Они пошли дальше, и вскоре впереди замаячили корпуса ИИДП. Восточный ветер теребил посеребренную инеем траву, свистел в голых ветвях тополей по сторонам подъездной дороги.

— Убийца не может быть из моей семьи, — сказал Адриен. — Жизнью ручаюсь.

— Да? — Тон ее был таким же холодным, как ветер. — Несомненно, Магистрат с тобой согласится. Они ведь подвергли всех вас зондированию после убийства Бретта Макаллистера и были вынуждены снять с вас подозрения.

— И все-таки ты говоришь, что, по убеждению Дэвида, кто-то из Ремилардов убил Бретта, а потом и Маргарет. Магистрат принял во внимание это предположение?

— Дэвид никого не обвинил… официально. Как бы он ни мучился от горя, у него хватит здравого смысла не провоцировать скандал, который может расстроить прием в Консилиум. Но, согласись, если эти две смерти действительно связаны, Конфедерация Землян попадает в жуткое положение. Ремилардов называют Первой Метапсихологической Семьей не без основания: все вы занимаете высокие посты. И если кто-то из вас расчетливый убийца…

— Никто в моей семье на подобное не способен. Я же знаю!

— Мой дорогой Адриашка, твоя пристрастность естественна. — Ее тон смягчился. — И не исключено, что ты прав и подозрения Дэвида беспочвенны. Но если прав он, то, по моему взвешенному мнению, есть только один Ремилард, чья невиновность вне сомнений. Тот, который никак не мог убить Маргарет, а следовательно, логично рассуждая, не убивал и Бретта. Это ты.

(!!)

— Никто не мог бы принудить Маргарет Стрейхорн написать эту записку с расстояния в четыре тысячи световых лет и уж тем более — вынудить ее забраться в мусоросжигатель. В момент ее смерти ты был здесь, на Земле, — следовательно, ты не убийца. — Она улыбнулась ему. — К тому же я знаю тебя, мой милый маленький Адриашка, которого я нянчила у себя на коленях. Я знаю, ты добр, честен и бескорыстен… Я знаю, ты не следуешь слепо диктату Галактического Содружества — в отличие от Поля и Анн, и ты не заворожен бесспорной одаренностью своего младшего брата — в отличие от остальных членов вашей семьи.

Адриен только покачал головой. Некоторое время они шли в молчании. Потом он спросил:

— Почему ты настояла, чтобы я приехал сюда?

— Я должна сделать тебе одно очень серьезное предложение. Такое… Наш разговор я откладывала до более позднего времени, но обстоятельства изменились, и лучше сообщить тебе сейчас.

— В чем оно заключается?

— Во-первых, позволь сказать тебе, что в Кембридже сделано основополагающее открытие, о котором экзотики пока ничего не знают. Те, кто его сделал, сочли, что было бы плохой политикой объявлять о нем до того, как человечеству предоставят полное гражданство в Галактическом Содружестве и экзотики не будут больше контролировать правоохранительные органы. Я очень скоро расскажу тебе все подробно, и не надо меня принуждать.

Адриена такое недоверие больно укололо.

— Дотти Аннушка, неужели ты правда думаешь, что я способен на такое?

— Полной уверенности у меня не было, — ответила она невозмутимо. — Если ты предан Содружеству больше, чем своей человеческой расе, то мог бы пустить в ход принуждение.

Они продолжали идти, не разговаривая и не общаясь телепатически. Адриен никак не мог понять, с какой стати Анна обвиняет его братьев и сестер. И что это за эпохальное открытие? Не опубликовать немедленно результаты важных исследований?! Но это же серьезнейшее нарушение профессиональной этики. Если Анна, обычно такая щепетильная, участвует в подобном сокрытии, у нее должна быть чертовски веская причина. Что происходит?

Наконец, когда Адриена в его легкой штормовке проморозило почти до костей, они подошли к крылу огромной лаборатории исследований сигма-поля. Анна сдернула перчатку и прижала подушечку большого пальца к нагретому замку боковой двери. Она распахнулась. Внутри средневекового здания было тепло и тихо. В ярко освещенных коридорах — ни души.

— Сегодня тут никто не работает, — сказала Анна. — Я об этом позаботилась. Положение руководителя кроме ответственности имеет и свои преимущества.

