Неужели кто-то подслушал тот разговор?

Они плохо помнили вечеринку, оба выпившие были. И зачем вообще поехали туда? Ностальгия замучила, детство захотелось вспомнить? Вот так и закрутилась эта история… Прежде чем принимать решение, друзья решили проверить всех присутствовавших на вечере встречи. Начали с хозяина квартиры, то есть с Х. Загадка сразу и разгадалась: абонентский ящик с указанным в письме номером был на его почте и арендовался непосредственно им. Само письмо было напечатано на пишущей машинке в его конторе, это обстоятельство они тоже выяснили. Как? До смешного просто: в квартире Х. (квартиру обшарили прежде всего) нашелся кое-какой бумажный хлам, принесенный хозяином с завода и отданный ребенку для поделок. Копии устаревших заявок, планов-заданий и прочая служебная дребедень. Машинописный шрифт оказался тот же — все сошлось. Некоторое время Петр с Кириллом размышляли, как следует отнестись к необычному предложению, родившемуся подобным образом. Как к шантажу, как к искреннему желанию подзаработать, как к утонченной шутке? Собственно, они ничем не рисковали при любом варианте. Взяли да и послали заказ для пробы — без денег, разумеется, чтобы не пришлось потом их выколачивать из хорошего веселого мужика. Этот первый заказ исходил лично от Петра, он давно хотел избавиться от одного знакомого, который ему кровь портил. И когда был получен результат, ничего не оставалось, кроме как отправить гонорар за выполненную работу, а затем продолжить сотрудничество. Кто бы мог подумать, что тихий незаметный Х. окажется таким крутым, таким безотказным и надежным? Надежным… Кстати, о гонораре. Если Х. помнит, то первая сумма была гораздо меньше, чем последующие. Кирилл с Петром даже смеялись поначалу, что лопух неопытный запросил слишком уж мало, но впоследствии повысили расценки — по собственной инициативе, заметь, — чтобы никаких обид не было. («Ведь никаких обид, правда? Убери пистолет, а?») И когда Х. переслал недавно записку с просьбой положить деньги за последний заказ — ну, за директора аэропорта, — не в «Интер-Амикус», а на его расчетный счет, они выполнили, хоть и не поняли, зачем это могло понадобиться. И вообще они не понимали, что за блажь такая была — связываться с банком, вместо того, чтобы получать наличными, — но в чужие мозги не лезли. Короче, до последнего времени все было прекрасно — ни разу не встретившись лично, делали общее дело…

Бурлящий поток новых кошмаров едва не сбил Х. с ног. Он устоял, однако потерял вдруг способность спрашивать о чем-либо. Потому что сомневаться не приходилось — вибрирующий от ужаса Кирилл сказал правду. Силы нашлись только на отвлеченный, не имеющий никакого значения вопрос: кому и чем помешал директор аэропорта?

Сокурснику становилось все труднее и труднее говорить. Из-за ежесекундного ожидания выстрела он беспрерывно проваливался в спасительное ирреальное состояние. «Директор аэропорта… — наморщил он лоб. Последний заказ…»

Кто-то из руководства портом решил сыграть ва-банк, через своих холуев, естественно. В крупные фирмы или к известным индивидуалам они не захотели обращаться, очевидно, чтобы максимально снизить риск утечки информации. Короче, войны побоялись. Убрать такую фигуру, как директор аэропорта — это серьезный политический шаг. А с новичками — дело сделано, и концов не найти… Что еще сообщить? Вообще-то с портом Петр контактировал, это его канал, так что больше — ничего определенного…

Х. взял себя в руки. Попытался собраться с мыслями. Изнуренно прикрыл глаза и вспомнил: чей номер телефона оставили соседке?

«Какой соседке?» «Ну, которая внизу в машине». «Какой номер телефона?» «К ней непонятные сволочи приходили, еще до вас, все перерыли, хорошо хоть саму не тронули…» — «А-а, ну так ясно, «авиаторы» тоже дергаются…»

«Порт», «авиаторы», портфель, — неотступный сюрреалистический бред! Спустя мгновение Х. уже тыкал пальцем в кнопки телефонного аппарата, висящего на стене, второй раз за ночь набирая поганый бандитский номер. Когда знакомый голос закопошился возле его туго натянутого уха, он сильно и спокойно известил криминальный мир о свершившемся. Содержимое вашего сраного портфеля найдено. Все разъяснилось: кто-то подбросил доллары в гараж, законсервированный на время отпуска. Разумеется, валюта будет отдана, но при одном условии… Докладчика грубо перебили: мол, оставь баксы себе на память, подотрись ими, ха-ха, это ведь очень мягкие бумажки. Главное — верни косметичку с расписками. Х. злобно напомнил, что у него есть условие. Ха-ха, какие могут быть условия в его положении? Смешно… Да, есть! Он желает знать, кто подставил невиновного человека, он решительно требует, чтобы это подлец был назван громко и внятно — фамилия, адрес, должность!

