Они обошли главное здание космовокзала стороной, чтобы не попасться на глаза охране. Не очень-то Лосеву верилось в «нереальность» Эннита, слишком хмуро и естественно выглядели установленные по периметру космодрома капониры огневых точек.

— От кого они здесь обороняются?

— Ну, однажды созданный, город живет и развивается потом по своим собственным законам.

— И они далеки от тех благих пожеланий, которые были у его создателя.

— Это одна из причин, по которой Гиров решил вернуться на настоящую Землю.

— Куда летают эти корабли?

— В разные места, на Землю в том числе.

— На Землю?!

— Да не на ту Землю, на которой ты родился, глупый ты человек, а на ее параллельного двойника. Но тебе все равно придется туда попасть, если ты хочешь вернуться. Только на ней существуют проходы в пространстве, соединяющие настоящую Землю с цепочкой иномиров.

— Откуда вообще взялись эти проходы? Они существовали всегда или их создал Гифрон?

— Вообще-то узкие тропки, которыми ходили домовые, существовали всегда, еще до появления Гифрона. Гифрон ими воспользовался, прокладывая вдоль них свои широкие туннели между мирами.

— Расскажи мне о Гифроне! — потребовал Лосев. — Что ты о нем знаешь?!

— Это могущественное существо способно создавать по собственной прихоти любые миры и соединять их между собой. Кроме того, оно способно соединять пространственными туннелями и реально существующие миры в настоящем пространстве. Но для этого на каждом из них сначала должна появиться его спора. Многие твои соплеменники считают его своим злейшим врагом, хотя вообще-то Гифрон не враждебен людям. Он не порабощает миры, в которых поселяется, он лишь их соединяет между собой и использует фантазии и наркотические галлюцинации твоих соплеменников как рабочие чертежи для своего строительства.

Вначале это были простейшие конструкции, но постепенно они усложнялись, наслаивались друг на друга, и теперь, я думаю, он сам уже не может разобраться в том лабиринте миров, который построил в вашей Вселенной.

— Похоже, мы запутались в этом лабиринте, и нам из него не выбраться.

— Ну почему! Я знаю дорогу! Ты не сомневайся. Ты точно выполняй мои указания, и все будет в порядке!

— Потрясающе! Молчал бы лучше.

Недалеко от Новой Земли, в стороне от материкового шельфа, расположился небольшой вулканический островок, названный «Белым», очевидно, за то, что круглый год его скалы покрывала ослепительно сверкавшая под незаходящим все лето полярным солнцем шапка полярных льдов.

Здесь жило несколько семейств белых медведей, гнездились тысячи перелетных птиц, а глубоко внизу, подо льдом и стометровой толщей скальной породы, расположилась секретная оперативная база Управления внешней безопасности.

Еще до того, как по официальным каналам пришло оповещение о начале федеральной операции, Павловский привел в действие очень сложный и тщательно подготовленный механизм своей собственной операции «Проникновение», разработанный лучшими специалистами его управления.

Он не зря тратил время, обивая пороги правительственных чиновников, поддерживая необходимые контакты, и где скрытыми угрозами, где лестью и подкупом добиваясь своего.

В конце концов ему удалось убедить президента (не без помощи лоббистов из его собственного окружения) в том, что Управлению внешней безопасности необходимо предоставить право действовать самостоятельно в любой, даже самой экстренной, ситуации.

А поскольку в то время, когда Павловский занимался подготовкой соответствующего указа, никакой настоящей опасности еще не было и Диньков еще не успел прибрать к рукам все основные рычаги власти, ему удалось собрать все необходимые визы и уговорить президента подписать указ буквально за несколько дней до объявления чрезвычайного положения.

Когда начались боевые действия с применением армии и космического флота, всем стало не до Павловского.

Вот так и получилось, что его управление на какое-то время оказалось вне сферы действия чрезвычайного правительственного комитета.

У Павловского оказались развязаны руки, и он сполна воспользовался этим временем, прекрасно понимая, что слишком долго Диньков его самостоятельности не потерпит.