Они подошли к двери с табличкой: «ИДЕТ ЭКСПЕРИМЕНТ. ВХОД СТРОЖАЙШЕ ЗАПРЕЩЕН!» Анна открыла ее таким же нажатием пальца. Они оказались в небольшом помещении без окон, загроможденном аппаратурой. Повсюду змеились кабели, пахло озоном, а пол, судя по его виду, не подметали уже очень давно. В центре, на небольшом пятачке перед консолью крайне делового вида, стояли два стареньких деревянных складных стульчика. С электрического подъемника над консолью свисал какой-то прибор.

Анна сбросила шубу на пол, и руки ее запорхали над кнопками и рычажками.

— Это и есть новый сигма-генератор, обеспечивающий непроницаемость для ультрамысли? — спросил Адриен, указывая на аппарат у себя над головой. Он сел рядом с ней и молниеносно сканировал схему. Какая компактность! Ну и, конечно, по сложности на несколько порядков выше механических экранирующих устройств, уже давно использовавшихся в Содружестве. Ни одно из них не обеспечивало безопасности от зондирования, если к нему прибегал человек класса Великого Магистра, или крондак, или наиболее мощные сознания среди симбиари. Адриен еще не кончил изучать новый генератор, как все лампы вдруг погасли: словно купол из темного прозрачного стекла накрыл их обоих.

— Поле полностью пропускает газы, — сказала Анна, — и опасность задохнуться нам не угрожает. — Она сняла руки с консоли и откинулась с внезапным облегчением. — Как видишь, в отличие от более ранних экранов он тоже пропускает свет. Так что клаустрофобических ощущений можно не опасаться. — Она протянула руку и постучала костяшкой пальца по поверхности. — Но ни жидкости, ни твердых тел не пропускает и отражает зондирование, даже если ведет Великий Магистр вроде тебя. Хочешь убедиться? Вот на столе, в углу, кофеварка. Проверь, сможешь ли ты телекинетически ее включить? Постарайся, милый. Я с удовольствием выпью чашечку.

Адриен послушно пустил в ход свою телекинетическую метафункцию, которую очень ценили дети, но интеллектуалы как Содружества, так и человечества не одобряли ее использование. Взрослого — особенно с мощными метаспособностями — вздумай он телекинезировать направо и налево, могли счесть впавшим в детство. Тем не менее этот метафокус иной раз оказывался очень полезным.

Но, бесспорно, не внутри новооткрытого сигма-поля Анны.

— Отлично! — признал Адриен. — Я попытался нажать на кнопочку госпожи Кофеварки всеми эргами, какие сумел собрать, — и все без толку. Этот экран и есть твое великое научное достижение?

— Господи, конечно нет! — Она смотрела на него со странным выражением, в котором смешались страх и надежда. — Существование новой сигма-техники хорошо известно всем, кто работает в этой области, хотя широкая публика о нем и не осведомлена. Нет, наше действительно кардинальное открытие — нечто совсем другое и официально с ИИДП не связано. Я тебе расскажу… покажу, после того, как мы обсудим причину, почему я вызвала тебя сюда, в Англию.

Адриен героически совладал со своим нетерпением.

— Как хочешь.

Руки Анны лежали теперь у нее на коленях — пальцы без единого кольца, с коротко остриженными ногтями были крепко переплетены. Уставившись на них, она заговорила:

— Полагаю, я относительно важная личность: внесла кое-что новое в физику динамических полей и приобрела кое-какое профессиональное и общественное влияние, которое произвело впечатление на экзотиков, а то почему бы они стали выдвигать мою кандидатуру в Магнаты? Тем не менее, умри я завтра, потеря будет невелика. В нашем институте минимум пятеро вполне заслуживают той же чести, которую Содружество сочло нужным оказать мне.

Она подняла на него глаза и продолжала негромко:

— Милый Адриен, я скорее наложу на себя руки, чем раскрою секрет, которым намерена поделиться с тобой сейчас. Потому что я всем сердцем верю, что могу положиться на тебя, и только на тебя, и ты не сделаешь ничего, что могло бы повредить мне, как-то скомпрометировать меня. Но если ты предашь, у меня останется только один выход — смерть. Я говорю тебе это, чтобы ты понял, какие нерушимые я взяла на себя обязательства. Обязательства… которые, думаю, ты захочешь разделить.