– Иди к нам! – позвала одна из юных красавиц-русалок. – Иди поиграй с нами!

Когда я достаточно насытился зрелищем восхитительных юных тел, дар речи совершенно оставил меня, а мой разум охватило смятение. Впереди нас ожидает встреча с Разрушителем, позади неотвязно следует кровожадный капитан Шэдоус. А сколько еще опасностей подстерегает нас?

Увиденное, к счастью, отняло у меня не всю память, и я вспомнил, что пообещал охранять покой моих товарищей и нахожусь на боевом посту. Их жизнь полностью зависит от меня, и я должен оповестить их при появлении каких-либо признаков опасности. Все еще ощущая некоторую слабость в коленках, я решительно взял себя в руки и отвернулся от речных искусительниц. Однако, когда я все-таки не удержался и обернулся, чтобы последний раз запечатлеть в памяти восхитительное зрелище, и сами русалки, и горячий источник, в котором они плескались, куда-то исчезли.

Пребывая в полном недоумении, я вернулся на прежнее место и внимательно осмотрел его. Там не было ничего, кроме камней. Я задумчиво почесал затылок и взял в руки шкатулку.

– Ты что, смеешься надо мной? Я спросил тебя о том, что мне нужно. И что я получил?

Испытание, – ответила шкатулка.

– Кто же испытывает меня?

Ты сам.

Именно в это мгновение я пришел к выводу, что главная отличительная черта любого божества – самодовольство. Я занял свое прежнее место на площадке, откуда тропа вела к горячим источникам, и хорошенько осмотрел ее. Здесь также никого не было. Я уселся на камень, немного подался вперед и обратил взгляд на собственное отражение в воде. Пока разглядывал это лживое, отмеченное печатью порока лицо, мне стало ясно, почему я посчитал бессмысленным сделанное мне предложение стать Проводником древнего пророчества. Проводник должен делать работу богов, я же не чувствовал себя достойным выполнить божественный промысел.

Какая-то часть моего существа возражала, уверяя, что я предпочел остаться на страже и охранять жизнь моих товарищей и не стал нырять в океан блаженства к купающимся юным красоткам. Мне следует по меньшей мере стать менее ответственной личностью. Я недовольно встряхнул головой. Что значит самая незначительная выгода по сравнению с утраченным богатством?

Чтобы выполнить работу богов, необходимо быть святым, а вовсе не таким грешником, как я.

В голову мне пришла новая мысль, и я вытащил новый ящичек божественной шкатулки, подержал его над водой и посмотрел на себя через отверстие.

То, что я увидел, оказалось не моим суждением о самом себе, а призраком моего злейшего врага. Я увидел, как Шэдоус и его люди в красных мундирах, напоминающих капли крови на белом снегу, приближаются к одному из ответвлений горной дороги, которое неминуемо приведет их к перевалу Эбелл. Не далее как через десять часов они будут возле горячих источников.

– Шэдоус! – позвал я.

Капитан подтянул поводья своего огромного вороного коня и стал встревоженно оглядываться по сторонам в поисках источника чужого голоса. Изо рта у него вырывались клубы пара – там, где Шэдоус находится сейчас, очень холодно.

– Где ты, черт побери?! Выходи сюда, чтобы я мог посмотреть на тебя! Бросай свои фокусы, Бахудова!

Ему явно показалось, что прозвучавший в его голове голос принадлежит дагской колдунье-сказительнице.

– Я не Бахудова, капитан! Меня зовут Корвас.

Лицо Шэдоуса приняло совсем другое выражение. Оно сделалось хитрым и жестоким.

– Да? И чего же ты хочешь? Мне не говорили, что ты волшебник.

– Капитан, почему вы охотитесь за мной?

Шэдоус выхватил из ножен серебристый клинок и взмахнул им.

– Чтобы насадить вот на него твою голову!

– Но почему? За что? Что я такого сделал?!

Я вытащил из шкатулки еще один ящичек и снова увидел капитана, правда, на этот раз разглядел его лучше. Затем заглянул внутрь Шэдоуса, заглянул в его сокровенные мысли, в мысли о себе самом. Глава гетеринской стражи полагал, что выполняет волю богов, собираясь зарезать и меня, и моего брата Тайю ради сохранения чистоты гетеринской веры. Я вытащил следующий ящичек, и мне открылось еще больше: ненависть Шэдоуса, любовь, страхи и вся его жизнь в таких подробностях и с такой отчетливостью, будто он стоял всего лишь в одном шаге от меня. Выдвинув четвертый ящичек, я снова увидел лицо, похожее на лицо Великого Разрушителя Манку. Я приподнялся и вернул ящичек на место, чувствуя, как на меня начинает наползать страх. А что, если не я, а Шэдоус исполняет волю богов? Если это действительно так, то что делаю я?

