И вот теперь Хэлен вскользь упоминает о межпланетной войне!

— Ты ведь не хочешь сказать, что это серьезное предположение, правда? — спросил он ее.

— Алан, Солнечному правительству, мне и одному-двоим другим партийным вождям в течение какого-то времени было известно о существовании ядерных вооружений. Саймон Пауйс в своей утренней речи не мог этого открыть, поскольку, если бы сообщения об этом просочились, мы бы столкнулись с волной паники. Как бы то ни было, его целям соответствовало предположить, что их сделал Огненный Шут. Возможно, Огненный Шут и сумел бы их сделать, но с таким же успехом он смог бы их и купить.

— Купить? — задохнулся Алан. — Купить их у кого?

— У одного из тех, кто занимается такими делами. Многие годы постоянно существовал «черный рынок» ядерного оружия. Полиция об этом знала и принимала меры. Многих из тех, кто обнаруживал забытые тайные склады, арестовывали, а найденное оружие уничтожали. Но это удавалось не всегда. Такие люди приветствовали бы вооруженное столкновение — предпочтительно на Земле либо между Землей и одной из других планет, когда они смогли бы обеспечить безопасность подвергнувшегося угрозе мира. Если бы одна сторона стала применять ядерное оружие, у другой бы нашлось, чем защищаться. И торговцы смогли бы тогда запросить такую цену, какую пожелают.

— Но ведь торговля оружием в таких размерах, разумеется, невозможна!

— Если только не играть наверняка. А для меня уже какое-то время очевидно, что кто-то на самом деле играет наверняка. Если у него в руках оказывается необходимая власть — трах! Внезапно, неожиданно, без всякого предупреждения или психологической защиты, которая, возможно, имелась у людей сто лет назад, мы окажемся втянутыми в грандиозную разрушительную войну.

— Не могу поверить!

— Может, так и лучше. Вспомни, торговцы этого хотят — но этого может и не случиться. Вот почему это держится в такой тайне. Возможно, есть вероятность раз и навсегда избавиться от этой опасности, так и не поставив в известность общество. У теневого кабинета РЛД есть план, направленный на предотвращение таких случайностей; у Саймона Пауйса имеется план другой. Я считаю, что наш — лучше. Теперь ты знаешь одну из причин, по которой я занимаюсь политикой.

— Я приму это, — сказал он, немного сомневаясь. — Ты думаешь, Огненный Шут связан с кем-то из этих торговцев?

— Если он связан с одним, он, возможно, связан с ними всеми. Те, которых мы не схватили, обладают величайшей властью и, весьма вероятно, объединились в своего рода синдикат. Как бы там ни было, слухи такие ходят.

— Я не увидел никаких свидетельств того, что у Огненного Шута на первом этаже существовало какое-то производство. Так что, возможно, он купил эти плутониевые бомбы.

— Можно взглянуть на это и по-иному, — задумчиво сказала Хэлен. — Допускаю, что я не вполне объективно отношусь к Огненному Шуту, но что, если эти торговцы сделали для него плутониевые бомбы, зная, что кто-то случайно их обнаружит?

— Зачем бы им это делать? — Алан наклонился, подобрал рекламный листок и вгляделся в него. Там опять красовалась Хэлен, на этот раз в некой героической позе. Под картинкой пятьюдесятью словами в витиеватых выражениях коротко обрисовывались ее идеалы.

— Торговцам оружием нужна война — лучше всего без излишне разрушительных последствий и не затронувшая все три обитаемые планеты. Сначала намекнуть, что у Огненного Шута имеется некоторый запас атомного оружия, обзавестись свидетельствами, которые должны быть найдены, воспользоваться плодами паники — и возможности того, что Огненный Шут обладает другими вооружениями — затем предложить готовую партию оружия для «защиты» Солнечного правительства. Видишь ли, в таком случае войны может вообще не быть — а торговцы эти все равно наживутся.

— Звучит правдоподобно — если, разумеется, торговцы подставили Огненного Шута. Но у нас есть доказательство, что он вызвал разрушение пятнадцати уровней. Как ты это объяснишь? Тот огонь невозможно было загасить. Он явно его сотворил, наподобие того таинственного искусственного солнца в своей пещере.

