— У детей тоже есть большой генератор — SR-35.

— Да, но у нас батарея рентгеновских лазеров, которые способны разорвать на куски экран любой мощности. Эйкену Драму придется капитулировать — я уверяю тебя! И когда он будет на нашей стороне, что смогут предпринять дети? Так что есть — есть! — другой путь не допустить создания «врат времени». Мы разрушим их лаборатории — сначала предупредим, чтобы люди — и дети тоже! — успели покинуть помещения, а потом со всей силы — бах!! Если я лишу их производственной базы, исходных материалов, фотонных плавильных печей, подчиняющихся психокинетическим усилиям манипуляторов, что тогда они смогут сделать? В конце концов дети сами во всем разберутся!

— Марк, но они не хотят возвращаться на Окалу.

Он засмеялся.

— Пусть поживут несколько лет в этом фарсовом, не имеющем права на существование сказочном королевстве, пусть пообщаются с Эйкеном — вот тогда посмотрим. Мы сможем навещать их по праздникам — для чего же я осваивал технологию d-перехода! Пусть удостоверятся, что мы еще здесь, на Земле, живем по соседству, потом пригласим их в гости. Если они откажутся, повторим приглашение.

Он раскрыл перед ней свое сознание, и Пэт не могла прийти в себя от изумления.

— Это осуществимо? — вскрикнула она. — Ты можешь переносить нас?

— Раз мне уже удалось создать ипсилон-поле такой мощности, что я запросто перебрасываю через гиперпространство три тонны брони и в придачу самого себя, то увеличение переносимой полезной массы — всего лишь вопрос времени. Тем более не будет проблем с короткими экскурсиями вокруг Земли.

— Но ты говорил о межпланетных переходах.

— У нас есть запасной церебральный генератор, я надеялся задействовать его для Хагена, потом мы можем построить еще один или сконструировать особую капсулу. Пэт, разве ты не понимаешь, что все задуманное — грандиозно! Нам не следует ждать спасения и помощи от других рас — членов Галактического Содружества. Наше спасение в наших руках!

Он говорил совершенно серьезно — ни тени пафоса, иронии, неверия, — ровно, толково, убедительно.

— Но это лишь далекая перспектива. Я хочу объяснить, что собираюсь сделать для всех нас. Завтра и соберемся. Конец нашего изгнания близок, я уже вижу его. Скоро все мы сможем стать «ментальными людьми». Все мы. Патриция! И дети тоже, когда они узнают правду.

— Да, — кивнула Пэт. — Конечно.

Она взяла его за руку и припала к ней губами. Потом они сидели, пили чай, за окном угасал светло-розовый день. Солнце утопало в океане, чистое, золотое… Марк сказал, что это добрая примета, завтра можно ждать хорошей погоды.

Мулиан Фрог-Мейд сделала последний стежок, оглядела край узора, откусила нитку и отпрыгнула в благоговейном восторге…

Катлинель, леди Нионели, чуть приподняв руки, с детски-восторженным выражением на лице стояла посреди примерочной в новом платье, сшитом для приближающегося Великого Турнира. Платье было ослепительное, глаз не отвести, и все собравшиеся в ателье, работавшие над его созданием мутанты-гоблины, дриады, нереиды, щебеча и тревожно перекликаясь, напряженно следили за мэтром Бьюкином. Дамский портной, поджав губы, большими шагами все ходил и ходил вокруг будущей хозяйки турнира. Здесь поправил сбившиеся, на его взгляд, кружева, там чуть сдвинул золотое шитье

— все замерли, когда он, вздев брови, принялся рассматривать нашитый бисер, но вот он выпрямился, прочистил горло и объявил:

— Все готово, миледи. Прошу принести смотрительное стекло.

Гоблины-портные, гоблины-швеи взвизгнули от восторга и захлопали, кто во что сумел: в ладоши, лапками или чем-то, что можно назвать конечностями. Две коренастые плечистые девушки-кобольды note 14 втащили трехстворчатое зеркало, и владычица города леди Катлинель впервые увидела себя в новом наряде.