– Корвас! – окликнул меня голос Руутера. Я обернулся. Наш проводник рупором поднес ладони ко рту и снова крикнул:

– Идите сюда! Мы должны найти орехи бата!

– Орехи бата?

От горного потока, из которого когда-то образовались горячие источники, мы спустились по тропе прямо к мосту через реку, которую могли видеть с высоты перевала Эбелл. Руутер сообщил нам, что она называется рекой Великого Змея. Тут же мы узрели и первых здешних аборигенов.

Двое мальчишек – один из них был ровно на голову выше другого – ловили рыбу прямо с моста. Посмотрев в нашу сторону, мальчуган пониже от удивления выронил удочку, а затем бросился к Руутеру. Его товарищ также оставил свое занятие и, что-то крикнув, помчался по деревянному мосту к своим сородичам – не иначе как горел желанием сообщить им о прибытии чужестранцев.

– Ху!

– Ху, Толли. А где Коул?

– Коул в своей роще. Рад видеть тебя.

– Я тоже рад тебя видеть. Хочешь гостинец?

– Ху, Руутер!

Руутер наклонился к привязанной к седлу поклаже и бросил мальчишке мяч ярко-оранжевого цвета. Затем повернулся к нам и объяснил:

– Это Толли, сын моей сестры. Прекрасный мальчишка. Он очень скучал по мне. – Руутер указал на мост. – Роща ореховых деревьев Коула находится на том берегу.

После этого он повел нас вперед по мосту, и не успели мы пройти и трети пути, как группа из десяти – пятнадцати омергунтов со всех ног бросилась нам навстречу. О Великий Эбот! Как от них воняло. Все равно как от вонючих носков старого ассенизатора! Хотя, наверное, даже и хуже. В любом другом обществе мою реакцию восприняли бы как грубость, но чем зеленее становилось мое лицо и чем крикливее становился я сам, тем большее удовольствие это вызывало у здешних аборигенов.

– Ну и пахнет же от вас!

– Огромное вам спасибо!

Просто уму непостижимо. Правда, после нескольких минут этой изощренной пытки нам все-таки удалось прорваться на северный берег реки. Там мы нашли пристанище в хижине неподалеку от рощи неизвестных мне очень высоких деревьев. Перед входом стоял человек, лицо его было уныло и печально.

– Ху, Коул! – окликнул его Руутер. – Этим чужакам нужны орехи.

– Когда?

Руутер вопрошающе посмотрел на Синдию, но жрица покачала головой, после чего выразительно взглянула на меня.

– Это займет не слишком много времени, – с трудом выдохнул я. – Помимо проблем со здешними запахами, возникла еще одна – наш добрый капитан Шэдоус находится всего лишь в каких-нибудь десяти часах пути отсюда.

– Орехи нужны нам как можно скорее, – пояснил Коулу Руутер.

– Руутер, – обратился я к проводнику, – почему бы нам просто не отказаться от каких-то орехов и не убраться отсюда как можно скорее?

Руутер рассмеялся и, повернувшись ко мне спиной, снисходительно указал на меня через плечо большим пальцем.

– Чужак. Иностранец. Не понимает, – чеканя слова, произнес он.

Коул кивком выразил полное с ним согласие. Лицо его сохраняло все то же мрачное выражение.

– До сезона засухи еще долго. Придется сделать много лишней работы.

Руутер протянул печальному аборигену целый рил. Я, конечно, высказал бы свое отрицательное отношение к такому непозволительному мотовству, если бы не необходимость сделать вдох, чтобы вынести порицание.

К этому времени вокруг нас собралась едва ли не половина здешнего племени, и я чувствовал, что в любую секунду могу потерять сознание от жуткого запаха, исходившего от аборигенов. Чуть-чуть, самую малость, меня утешало сознание того, что и Синдия, и Рош также чувствуют себя далеко не лучшим образом. Единственными, кому этот ядреный, пробирающий до самых костей «аромат» был, похоже, нипочем, – оказались Тайю и Руутер.