Он подошел к дежурному, присел на корточки, стал ощупывать его.

И в гробовой тишине раздались страшные слова.

— А не прикончил ли ты его, паренек? — сузив глаза, произнес Зуб.

Хорь тоже бросился к дежурному, ухом приник к его груди.

— Не дышит, — прошептал он. — Все…Вышак тебе, учитель… Или пожизненное… Ну и повезло же нам с тобой…

— Но это же ты его, — задыхаясь от страшной несправедливости, от всего этого дикого кошмара, говорил Виталий. — Это же ты…

— Да не он это, — развел руками Зуб. — Я сам видел — ты это… Я этого ссученного Хоря сам не выношу, но правда есть правда — и там где надо, покажу, кто его отоварил…

— Ну и тварь же ты, — прошептал Виталий. — Ну и тварь… Позорная тварь…

— Ладно, за базар с тебя спрашивать не буду… Ты и так влип, паренек, — широко улыбнулся Зуб. — На сей раз ты очень крепко влип, паренек…И двое свидетелей нападения покажут, что ты на наших глазах убил дежурного с целью побега, который тебе организовали твои сообщники… Крупная ты, видать, птица…А, Хорь?

— А я еще все тебе рассказал, — чуть не плача от ужаса и жалости к себе проговорил Виталий. — Ты же мне сочувствовал…

Хорь и Зуб прыснули в кулаки.

— Ну и лох же ты, — прошептал Зуб, давясь от смеха. — Сколько чалюсь, но таких лохов отродясь не видел… И теперь ты крепко сядешь, лох позорный… Тебе мало не покажется…

— За что же вы так меня? — прошептал Виталий.

— А чтоб знал, — резонно заметил Зуб. — Чтоб знал, что, как и где почем… Учитель гребаный… Не захотел нам урок преподать, так мы тебе его преподали… Классный урок, а, лох? Что молчишь, сопишь? За людей нас не считаете, фраера, так теперь поглядим, кто человек, а кто нет… Сейчас сюда придут вертухаи, посмотрим, что они с тобой сотворят…

Виталик каким-то мутным странным взглядом оглядел резонерствующего Зуба и навострившегося, с хитринкой в глазах Хоря и сделал неуверенный шаг к двери. Потом еще один… Взялся за ручку и дернул… Выглянул в коридор… Хорь и Зуб внимательно, словно на подопытного кролика, глядели на него…

Виталий вышел в коридор… Он был пуст, тускло освещен… Выкрашенные ядовито-зеленым цветом стены, железные двери… И никого…

Он пошел налево, по направлению к выходу… Находился в каком-то сомнамбулическом состоянии…Ноги сами несли его… Какие-то мысли, разумеется, были в голове, он понимал только одно — его подставили, и, если он останется тут — ему конец… Но там, впереди, там-то что? Там ведь тоже конец…Непременный конец…Да, может быть, ему прямо сейчас пустят пулю между лопаток или в затылок… И все — при попытке к бегству… Только зачем все это надо? И кому все это надо? Чтобы свалить на него похищение Екатерины Савченко?…

Он повернул еще раз налево… И был поражен тем, что дежурный у входа облокотился о столик и храпит… Дверь открыта…Выход отсюда свободен… А там свежий воздух, там весна… Там нет решеток, нет засосов, нет бесконечных ударов по почкам, по ребрам, нет глазенок с хитринкой Хоря и Зуба, нет уверенной сытой морды лейтенанта Юрасика… Там свобода, по которой он так стосковался за этот год…

Будь, что будет… Виталий еще раз поглядел на храпевшего дежурного и открыл дверь…

Было довольно холодно… С запада дул свежий ветер. Виталий закутался в свою старенькую курточку и побрел в темноту… Над отделением милиции тускло горел убогий фонарь, справа чернела голова железного Феликса… Никого — ни машин, ни пешеходов…

Виталий уже не думал, насколько все это странно и непонятно.. Он просто брел, куда глаза глядят…

Пройдя некоторое, довольно почтительное расстояние, даже не прибавив ходу, он впервые задумался о том, куда, собственно говоря, ему идти… А до наступления утра он обязательно должен исчезнуть из города… Его же здесь все знают, ему никак нельзя здесь оставаться… Но куда идти? На вокзал и сесть в первый же поезд? Нельзя, на вокзале его наверняка будут искать… Домой, само собой, идти тоже нельзя… Но куда деваться? Его снова охватило чувство отчаяния и безнадежности… Хоть сквозь землю провалиться…

Он понял, что ноги сами несут его к западной окраине города… Когда-то его покойный отец начал строить домик километрах в пяти от города. Ему на работе выделили участок, и они ездили туда весной и летом, сажали картошку, огурцы, помидоры и зелень…Накопив некоторую сумму и пригласив на помощь друзей, он возвел маленький фундамент, а затем сколотил небольшой домишко из двух крохотных комнатушек… Перекрыл крышу шифером. Собирался построить печку и провести электричество… Но… скоротечный рак легких, и… Так и остался недостроенным этот домик…

Поначалу Надежда Станиславовна и Виталий ездили туда, продолжали сажать картошку и помидоры… Но потом наступили тяжелые голодные времена, и кто-то стал систематически выкапывать, картошку, воровать клубнику, огурцы и помидоры, даже зелень… Надо было либо постоянно торчать на участке, либо вообще этим не заниматься… Не было никакого смысла тратить свое время на то, чтобы кормить неизвестно кого… И они забросили свое «имение»…

… И вот теперь, в эту странную ветреную мартовскую ночь ноги сами понесли Виталия Алешкина к этому домику. Он даже не думал, насколько это целесообразно идти туда… Ему просто больше было некуда идти…

Он вышел на освещенную главную улицу города. Ему надо было пройти мимо единственной местной гостиницы… Было довольно опасно, но это был самый короткий путь… Да и людей около гостиницы не было…

Он шел по противоположной стороне и, уже проходя мимо, неожиданно увидел, что на втором этаже гостиницы приоткрылось окно, и из него вылез какой-то мужчина. Мужчина был немолод, грузен, даже в темноте было хорошо видно, что у него коротко остриженная седая крупная голова…

Мужчина вылез из окна… Прямо под ним была пологая крыша ресторана. Он прыгнул на нее. Прошел до края, постоял там немного, поглядел вниз, потом огляделся вокруг и прыгнул…

Еще через некоторое время из двери гостиницы вышел высокий мужчина с сумкой на плече… Он небрежно закурил, постоял у входа… Виталий, однако, заметил, что он только хочет казаться спокойным, на деле же все его жесты выражали напряжение…