Затем в каюте внизу, подо мной, зажегся свет, и яркий луч из иллюминатора упал на воду. И во второй или в третий раз за сегодняшний вечер я снова увидел в волнах это белое пятно.

Оно выглядело так, будто кто-то плавал там, у борта яхты. Я потряс головой. Это было неправдоподобно. Возможно, просто галлюцинация, какие бывают у альбиносов, страдающих недостатком пигмента в радужной оболочке. Да так оно, очевидно, и было. Я напряг зрение, перегнулся через поручни, и на этот раз не только мои глаза поймали нужный фокус, но белое пятно, попав в полосу света из иллюминатора, снова обрело вполне четкие и реальные очертания.

Это была не галлюцинация. Или, если и была, то она имела форму хорошенькой и молоденькой голышки. Неожиданно я почувствовал, что не так уж опечален тем, что Эрлэйн меня бросила. Может быть, наиболее приятное знакомство находилось не на борту яхты, а плавало здесь, внизу, вместе с рыбами.

Я снова потряс головой, отгоняя наваждение. «Ничего хорошего тут нет», — подумал я. Очевидно, я в стельку пьян, и это все мне чудится. Впрочем, это не могло быть галлюцинацией: у галлюцинации не бывает таких пикантных форм.

И, во имя всех святых, то, чего не могло быть, не исчезало из моих глаз.

Когда она повернулась, очертания стройной обнаженной девичьей фигурки стали отчетливо видны под самой поверхностью воды.

Изогнувшись, она легкими и уверенными движениями поплыла к борту «Сринагара».

И я разглядел ее как следует, могу за это поручиться!

Да, это было именно так, без всякого сомнения. Может быть, я не так уж сведущ в вопросах галлюцинаций, но о голых девицах мне кое-что известно. Тут уж меня трудно провести.

Мне приходилось видеть их и прежде. Собственно говоря, будучи инспектором по контролю за нравственностью в лагере нудистов «Файрвью», я видел больше голых девиц, чем по вашему представлению может выдержать человек. Некоторые были восхитительны, другие просто хорошенькие, но попадались и такие, которых я бы отнес к разряду «общая смесь». В то время я иногда думал, что никогда больше не захочу смотреть ни на одну из них.

Но это чувство прошло. И еще как прошло! По правде сказать, это всего лишь обострило мой аппетит. И здесь, внизу, было нечто, выглядевшее как роскошный банкет! Даже после «Файрвью» это было больше, чем просто… э… пара голых женских бедер с двумя гладкими полушариями пухленьких ягодиц. Это была вершина, идеал всех женских бедер в мире, которые когда-либо вот так нежно целовала ласковая волна — чистая поэзия, очаровательный сонет! Впрочем, их трудно было сравнить с чем-нибудь: они были тем, чем они были, лучшего уж не скажешь!

Она подплыла к самому борту и остановилась, лежа в воде почти неподвижно у самого носового обвода. Она подняла руку и помахала мне.

Я помахал ей в ответ. Вслед за этим удивительно приятный и веселый женский голос тихо окликнул:

— Эй, там, наверху!

— Да, да! — крикнул я ей вниз. — Хелло! Что за… — я осекся, не в состоянии придумать какого-нибудь более или менее подходящего и не слишком глупого вопроса.

— Пожалуйста, помогите мне!

— О'кей! Сейчас я спущусь! Только без паники!

— Нет! — испуганно воскликнула она. — Оставайтесь на месте. Я хочу подняться обратно на борт!

— Обратно на борт? Сюда? Там, где… я?

— Ну да, там, где вы! Кто-то убрал мой веревочный трап, впрочем, это неважно! Я объясню вам, когда поднимусь наверх.

Я все еще стоял, перегнувшись через поручни, так что свет, лившийся из иллюминаторов внизу, падал также и на мое лицо. Она продолжала:

— Я увидела огонек вашей сигареты, но не могла рассмотреть вас, пока здесь только что не зажгли свет. Я решила попытать счастья и обратиться к вам…

— Вы выбрали удачный шанс!

Она рассмеялась.

— Только никому не говорите, что я здесь.

— Не беспокойтесь!

— Ну да, а то мне будет стыдно… Послушайте, не принесете ли вы мне мой бикини? Пожалуй, лучше будет начать с этого!

