраками.

Приземление пробудило его. Дениятос лежал на расколовшемся от удара мраморном подножии трона. С трудом космодесантник смог приподняться на руке и посмотреть на приближавшегося Макеллиса.

— Нам не ведом страх! — вой Макеллиса перекрыл бушевавший вокруг грохот. — Таков декрет самого Императора!

— Речь не о страхе смертных, — выдохнул Дениятос. — Не о страхе людей. Наш страх лежит далеко за границами понимания обычных людей.

Арунден, поднимавшийся по ступеням следом за Макеллисом, клацнул клешней серворуки. Хест тоже был с ними, как и прочие — апотекарий с наполовину взорванной головой, пустая глазница обугленного черепа рассматривала Дениятоса. Библиарий, чей психический капюшон горел серебристым огнем, словно в последние секунды жизни силы, наполнявшие разум воина, переполнили и сожгли его. Дюжины боевых братьев, тела которых демонстрировали раны, полученные их душами при смерти.

— Это страх погибнуть, не исполнив долг! — взревел Дениятос, рывком поднимаясь на ноги. — Ибо Испивающий Души взваливает вызовы галактики себе на плечи, и пока такие вызовы есть, он не может позволить себе отдых. Наш вызов — бесконечная битва, мы умираем, а сражения, которые надо выиграть — остаются. Вот страх, который мы чувствуем. Ужас, заставляющий нас двигаться дальше. Ужас смерти, ибо все мы умираем, не исполнив долг!

Макеллис и окружавшие его Астартес замедлились. Походка призрака стала напоминать замедленную съемку, а силовой кулак качался мерно, словно соборный колокол.

— Вам известен этот страх, — продолжил Дениятос. — Ибо вы умерли и познали его. Это не похоже на мелкий трепет человека. Этот ужас делает нас сильными, потому что мы сражаемся, чтобы отринуть его, но он же делает нас слабыми, поскольку все мы жалки в смерти, когда страх невыполненного долга добирается до нас. За этим пониманием я пришел. Именно это вы мне и доказали.

Макеллис стал прозрачным. От тронного зала исходила угроза большая, чем от населявших корабль призраков, стены и сводчатый потолок угрожающе нависли. Астартес слились в единую массу, их злобные выкрики звучали далеко, словно буря, бушующая на другом конце корабля.

Дениятос выпрямился. Призраков больше не было.

Они вернулись в могилы «Сияющей смерти», чтобы перепроживать ужас, одолевший их, когда воины перешагнули грань смерти.

— Каждый аспирант, — сказал реклюзиарх Горозий, — должен пройти испытание на «Сияющей смерти». Так было заведено с момента возвращения корабля, когда капелланы рискнули подняться на его борт и познать саму душу ордена.