Потом она лежала на кровати одна, мысли скользили по поверхности, но то пугающее, мрачное, что открылось ей в истекающее мгновение, теперь леденило сердце. Он потерял уверенность в себе? Он смущен? Это из-за трагедии, разыгравшейся на «Кулликки», или причина лежала глубже? До какой же степени он зажал свое бессознательное, если даже в такую секунду оно не всплыло, не явилось, лишь шевельнулось под спудом запретов, носило тревожный отсвет…

— Марк, — прошептала она, — это правда?

Он уже был одет, стоял у окна и глядел на море. Волны замедлили свой бег, округлились гребни, звездная тихая ночь заглядывала в кабину. С палубы доносилось теперь уже спокойное, более-менее равномерное повизгивание лебедок, меняющих парусность. Шхуна стремительно, лишь изредка кланяясь волнам, мчалась вперед.

— Ты никому не должна говорить об этом. Иначе они пустятся во все тяжкие, последние запреты рухнут. Дети, конечно, тем более не должны знать. Никто не догадывался об этом, разве что Кеоги… И Манион… Но у Алекса есть собственные резоны помалкивать.

— И как… как давно это случилось?

— Может, с восстания, может, после смерти жены я стал скопцом.

— Боже мой! Но мы полагали, что Кеоги…

— После смерти Синдии они восстановили меня, и я прошел курс лечения в автоклаве. — Марк говорил спокойно. — С точки зрения органики все функционирует прекрасно, а вот с наследственным аппаратом что-то не так. Мой брат назвал бы это возмездием, ощущением греха. Никак не могу найти причину, смелости не хватает… Или это произошло в результате психической травмы, когда тебя из грязи да в князи?.. — Он подошел к кровати, сел и принялся долго и внимательно изучать ее лицо. — Лекарство только одно, — наконец выговорил Марк, — и оно в моих руках: не давать себе поблажек, побуждать двигаться вперед, к победе. Мы еще можем добиться успеха. «Ментальный человек» будет создан, если мы не дадим детям пройти через «врата времени». В идеале мы нуждаемся в них во всех. В крайнем случае мне хватит одного моего сына.

— Ты только не вздумай заикнуться об этом Хагену. Ты же связываешься с ним по дальней связи. Или хотя бы будь осторожен…

— Теперь — конечно! Когда мы прибыли на Окалу, я был слишком занят исследованиями звездных миров. Позже, пытаясь восстановить отношения с сыном, я был чересчур крут с детьми. Хаген слабоволен. Порочен. И он знает об этом. Я попытался запугать его — он меня возненавидел. Надо было лаской… Если бы не эта чертова путаница, случившаяся в Европе… После того, как дети вступили в союз с Эйкеном Драмом, все окончательно смешалось. Но мы еще можем добиться успеха. Если «врата времени» не будут построены… Если я смогу убедить Хагена и Клу, что люблю их, что их судьба накрепко связана с моей…

Патриция медленно встала, откинула русые волосы, стараясь отогнать от себя дурные предчувствия.

— Ну и мы еще ого-го! Есть еще порох в пороховницах!.. О'Малли, скорее всего, не выживет, Фитцпатрик и Шервуд тоже совсем плохи. Если исключить их из наших расчетов, то нас останется двадцать два человека, из которых шестеро — сильные операнты, а это уже кое-что.

— Мы все станем оперантами. У нас масса самого грозного оружия, чтобы разделаться с Эйкеном Драмом. И еще освоенный d-переход.

— Но ты же не в состоянии переносить груз. Скафандр и так очень тяжел.

Марк ничего не ответил. Пэт прошла к встроенной кухоньке и достала еду для Марка, затем налила две чашки чая — себе и ему.

— Иди поешь, пока ужин не остыл, — сказала она и присела за стол лицом к окну. — Здесь ветчина в апельсиновом соусе и даже твой любимый гороховый суп.

— Я заказал его с утра, решил отметить рекордный прыжок в пространстве. — Ремилард взял ложку и принялся изучать поверхность супа. — Не много радостей осталось у нас за эти двадцать семь лет. Надо же, домашний гороховый суп в плиоцене!.. Штришок Нью-Гемпшира на борту bateu ivre! note 13 — Он, словно отгоняя наваждение, потряс головой и начал есть.

Патриция молча пила чай, потом не выдержала.