У нее даже дыхание перехватило — платье было великолепное. Сшитое из плотной белоснежной ткани, таинственно переливающейся розовым, золотистым и бледно-зеленым цветом, чем-то напоминающее вывернутую наружу морскую раковину, оно имело низко посаженную талию и ниспадающие широкие рукава. Юбка была выполнена на каркасе и представляла из себя подобие опрокинутого бутона перламутровой лилии, собранной из отдельных выпуклых лепестков. На юбку нашиты нежные, поблескивающие золотые кружева, спускавшиеся ниже края платья. Кружева также драпировали и образовывали манжеты на свободных широких рукавах. Фантастически высокий воротник и декольте леди Нионели удачно сочетались с ее удлиненным очаровательным личиком. И как последний штришок, как точка над «i» — весь ансамбль украшали бусы из мелких драгоценных камней.

Катлинель не спеша повернулась — нежные кружева заиграли золотыми бликами с легкой примесью бледно-зеленого цвета.

— Платье — чудо! — наконец сказала она. — Я до сих пор ничего подобного не видела. Благодарю, дорогие друзья, — и наиогромнейшее спасибо вам, Бьюкин. — Катлинель наклонилась и чмокнула смуглого мастера прямо в сморщенную лысоватую макушку. Тот сразу зарделся. Особенно заполыхали мочки острых, увенчанных кисточками ушей.

— Милостивая госпожа, — хрипло сказал портной, — я уже три столетия шью женские платья. Вам, должно быть, известно, что наш, так сказать, незаконнорожденный народец не имеет соперников на Многоцветной Земле по части всевозможных украшений. Сколько за это время было мною создано замечательных образцов, но ваше платье — шедевр, причем не только мой, но и всех участвовавших в его создании мастеров.

Рядом тоненьким голоском пропищал эльф:

— Перламутровые накидки — это что-то уникальное.

Другой, прозвенев колокольчиком, подхватил:

— А усеянные блестками золотые кружева просто прелесть…

Бьюкин шаркнул ногой.

— Великий Турнир, который мы все ждем с таким нетерпением, — первый за восемьсот пятьдесят шесть лет, в котором мы, ревуны, примем участие вместе с нашими не подвергшимися мутациям братьями. Наша честь требует, чтобы мы во всем выступили достойно, чтобы в каждой, на первый взгляд, пустяковине было видно, что мы ни в чем не уступаем другим народам. Но сегодня нас переполняет гордость особого свойства — мы рады за вас. Ведь нашей целью было желание прославить повелительницу Нионели, чтобы все существа, которые соберутся на Золотом поле, с восторгом говорили о нашей леди Катлинель. Госпожа, вы — прекрасный цветок, рожденный тану и человеком; теперь вы блистаете красотой в странном и причудливом саду. Что поделать, если мы кое-кому кажемся нелепыми, ненужными созданиями… Мы рады вдвойне, что вы живете среди нас и вдохновляете наш народ своей красотой и мягкосердечием. Все видят, как вы преданы нашему хозяину, самому несчастному и перекореженному из нас. Ваши чувства вдохнули в наши сердца новую надежду. Вы изволили поблагодарить нас за этот скромный подарок, так и мы с большой радостью выражаем вам признательность за эти добрые слова.

«Благодарим, благодарим, спасибо…» — полетело по залу, и забавные уродцы с грустными добрыми глазами зашаркали ножками, лапками или чем-то еще, что служило им конечностями.

Неожиданно распахнулась дверь ателье, и зеленоволосый перекрученный эльф истошно-мелодично, с достоинством завопил:

— Он идет! Лорд Суголл лично явился посмотреть наряд нашей повелительницы.

Как только правитель племени мутантов в сопровождении человека, генетика Грегори Прентиса Брауна, который сиял, словно обнимающийся любовник, вошел в зал, Катлинель протянула к нему руки.

Суголл внимательно осмотрел жену.

— Я считал, что будет разумно, если мы отложим вручение нашего подарка до открытия турнира, но теперь вижу — этим надо заняться немедленно, в присутствии всех наших преданных друзей. Грегори, шкатулку!..

Гримасничая, с ужимками и поклонами, Грег-Даннет, мастер генетики, достал довольно объемистый, обитый серебром ящик. Он открыл его, и в тот же миг вся орда гоблинов завизжала, засвистела, заулюлюкала. Лорд Суголл вытащил из шкатулки удивительно красивое ожерелье из редчайших, добываемых на севере розовых камней. Проворно работая двумя щупальцами, он надел его на шею жены, чуть ниже золотого торквеса. Третье щупальце взяло у четвертого маленькую диадему, украшенную теми же самыми камнями. Катлинель приняла украшение и передала его своему парикмахеру.