— Его могли к этому вынудить в порядке самозащиты.

— Я так не считаю.

— Есть лишь один способ добыть новые сведения, — отрывисто сказала она, спрыгивая с тюка. — Мы можем повидать Саймона Пауйса. Он должен знать об этом больше всех.

— Тебе этого хочется?

— Мне любопытно. Больше того, Алан, — она взволнованно улыбнулась, — может быть, мне удастся выманить из этого старого главы семейства что-нибудь такое, что даст мне преимущество на выборах. Если б я смогла доказать, что Огненного Шута подставили, это здорово помогло бы.

Он покачал головой, удивляясь ее невероятному оптимизму.

— Ладно, — сказал он. — Пойдем.

Саймон Пауйс принял их, как римский военачальник принимал бы потерпевших поражение вождей варваров. «Ему недостает, — подумал Алан, — только тоги и лаврового венка.»

Он вежливо улыбнулся, традиционно приветствовал их, предложил им напитки, от чего они не отказались.

— Пойдемте в кабинет, — сказал он внуку и племяннице и повел за собой.

Квартиру он обставил с рассчитанным архаизмом. Имелось даже несколько семейных портретов — изображений наиболее выдающихся представителей рода Пауйсов. Первыми там висели портреты Денхольма, Алана, Саймона Пауйса и двоих женщин-председателей Солнечного правительства. Гордая и несколько угрюмо выглядевшая группа. Книжные шкафы красного дерева заполняли в основном книги по истории, политике и философии. Того же рода были и романы — политические романы Дизраэли, Троллопе, Кестлера, Эндельманса и Де ла Вега. Алан даже позавидовал односторонности дедова ума. Это помогало ему в политической карьере.

— Если честно, — тягостно сказал Саймон Пауйс, — мне жалко вас обоих. Вас, как и большинство людей, ввели в заблуждение, и в результате вы оказались в неопределенном положении. В политическом смысле это не принесло тебе ничего хорошего, а, Хэлен? Жаль… В тебе много пауйсовского — сильная воля, бескорыстные цели…

— И умение видеть свой шанс, — она улыбнулась. — Хотя ты, может быть, скажешь, дядя Саймон, что мне недостает самодисциплины и я могла бы действовать чуточку более здраво. Насчет самодисциплины ты, возможно, прав. Самообладание я потеряла… Со мной теперь все кончено, как ты считаешь?

Алан восхитился ее хитростью.

Саймон Пауйс опечаленно кивнул. Возможно, он так же сожалел о политической кончине племянницы, как, очевидно, сожалел и о том, что Алан никогда не проявлял интереса к политике.

— Знаешь, ты все-таки вела себя довольно глупо.

— Я знаю.

Он обратился к Алану:

— А ты, мой мальчик? Полагаю, ты понимаешь, почему я был до этого столь непреклонен?

— Да, дед.

Старик, видимо, сочувствовал им обоим.

— К началу следующей сессии я, без сомнения, стану президентом. Это была моя последняя возможность принять столь высокую ответственность — семейная традиция требует, чтобы представитель каждого поколения Пауйсов пробыл в должности президента по крайней мере один срок. Я надеялся, что за мной последуешь ты, Алан, но сейчас думаю, что эта задача встанет перед сыном Хэлен или Денхольма. Я хотел, чтобы моя дочь… — Он прокашлялся, словно охваченный сильными чувствами, хотя Алану последняя фраза показалась несколько театральной. Может быть, для него это было и к лучшему. Он удивлялся, почему во время их последней встречи так внезапно почувствовал любовь к своему деду.

— Чем вызвал Огненный Шут твои первые подозрения? — спросила Хэлен, как некий герой детективного романа, когда действие последнего близится к развязке.

— Я полагаю, чутье. Мог бы сказать, что в первый же раз, как я о нем услышал, что-то показалось мне в нем подозрительным. Я велел Джаннэру при первой возможности сходить вниз и глянуть. Есть и еще одно обстоятельство, о котором я действительно не могу говорить…

— Он знает о подпольных хранилищах, дядя, — прямо сказала Хэлен.