Разговор, казалось, потерял для Дэвида всякий интерес. Он отодвинул стул и встал.

— Все было вкусно, Диана, — сказал он небрежно.

Сердце у нее екнуло. Что она сделала? Неужели простое прикосновение оказалось таким неуместным? Неужели она так неприятна, что ему не терпится уйти?

Диана вскочила и в волнении опрокинула почти полный стакан вина. Дэвид вытащил свой носовой платок и начал вытирать пятно. Щеки ее заалели, в глазах показались слезы.

— Какая я неуклюжая! Какая неуклюжая бестолочь! — пробормотала она, пытаясь вытереть расплывшееся пятно собственным носовым платком.

— Диана прекратите. Говорят, что пролитое вино к удаче.

— К удаче? Вы называете это удачей? — сказала она, показывая на вино, капающее со стола прямо ему на брюки.

Она побежала на кухню за полотенцем и, наклонившись, стала вытирать его туфлю.

— Извините, Дэвид. Кажется, всякий раз, как мы с вами встречаемся, происходит что-то ужасное и обычно вам достается больше, чем мне.

— Диана, вы прекратите?

Он схватил ее за руки и поднял. Она инстинктивно попыталась освободиться, и он крепче прижал ее к себе. Наконец она успокоилась и осмелилась взглянуть в его загадочные глаза.

Они светились теплом! Неужели это Дэвид, всегда суровый и похожий на лед! Стоя рядом, она ощущала и тепло его тела.

Но больше всего ее испугало то, что смотрел он на нее так же, как и она на него. Между ними свершалось нечто таинственное, заставлявшее забыть, кто они, сколь различно их социальное положение и как не ладят они друг с другом. Сейчас не имело значения ничто, кроме того, что они наедине и связаны какими-то мощными безмолвными узами. Не дыша, она видела, как его голова склонялась все ниже, ниже, и замерла в ожидании необыкновенного мгновения.

Наконец его губы нежно прижались к ее губам.

Они были теплыми и пахли вином. Их учащенное дыхание слилось, и дрожь побежала по ее телу.

— Диана, — прошептал он, впиваясь в ее губы жадным поцелуем.

Руки Дианы невольно обняли его широкие плечи, они еще теснее прижались друг к другу. Его руки нетерпеливо заходили по ее спине, пальцы погрузились в длинные шелковые волосы. Он нежно откинул ее голову и прижался губами к пульсирующему изгибу ее шеи. Затем снова впился в губы, опаляя ее страстью, неведомой до этого момента. Голова у нее была как в тумане, но Дэвид опомнился первым и оторвался от ее губ. Он сделал это так неожиданно, что Диана чуть не упала. Отвернувшись от нее, он раскрыл дверь, глядя в теплую ночь.

— Простите, Диана. Я не знаю, что со мной творится.

Ее горло больно сжалось. Она ничего не понимала.

— Честное слово, я не собирался так поступать, — сказал он, стараясь возвратить своему голосу холодность. — Я держу за правило никогда не путать личную жизнь с бизнесом. Извините, я просто потерял голову.

Она молчала, как громом пораженная, сознавая, что он прав. Кто она для него? Одна из нанятых прислужниц? Ей платили из его кармана.

— Нет, Дэвид, — сказала она гордым, но прерывающимся голосом. — Извиниться надо мне самой. Но вам лучше уйти, иначе я и в самом деле выкину что-нибудь глупое и попытаюсь выбросить вас из вашего же дома.

… Проснулась Диана с головной болью. Доковыляв до ванной, она взяла аспирин и посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Диана, ты выглядишь так, словно побывала в аду! — простонала она.

Ну а как же ей выглядеть, если она полночи проворочалась с боку на бок. Как она ненавидела его! По какому праву он ее так унизил, сначала страстно целуя, а потом отталкивая, словно ужаснувшись собственному поступку.

Она потерла опухшие глаза. Не только он потерял голову… Она сама ее потеряла. Требовалось сию же секунду вычеркнуть его из своей памяти,

Он слишком смущал ее. Прошлой ночью, например, она даже не начала разговора о проблемах в его семье, а ведь именно из-за них он и пришел к ней. Ей следовало сохранить более ясную голову. Но она подозревала, что они оба даже не пытались вспомнить о предлоге встречи.

