— Джо просил тебе передать, чтобы ты не ночевал пока дома, — тихо сказала Крисс.

Прайд отстраненно кивнул и, достав из тайника бластер, переложил его в карман куртки.

— Может он и прав, — невесело усмехнулся Прайд и невольно поморщился — обожженная щека покрылась коркой, больно стягивающей кожу. — «Заживает как на собаке… Вот и не забывай, что ты, всего лишь презренный пес — пес-ищейка, внезапно почуявшая след.»

Прайд вывел машину со стоянки и не спеша поехал прочь от института.

— Может Джо и прав, — немного помолчав спокойно повторил Прайд, — мы сейчас на минутку заскочим ко мне — я заберу кое-какие мелочи, а потом что-нибудь придумаем: в городе полно пустующих домов.

Прайд осторожно притормозил около своего подъезда и, не выключая двигатель, выскользнул из машины.

— Ты только не выходи из машины! Чтобы не произошло!!! — на бегу крикнул он Крисс.

Почти вплотную к подъезду загораживая проход стоял хорошо знакомый автомобиль.

"Проклятие! Хард. Только его сейчас не хватало, — подумал Прайд огибая машину и мимоходом касаясь капота — двигатель еще не остыл — видимо Хард приехал несколько секунд назад. Прайду даже показалось, что он слышит отзвук шагов доносящийся с верхних этажей.

И тут где-то высоко над головой что-то грохнуло, дождем посыпались осколки стекол, камни, еще какие-то дымящиеся куски… Прайд прикрывая голову руками метнулся обратно к машине.

— Похоже Джо был таки прав: ночевать там на самом деле не стоило. Бедный Хард! На том свете он будет локти кусать — в кои-веки успел раньше меня и невпопад!!! — Прайд плюхнулся за руль и поспешно тронул машину с места.

Проскакивая мимо машины Харда, сиротливо припаркованной у подъезда, Прайд краем глаза увидел, что за ней притаилась какая-то смутно знакомая фигура.

Что-то звякнуло, и в боковом стекле рядом с головой Прайда образовалось аккуратное отверстие.

— Крисс, пригнись!!! — Прайд прибавил газу. Уточнением личности прятавшегося он решил заняться как-нибудь в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах. Тем более, что вдалеке уже послышался звук сирены патрульной машины.

— У тебя всегда такая насыщенная жизнь, Генри? — сдавленным голосом спросила Крисс, свернувшаяся калачиком на заднем сиденье.

— Нет. Обычно все выглядит гораздо банальней. Просто с годами, наверное, накапливается все больше и больше страждущих, аллергеном для которых служит моя скромная персона.

— Почему? По-моему, ты достаточно обаятельный?!

— Возможно это как раз и является основной причиной.

— Опять ты надо мной смеешься?

— Нет. Я же обещал, — Прайд устало покачал головой, — наоборот, я похоже в первый раз пытаюсь всерьез проанализировать ситуацию. Разве ты не замечала, что чем более обаятелен человек, тем большее раздражение он подчас вызывает, как по количеству раздраженных, так и по качеству раздражения. Или красота?! Разве ты не ощущала на себе, как много есть желающих ее растоптать или унизить? Причем эта тенденция прогрессирует во времени. Общество прямо-таки аккумулирует раздражение, причисляя к факторам, его провоцирующим, все новые и новые элементы.

— Для меня это слишком сложно, — тихо произнесла Крисс. — Я могу, наконец, сесть нормально?

— Я думаю ты это просто обязана сделать! Во-первых твои колени, торчащие выше головы, меня отвлекают, а во-вторых, еще неизвестно, когда тебе представится такая возможность в следующий раз. Кто знает, что нас ждет в следующую минуту… Наверное Джо был кругом прав, напрасно я впутываю тебя в это дело, — Прайд вздохнул, — а с нашей эпохой всеобщего раздражения — на самом деле — все просто. Это наверное лишь проявления запущенного комплекса неполноценности. Циклопические сферы зон отчуждения — символ нашего времени. Похоже, что каждый человек сейчас представляет из себя такую зону. И вместо того, чтобы бескорыстно первому протянуть руку, мы ищем мифический тайный смысл в чужих порывах, пытаемся заранее просчитать возможные негативные последствия. И все от априорного признания собственной ущербности, иногда мнимой, а иногда и нет. Наше отношение к отклонению от стандарта, независимо в какую сторону — к новому необычному, или просто непохожему — это лишь зеркальное отражение отношения к самому себе. Как страх перед жизнью, это всего лишь парадоксальное отражение нашего страха перед смертью. Как ненависть, которая при ближайшем рассмотрении может оказаться… любовью, и любовь, внезапно оборачивающаяся ненавистью.