— Теперь я понимаю, почему ты так резко выступил против тех, кто требовал разрушить «врата времени» и силой вернуть детей. Ты никогда не боялся возможных репрессий со стороны Содружества, не так ли?

Марк махнул рукой.

— Это была дымовая завеса. Неизбежная военная хитрость. Прежде всего предназначенная для детей и тех из нас, чья верность общему делу представлялась сомнительной.

— Я тоже так подумала. Но как ты мог спокойно выслушивать все эти кровожадные разговоры насчет допустимости силовых методов, в крайнем случае убийства, — даже притворялся, что обдумываешь и подобную точку зрения.

— Я не притворялся, а внимательно выслушивал любые, даже самые бредовые предложения. Существует и другое решение. Например, осуществить деформацию глубинных геологических пластов в том месте, где располагаются «врата времени». Это куда проще и гуманнее. Всего-то навсего нарушить гравиметрические характеристики — и тогда можете строить генератор Гудериана, сколько захочется!..

— А Алекс Манион говорит, что это все глупости…

— Как! — Марк даже ложку бросил. Пэт почувствовала, как тяжкая сила придавила ее сознание. Она добровольно распахнула память, чтобы показать ему общее математическое уравнение, которое написал специалист по динамическим полям.

— Алекс называет это уравнение главным выводом теории сопротивления основных временных узлов-событий. Если кратко, то ты не можешь эффективно повлиять на создание «врат времени» в плиоцене, так как мы знаем, что сложившаяся структура геологических пластов существует шесть миллионов лет и устойчиво дожила до эпохи Галактического Содружества, откуда мы пришли. Следовательно, наши надежды нарушить гравиметрические и любые другие характеристики в этом месте совершенно безосновательны. Ничего не случится. Никаких парадоксов. Только реальность как таковая, увязывающая прошлое с настоящим, а настоящее с будущим…

— И все в руках Божьих. — Марк закончил фразу. — Я уже слышал об этом.

— И я слышала! Но на этот раз у меня нет особого желания снова быть обманутой. Однако Алекс лучший специалист по этим вопросам. Даже в Галактическом Содружестве!

— Пошел бы он к черту!.. Пэт, ты не знаешь, он еще кому-нибудь рассказывал об этом… об этой теории?

Она безвольно всплеснула руками.

— Боюсь, что да. По всей видимости, Алекс использовал любой момент, когда с него снимали усмиритель. Он ошибается?

— Нет, но он может сознательно лгать. — Марк побледнел. — Я поговорю с ним завтра. Но даже если он говорит правду, я все равно не дам открыть «врата»!

— Каким образом?! — закричала Пэт. — Марк, поделись со мной. Поделись со всеми нами — ты же всегда так поступал. Все эти годы мы ходим как потерянные — ты всегда был занят делами. Сначала бесконечные звездные маршруты, теперь этот гадкий d-переход!.. Мы все верны тебе, мы готовы следовать за тобой, но у нас нет даже проблеска надежды. Скажи, что можно сделать в нашем положении? Почему ты молчишь?! Мы так долго ждали, теперь сам посмотри, сколько нас осталось… Помоги нам! Мы же всегда доверяли и доверялись тебе. Успокой, сними напряжение. ОБЕЩАЙ, НАКОНЕЦ, ЧТО ТЫ НЕ ВОСПОЛЬЗУЕШЬСЯ D-ПЕРЕХОДОМ, ЧТОБЫ ПОКИНУТЬ НАС!

Марк потянулся через стол и взял ее за руку. Его ладонь была тяжелая, сухая, пальцы сильные, подвижные, как у юноши; он полностью слился с ее мыслями, хотя и продолжал говорить вслух:

— Покинуть вас? Никогда! Я имел в виду совершенно другое. Но теперь, так уж сложилось, там, — он указал вверх, — остались срочные дела, которые я обязан закончить. Вот увидишь, что скоро я вновь стану полезен. Мы будем проводить регулярные консультации — начнем завтра же. У меня есть прекрасные новости. Я вошел в доверие к операнту высшего класса Элизабет Орм. Теперь, когда d-переход почти освоен, я могу всерьез заняться Эйкеном Драмом. Прежде чем он поймет, что к чему, мы бросим якорь на мелководье напротив его дворца. С нашими генераторами сигма-поля, с нашими защитными экранами нам нечего бояться.