С каждым днем этот человек подгребал под себя все больше каналов управления армией и флотом, но открытых стычек с Павловским пока избегал, правильно расценив, что в его лице он имеет единственного серьезного противника, если не считать самого президента.

Павловский задолго до начала военных действий против Гифрона прекрасно знал, что собой представляет Диньков и какая опасность угрожает Земной Федерации, если этому человеку удастся захватить бесконтрольную власть.

Самым неприятным в сложившейся ситуации было то, что действовать Павловскому приходилось на два фронта.

Каждую минуту ожидая открытой конфронтации с Дикьковым, он тем не менее, используя немалые возможности своей северной секретной базы, все силы управления направил на то, чтобы выяснить уязвимые места грозного космического пришельца, уже захватившего всю восточную часть Сибири.

Самым серьезным в управлении Павловского всегда был аналитический отдел. Собственно, главной задачей всего управления как раз и было накопление информации о любой возможной угрозе, исходившей из космоса, и ее анализ.

О Гифроне Павловскому было известно достаточно. Данные начали поступать по разным каналам, задолго до того, как первые тяжи этого космического гиганта были обнаружены в недрах Зидры.

Правда, тогда еще люди не знали ни о его космическом происхождении, ни о его подлинных возможностях.

Но сразу после получения первых сведений о Гифроне Павловский отдал распоряжение о строительстве северной секретной базы.

Рискуя всей своей карьерой, а возможно, и головой, используя все доступные ему внеплановые фонды, из которых правительство, состоящее из опытных финансовых «изыскателей», так любило выкачивать деньги, он строил свое детище и спешил так, словно по пятам за ним гнался сам дьявол.

Как теперь выяснилось, не зря.

Павловский остановился напротив ледяного тороса, сверкавшего на свежем изломе словно бриллиант, и поправил меховую шапку. На этом безлюдном острове он мог себе позволить одинокие прогулки без охраны и, возможно, поэтому за последние месяцы так сильно привязался к его суровой красоте…

Сейчас, перед решительной и, возможно, последней схваткой, к которой готовилась Земная Федерация, он попытался подвести итог собственной деятельности за все эти долгие и тяжкие годы подготовки и выматывающего ожидания.

Если они проиграют предстоящую битву — этот островок, возможно, станет последним очагом сопротивления.

Древний вулкан, поднявший из километровой океанской глубины десяток квадратных километров скальных гряд, обеспечил острову неплохую защиту. Если не учитывать пространственных туннелей, с которыми земная наука все равно ничего не могла поделать, — море было надежной преградой для физического распространения Гифрона.

Даже Байкал явился для него достаточно серьезной преградой, и оставалась маленькая надежда, что, захватив Европейский и Азиатский материки, пришелец остановится перед водной преградой, не сумеет протянуть свои щупальца к Америке и Австралии.

Лично для Павловского это было слабым утешением. До Америки было слишком далеко. Но когда на Европейском материке будут уничтожены все центры связи и войсковые подразделения, здесь, на острове, они долго еще смогут противостоять космическому гиганту.

Конечно, в конце концов его щупальца дотянутся под дном моря и до острова. Но первое время ему будет не до этого. К тому же, кто знает… На большой глубине температура и давление были достаточно велики. А до сегодняшнего дня все оперативные данные говорили о том, что Гифрон старается избегать водных пространств и не погружается слишком глубоко в земные недра.

Что бы там ни случилось в будущем, сегодня этот остров принадлежал людям. Павловский мог слушать крики чаек в ледяных торосах, радовавшихся холодному, не опускавшемуся за горизонт солнцу, он мог дышать этим чистым воздухом, не замутненным промышленными выбросами в атмосферу, которые так и не уменьшились на материке, несмотря на все ухищрения инженеров. Не то чтобы они не поспевали за прогрессом. Производство, увеличивающееся с каждым годом, требовало все больше ресурсов и все больше загрязняло планету.