Глава третья
Хозяин
Они проснулись в комнате, похожей на больничную палату, только без окон. Стены, пол и даже потолок устилал такой же белый глазурированный кафель, что и в коридоре. Кровати были черные, металлические. Кроме их кроватей тут стояло еще четыре пустых, аккуратно застеленных серыми одеялами. Имелась также тележка с термометрами, бинтами и сияющими ножницами. Ширмы. Это и в самом деле была больничная палата и даже с центральным отоплением.
Близнецы ощущали себя какими-то одурманенными.
— Никки?
— Что?
— Ты проснулся?
— Нет.
— Пожалуйста, проснись.
Он недовольно повернулся на другой бок, по-дельфиньи всхрапнул и затем сказал совершенно нормальным голосом:
— Ты как?
— Есть хочется.
— А у меня подбородок снизу ободран, — сказал Никки.
Это стоило обдумать.
— Я, наверное, вошел в воду ногами, вот она и ударила по всему, что смотрит вниз, — в подмышки, под подбородок, под нос, под веки, под…
Он умолк, чтобы пошевелить пальцами ног и выяснить, как обстоит дело с подошвами, которые защищала обувь.
— Но зачем все это?
— Что зачем?
— Зачем они нас спихнули?
— Наверное, мы им мешали.
— А зачем они нас тогда захватили?
— Не знаю.
— Ведь они же нас захватили, так, Никки?
— Так.
— Кто они такие?
— Не знаю.
Через некоторое время он спросил:
— На тебе что-нибудь надето?
Она заглянула под одеяло.
— Да, что-то вроде ночной сорочки.
И с довольным удивлением добавила:
— С пояском.
— А моя с карманами.
— Моя тоже.
— Что ж, и на том спасибо.
Еще немного погодя Никки позвал:
— Джуди?
— Что?
— Наверное, эти люди живут здесь?
— Да.
— Я думаю, они тут прячутся.
— Да.
— И они не хотели, чтобы мы про это узнали.
— Не хотели.
— Вот они и столкнули нас вниз, когда услыхали, как ты говоришь, что надо позвать папу.
— Ох, Никки!
— Да нет, ты была совершенно права. Конечно, надо было его позвать. Это я виноват, Джу, а не ты.
— Ник!
Он удостаивал ее похвалы примерно два раза в год, так что эта минута была для нее сладостной, даже несмотря на все свалившиеся на них напасти.
— Китаец сквозь дверь услышал твои слова. Они, должно быть, подслушивали.
— Тогда почему же негр нас спас?
— Возможно…
— И чем они в нас кидались?
— Китаец стрелял в нас.
— В нас?!
— Ох, Джуди, все-таки ты дурында.
Никки выпрыгнул из своей постели и присел на ее, — ему захотелось обнять сестру, на близнецов порой такое находит.
— Ты была такая смешная, все время ныряла.
— Ничего смешного во мне нет.
— Есть-есть.
— А я говорю, нет.
Приятно, конечно, когда разговор идет исключительно о тебе, что бы там ни болтал Никки, однако не все же сидеть в обнимку, были дела и посерьезней. Следовало разобраться в том, что с ними случилось
— А Голос ты слышала?
— Да.
— Я думаю, он у них главный.
— Почему это?
— Потому что когда он сказал то, что сказал, Китаец тут же перестал делать то, что он собирался сделать.
— А что он собирался сделать?
— Голову тебе прострелить собирался.
Тоненьким, дрожащим голосом Джуди сказала:
— Вообще-то, я об этом знала.
Дети примолкли, чувствуя себя очень несчастными.
— Ну ладно, во всяком случае, он этого не сделал.
— Нет.
— А почему он сказал: «Не потратишься, не спохватишься»?
— Это он про твою голову.
Никки осенило вдруг истинное вдохновение, и он пояснил:
— Голос имел в виду, что мы можем на что-то сгодиться.
— На что?
— Откуда я знаю? Он хотел сказать, что живые люди полезнее мертвых.
— Но для чего полезнее-то?
— Ну, я думаю, для всего.
Помолчали.
— Ник?
— Да?
— Китаец у них второй по старшинству, и когда оказалось, что их тайну вот-вот раскроют, он спихнул нас с обрыва, надеясь, что мы погибнем, а мы не погибли, вот он и пытался застрелить нас в воде, а когда папа увидел бы, что мы исчезли, он бы решил, что мы сорвались, а когда негр нас вытащил, он, наверное, сделал это сам, без приказа, и Китаец пришел нас прикончить, и тогда Голос остановил его, и поэтому мы здесь.
— Похоже что так.
— Но что же папа про нас подумает? — простонала она. — Где он? Когда он за нами придет?
Никки чувствовал себя еще паршивее, чем сестра, но он обнял ее рукой за плечи и сказал:
— Придет, не бойся.
Джуди вдруг подскочила в постели:
— А Шутька где?
В палате Шутьки не было.
Лицо у Джуди стало совсем потерянное, она зарылась в подушку и зарыдала.
— Дверь заперта, Джуди.
Рыдание.
— Нас заперли здесь.
Еще одно.
— Они держат Шутьку где-нибудь внизу. Может, у них тут и животные есть.
— Шутька погибла.
Никки вдруг побелел, как белеют костяшки стиснутых кулаков, и сказал:
— Если Шутьку убили, я их всех тут прикончу.
Он подскочил к двери и ударил по ней.
И в бешенстве произнес самое страшное из известных ему ругательств:
— Гады, гады, гады!
— Не сквернословь.
— А вот буду. И все равно они не сделали этого.
— Чего?
— Шутька жива, — сказал он, смерив Джуди таким гневным взглядом, будто она это отрицала.
— Может быть и жива.
— Ах, Шутька, Шутька!
Несколько времени спустя, настроение у них изменилось, они испытывали скорее любопытство, чем отчаяние.
— Слушай, а кто же они, в конце концов, такие, эти люди?
— Может быть, пираты?
— Да откуда теперь возьмутся пираты, дурочка? Я, во всяком случае, не думаю, что это пираты. А ты?
— Ну, тогда гангстеры или контрабандисты.
— Интересно, какая тут может быть контрабанда, в середине Атлантики?
— Ладно, — покладисто сказала Джуди, — но все равно они тут чемто незаконным занимаются. В конце концов, они расхаживают с пистолетами и сбрасывают с обрыва людей, это как-то не похоже на родительское собрание, верно?
— А может они инопланетяне или какие-нибудь летающие колдуны?
— Да чушь это все.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Джуди у нас все знает.
— Детские сказки — вся эта твоя научная фантастика.
— Джуди все знает. Джуди…
Они как раз намеревались поцапаться на эту тему, когда дверь беззвучно отворилась, обнаружив улыбающегося мужчину с сервировочным столиком.