— Для меня это действительно слишком сложно, — покачала головой Крисс, и осторожно погладила Прайда по обожженной щеке. — Слишком абстрактно. Для меня зло гораздо конкретней. Я не знаю насколько опасны мутанты, но я считаю, что гораздо опасней те люди, которые сначала стреляют, а потом еще пытаются рассуждать, что иначе они не могли бы поступить, а то, не дай бог, человечеству бы грозила такая опасность… Соблюдение генетической гигиены, регулируемой в государственном масштабе, кажется мне обыкновенным, пусть генетическим, но расизмом. Какое вообще мы имеем право лишать жизни живое существо, лишь на том основании, что оно не похоже на нас?!

— Ты знаешь кто я? — устало спросил Прайд притормозив машину.

— Да, — ответила Крисс, не переставая осторожно гладить Прайда по щеке.

— Я сыщик! Я выискиваю скрытых мутантов!!!

— Я знаю, — кивнула Крисс.

— И я… знаю кто… ты.

— Я поняла, что ты догадался, — спокойно сказала Крисс. Рука на щеке Прайда замерла, но не дрогнула. — Да, мой генетический код отличен от твоего, Генри. Я, действительно, мутант. И у меня есть связь с зоной, при институте где сегодня тебя чуть не убили. Зона давно пытается наладить контакт с внешним миром, но встречает здесь лишь барьер — барьер ненависти, а не просто силовое поле.

— У меня нет ненависти к мутантам, — хрипло выдавил Прайд и закрыл глаза, особенно остро ощущая мягкую теплую руку на своей щеке. — Просто у меня такая работа…

— Я все знаю. И про Фобос тоже.

Прайд ожидал этого, но все равно вздрогнул и невольно застонав сквозь крепко стиснутые зубы, почувствовал как опустошающей волной накатывает безысходная усталость. Прайд бессильно уткнулся разгоряченным лбом в ветровое стекло.

— Твой сын Макс, ты помог ему бежать на Фобос… И еще двум… другим мутантам.

— Его хотели отдать экологической комиссии, — Прайд вновь застонал, — в лучшем случае его ждала депортация в зону! А в худшем…

— Как и всех нас, — тихо сказала Крисс за его спиной. — Уже не первый год мы пытаемся достучаться до вас. Но вы делаете вид, что нас не существует вовсе. Либо просто убивая, либо вышвыривая в зоны. По принципу: с глаз долой и нет проблемы.

— Я не могу иначе… Это мой… долг, — хрипло выдавил Прайд.

— А с Максом ты смог?

— Макс…

— А меня ты теперь сдашь экологический инспекции?

— Но… Я должен подумать.

— Думай Генри. Лучше поздно, чем постфактум, — Крисс села, поджав под себя ноги и стала молча глядеть в окно.

— Прайд поднял тяжелую, словно наполненную ртутью голову и с трудом повернулся лицом к Крисс.

— Ты ищешь во мне чужие враждебные черты? — печально спросила Крисс, не отрывая отрешенно взгляда от унылого пейзажа за окном.

— Нет, — с трудом произнес Прайд, язык у него словно одеревенел и ворочался с трудом. — Я хочу понять: все что между нами произошло было заранее запланировано или…

— А что между нами такого произошло?

— Ты выбрала не совсем удачное время, чтобы расквитаться со мной за то, что я над тобой подтрунивал.

— Дурачок! Конечно… запланировано. Только я, похоже, перевыполнила план. Вечно я путаю — когда надо лишь сыграть роль, а когда вжиться в нее настолько, что позволить ей начать играть со мной… Слишком это зыбкая грань — между игрой и жизнью. И если я теперь не знаю как мне жить дальше — это игра?

— Давай уедем на Фобос, — сказал Прайд, стараясь говорить, по-возможности, спокойно. — Они оказываются допускать к себе экологические инспекции.