В трубке удивленно замолчали. Затем ушла реплика в сторону: «Ты слышал, что он говорит?» Донесся слабый отклик: Может, больной?» И голос вновь вернулся, чтобы подарить собеседнику равнодушный совет: с такими вопросиками, мужик, обращайся к своим посредникам, а нам отдай то, что взял по глупости. Эй, мужик, ты хорошо понял или еще раз повторить?

Разговор стремительно затухал, тогда Х. отчаянно поинтересовался, пытаясь хоть немного продлить звуковые колебания: «Зачем вам расписки? Что вообще оно такое, которое в косметичке?»

Опять был голос в сторону: «Странный какой-то парень». Впрочем, ответили: расписки — это и есть расписки. Твои наниматели мечтали, чтобы косметичка попала в милицию и двинулась по инстанциям. Ублюдки не знали, что главный авиатор, параноик наш дорогой, ха-ха, постоянно таскал расписки с собой! Короче, твоя жадность до чужих портфелей с баксами сломала им всю комбинацию… «Бред! — вдруг вытолкнул Х. из груди и сунул телефонную трубку обратно в аппарат. — Бред, бред, бред… — он повернулся к Кириллу, пребывая в состоянии бездонной опустошенности. — Подставили, вот ведь как подставили…»

«Ты что, дурак? — удивился тот, на секунду осмелев. — Что значит «подставили»? Деньги тебе посылались, заказы выполнялись. У тебя провал в памяти?»

«Хватит мне мозги пачкать! — проорал Х., обретая целительную ненависть. — Не хотите ничего объяснять, не надо! Где Петр! Где Царь, я тебя спрашиваю!»

Действительно, время объяснений и связанных с ними воспоминаний закончилось. Потому что Кирилл тихо сказал, переводя допрос в колею грубой грязной реальности: «Петр, между прочим, в Токсово поехал, искать тебя и твоего сына». — «Сын-то вам зачем?» — «Это не мы, это заказчики приказали. Чтобы ты не размышлял, отдавать бумаги или не отдавать. С нами у них разговор простой — если напортачили, то исправьте». «Вы подлецы». «Подожди, не горячись. Ты мальчика-то хорошо спрятал, успел вывезти из поселка?»

Было очевидно, что сокурсник пытается угрожать — осторожно, пристрелочно, напялив трусливую маску сочувствия. Надо же, как он приободрился, пока длилась телефонная пауза! Увидел наконец соломинку, за которую можно уцепиться: «Имей в виду, — торопливо добавил, — Петр очень ловко умеет искать, у Петра большой опыт по этой части…»

Да уж, согласился Х., несчастных хозяев дачи бандиты быстро нашли. Непостижимо быстро, до сих пор непонятно, как им удалось достичь такой скорости реакции. В общем, два трупа уже есть. А теперь они смеют утверждать, что убийца — это Х.! Поразительное коварство… «Подожди, подожди, подожди! — остановил Кирилл поток словесной желчи, готовый залить чистенькую квартиру целиком. — Петр в Токсово кого-то убил? Не может быть. Он полный идиот, что ли? Нет, не может быть, когда он успел?»

Бывшие сокурсники молча смотрели друг на друга: оба ничего не понимали, оба были в нокдауне. И тут зазвонил телефон — как в детской книжке. Человек с пистолетом, напружинившись, разрешил снять трубку, но честно предупредил абонента, что если тот начнет болтать лишнее, мгновенно получит пулю в рот. «В рот» звучало гораздо убедительнее, чем, например, «в лоб». Вероятно, поэтому разговор не получился. Кирилл только слушал, мелко подрагивая, а когда сеанс связи окончился, он ошарашено сообщил: «Это Петр, по сотовому звонил. Из Токсова. Ребята нашли тот дом, который твоя подруга описала, но тебя с мальчишкой не было, вы успели удрать…» Он обхватил голову руками, сполз вдоль стены на корточки и почему-то зашептал: «Его людей прикончили, всех троих. Пока они дачу обшаривали. А самого его ранило. Ты охрану нанял, что ли? Кто за тобой стоит — не понимаю, сука, до сих пор не понимаю, не понимаю… — Он вновь повалился на колени и застонал. — Спрячь ствол, а? Не могу я больше, зачем ты так, а?»