— Бикини?

— Мой купальный бикини в красную и белую полоску. Он лежит в самом дальнем углу на корме, где сейчас собрался весь народ, только еще немного дальше. Прямо на палубе, за большим ящиком…

— Ладно, я найду.

Я решил, что объяснения могут подождать, когда наступило время действовать.

— Не могу же я явиться на борт в таком виде, — засмеялась она. — Так что сбегайте и принесите мне его, ладно?

— Доверьтесь мне! Я это сделаю, — сказал я. — Держитесь крепче. Никуда не уходите, не… уплывайте! И не вздумайте просить кого-нибудь другого!

До меня снова донесся ее смех, но я уже со всех ног мчался на корму. Возле группы танцующих я замедлил шаг и прошел мимо бара. Отыскать бикини не составляло никаких трудов. Крошечный клочок материи в красную и белую полоску лежал в глубокой тени за большим ящиком, прикантованным к палубе справа от меня у самого борта. Я подобрал эту вещь, зажал ее в кулаке и поспешил обратно на нос.

И как раз теперь, когда самая ничтожная задержка была для меня более чем некстати, на моем пути она и возникла.

Даже две, и одна из них довольно серьезная.

Все это произошло в течение какой-нибудь минуты. Когда я повернулся, чтобы проделать обратный путь на нос, я заметил черноволосую красавицу в белом, которой я недавно любовался. Она сошла с площадки для танцев и направилась к корме по тускло освещенному проходу, по которому я только что так поспешно промчался. Пройдя футов двадцать, она остановилась. Ее белое платье отчетливо выделялось в темноте.

Это выглядело чем-то большим, чем простое совпадение, и я подумал, что она меня поджидает. В любой другой момент я был бы в восторге от этого предположения, но именно в этот момент я почувствовал только легкую досаду. Впрочем, возможно, она вышла подышать свежим воздухом и полюбоваться огоньками побережья: я не собирался спрашивать ее об этом.

Когда я миновал танцевальную площадку и ступил в проход, ведущий на нос, какой-то мужчина за моей спиной произнес:

— Эй, вы!

Я не был уверен, что он имеет в виду меня, поэтому продолжал идти. Он окликнул более резко:

— Эй вы, Скотт!

Я был вне поля зрения танцующих, углубившись на несколько футов в относительную темноту крытого перехода. Я остановился и обернулся. Прямо на меня шагал высокий худощавый тип с хищной ястребиной физиономией. Я никогда прежде его не видел. Но ему было известно мое имя, и произносил он его так, как если бы оно ему не нравилось.

— Вы — Шелл Скотт, не так ли? — сказал он, подходя ко мне.

— А если да?

— А если да, то какого черта вам здесь нужно?

Голос у него был неприятный. Собственно говоря, многое в этом типе было мне не приятно. Он был примерно на дюйм выше меня, но очень худой, щеки глубоко ввалились по обе стороны рта, на голове высокие залысины, тонкий нос свисал над изогнутыми черными усиками. Некоторым женщинам он мог бы показаться привлекательным какой-то своеобразной мрачноватой красотой, но для меня он выглядел изнуренным и нездоровым. Физиономия ястребиная, но ястреб-то сам вроде как бы ощипанный.

Я сказал спокойно:

— Я мог бы долго ломать голову над вопросом, почему я должен вам отвечать…

— Ловкач… — процедил он. — Я слышал, ты ловкий парень, тертая бестия! — Он явно напрашивался на неприятности. — На «Сринагаре» нет места для частного шпиона, — продолжал он. — Слышишь, ты? Особенно для тебя!

— Что же, если места нет, придется, видно, мне самому его расчистить, — я сделал глубокий вздох, стараясь говорить спокойно и не повышать голоса. — Так что пока!

— Да, вот именно, пока! Ты уберешься отсюда, ищейка, понял? — Он зло сощурил глаза, так что его прямые черные брови сошлись на переносице и нависли над щелочками глаз. — Но прежде ты расскажешь мне, что тебя привело сюда именно сегодня.

— А что такого особенного в сегодняшнем вечере?

Он прикусил губу.

— Не твое дело. Ты как, уберешься отсюда спокойно, на катере, или предпочитаешь просто отправиться за борт?