Тихое воскресное утро было окутано туманом. Свернувшись клубочком в кресле, Диана провела два часа, разговаривая с братьями по телефону, который установили в ее домике. Затем она занялась уборкой и сложила белье для стирки в корзину. Надев джинсы и красную рубашку, она поспешила во двор со своей поклажей, вдыхая соленый морской воздух.

Не успела она завернуть за угол, как входная дверь открылась, и на пороге показался Дэвид. Их глаза немедленно встретились.

— Диана.

Он выглядел спокойным и крайне холодным. Диана хотела надеяться, что выглядит так же. — Да? Он быстро шагнул к ней.

— Я уезжаю. Некоторое время мне нужно быть в Мичигане.

У нее было искушение спросить почему, но она удержалась.

— Счастливого пути.

Уголки его рта напряглись. Внезапно поставив кейс на землю, он снял с ее руки корзину и тоже отставил ее в сторону.

— Давайте пройдемся.

Диана не успела возразить, как он взял ее под руку и повел по тропе.

— Дэвид! — Теперь у нее появились силы на протест.

— Дэвид! — передразнил он ее со смешинкою в синих глазах. — Пойдемте. Это не займет много времени. Мне уже пора выезжать.

Тропинка привела их к маленькой оранжерее. Дверь с трудом поддалась. Дэвид ввел ее внутрь и показал на ряд длинных скамеек, где стояли глиняные горшки. Воздух был теплым, душным, пахло землей.

— Прошлой ночью я заметил, сколько у вас в доме растений. Если вам нужны для них горшки — вот, пожалуйста…

Диана не знала, что и думать. После такого неожиданного вступления гнев ее пошел на убыль, несмотря на все попытки удержать его.

Она посмотрела на его загорелое лицо — оно было так близко от нее. Какие у него бездонные глаза, подумала она, заглядывая в их глубину. О чем он думает? Помнит ли о прошлой ночи и о том, что она была в его объятиях? Не собирается ли поцеловать ее снова? Внезапно она поняла, что надеется на это. Больше всего на свете ей хотелось бы, чтобы Дэвид поцеловал ее.

Но как будто прочитав ее мысли, Дэвид отвел глаза в сторону.

— Диана, что касается прошлой ночи… Только позднее я понял, что, вероятно, смутил вас, может быть, даже ранил ваши чувства.

Диана мгновенно поняла — желание высказать это было настоящей причиной того, что он привел ее в оранжерею. В ту же секунду она вспомнила и еще кое-что.

— Барбара Бенедетто.

— Что?

— Барбара. Разве вы и она…

— Господи, нет! Барбара и я просто друзья.

— Но у вас была любовная связь.

— Признаюсь, да. Между ее замужествами. Несколько лет назад, в этом смысле между нами все кончено.

— А у вас есть связь с кем-либо еще? Она надеялась, что ее губы не дрожат.

— Нет! — Он нетерпеливо провел рукой по волосам.

— Тогда со мной. — Топнула она ногой.

Почему она чувствует себя такой обиженной?

— Диана! — Он схватил ее руку. — Совсем наоборот. Я думаю, ты абсолютно…

Он отпустил ее и отвернулся. Казалось, он боролся сам с собой. Наконец, он снова повернулся к ней.

— Я не тот парень, с кем бы ты захотела связываться. У меня нет ни времени, ни склонности к романтике. Меня привлекают товарищеские отношения, и женщины, с которыми я общаюсь, знают это.

— И ты думаешь, что я не смогла бы этого понять.

Он осторожно посмотрел на нее.

— Я не уверен.

— Спасибо, но тебе не стоило беспокоиться. Я сама больше не верю в романы.

— Нет?

— Поверь мне, Дэвид, сейчас я не хочу иметь никаких связей ни с кем.

— Ну, тогда я испытываю облегчение.

— Это одна из причин, почему я хотела получить работу подальше от дома этим летом. Мои братья приложили массу усилий, вынуждая меня отправляться на свидания.

Она опустила глаза.

— Мы сделали ошибку прошлой ночью, но я готова забыть о ней, если и вы о ней забудете.

— Идет.

Он протянул руку, и она пожала ее. Она верила в то, что говорила и делала сейчас. Тем не менее почему эти слова не казались ей словами правды? Почему хотелось, чтобы он задержал ее руку в своей?