– Понял, понял, – отмахнулся как от назойливой мухи Василий. Дескать, не учи ученого.

– Ну, ладно. Держитесь там. Кстати, тренировки нужны? А то я один тир знаю.

– Не, у нас по этому делу все нормально.

– Ну, как знаешь.

Пенсионер остановился, не добежав до машины метров десять. Наклонился и поднял с земли палку.

Потом быстро подошел и со злостью ударил палкой по капоту.

– Ты че, дед?! – заорал выскочивший из машины Следопыт. – Моча, что ли, в голову ударила?!

– Я вас, блядей!.. – истошно завопил пенсионер. – Весь парк позасерали! Простому человеку от вас, блядей, никакого житья нет!

– Ополоумел, что. ли, совсем?! – пытался защитить свое достоинство Следопыт. – Что тебе сделали-то?!

Но пенсионер, решив, что уже полностью объяснил свои претензии и говорить больше не о чем, опять поднял над головой палку и…

Но Следопыт перехватил её, вырвал и с яростью переломил пополам о колено.

Пенсионер отскочил назад и чуть в бок:

– Что, крутой, блядь?! Крутой, падла рваная?!

И тут же вытащил из-под майки болтавшийся на шнурке свисток с горошинкой. И залился ментовской трелью.

Танцор корчился от приступа смеха, который уже начал болью отзываться в брюшном прессе и в носоглотке.

– Садись поехали, – с огромным трудом смог выдавить он из себя, взвизгивая, всхрюкивая и всхлипывая.

Смог говорить, лишь когда выехали на Ростокинский.

– Да, страна…

– Не, ты видел, видел? – продолжал кипятиться Следопыт.

– Да уж давно гляжу. Молодежь у них херовая растет! А эти, блин?! Борцы за идею. Уважения к себе требуют! Ты представляешь, Следопыт, что было бы, если бы у нас стволы свободно продавались?

– Мы с тобой уже минут пять трупами были бы. И от этой простой мысли оба расхохотались.

Заверещал мобильник. Стрелка, не дождавшись положенного по этикету «Алло», сразу же заверещала в трубку:

– С кем ты там, Танцоришка болтливый, треплешься? С девками, небось, крашеными? А я тут спины не разгибаю, я тут стараюсь…

– Борщ, что ли, варишь? – прервал её Танцор.

– Борщ?! Ты для этого дела себе какую-нибудь дуру найди, волоокую!

– Что случилось-то?

– Я все узнала. Подвалила сегодня в управу. Такой бизнесвуменшей. Специально сережки с бриллиантами нацепила. Ну, те, которые Весельчак подарил. Говорю, что хочу арендовать домотдыха, который в парке, рядом с конюшней.

– Так, так, – оживился Танцор. – И что они?

– Ну, поковырялась барышня в бумагах. И говорит, что нельзя. Уже арендован домотдыха. Я спрашиваю: а кто же это меня опередил? Как фамилия, где живет? А это, отвечает барышня, коммерческая тайна. Представляешь, смотрит в глаза нагло и ждет, вдруг ей что-то обломится.

– Ну, и?

– Обломила я ей полштуки.

– Недорого, – сказал Танцор грустно, словно сожалел о том, что наши чиновники столь дешевы.

– Ага, недорого! За одну фамилию-то!

– Ладно, давай ближе к делу.

– Короче, там сидит три О под названием «Нирагон-го». Директор то ли Петухов, то ли Кочетов, у меня записано. Дали адрес. В Текстильщиках.

– Так, отлично!

– Села я в наш фамильный БМВ и подалась в Текстильщики.

– Зачем? – заскрежетал зубами Танцор. – Что за идиотская самодеятельность?!

– Затем! Как только подъехала к дому, поняла сразу же, что этот бедолага тут абсолютно ни при чем. Наверно, вытащили у пьяного паспорт, переклеили фотку и все на него оформили. Короче, живет этот самый босс в хрущобе. Посчитала по номерам квартир, так и вообще даже в однокомнатной.

– Надеюсь, тут же домой отвалила? – со слабой надеждой спросил Танцор.

– Как же! Что я, дура, что ли?! Думаю, а вдруг у него там евроремонт, и ещё четыре квартиры присоединены. Чтобы, значит, жить богато, просторно и при этом тайно. Поднялась на третий этаж…

Танцор только простонал. Причем молча.

– Звоню в дверь. Открывает совершенно зачуханный мужичок. Спрашиваю: а Нину можно? Нет, говорит, тут никакой Нины. Вот и всё.

– Да, – сказал задумчиво Танцор, – этот ларчик так просто не открыть.

– Не, но я молодец или как?! – возмутилась Стрелка.

– Конечно, Стрелка, ты будь здоров какая чувиха. Крутая. Умная. Ловкая. Я тебя, Стрелка, очень люблю! Очень сильно.

– То-то же! – замурлыкала Стрелка. – А как ты меня любишь, это мы вечерком проверим. Кстати, долго вы там ещё торчать будете?

– По обстоятельствам, дорогая, по обстоятельствам. Мы, в отличие от тебя, сегодня пока ни черта не сделали. Да ещё Сисадмин, скотина, подшутить решил. У нас чуть крыши не съехали.

– Ладно, поосторожней там. Ну, целуй, давай.

– Целую.

– То-то же.

Следопыт оказался человеком слова. Объяснив Илоне суть проблемы, он натравил её на программиста Евграфона. Та обрушила на двадцативосьмилетнего холостяка, не слишком удачливого в сердечных делах, но с красивым именем Йорик, всю мощь своих внешних данных плюс сексуальное обаяние, приобретенное в суровой конкурентной борьбе переходного периода от социализма к коммунизму. Бедный Йорик был обречен ещё до того, как увидел Илону. А увидев, был поражен сразу в несколько областей своей личности – в дух, в рассудок и в гипофиз.

Сработано было чисто. Когда Евграфов у своего подъезда выходил из автомобиля, мимо проходила обольстительная девушка, в которой все было прекрасно. Включая зубы.

Когда их взгляды встретились, девушка – читатель уже, конечно, понял, что это была Илона – внезапно ойкнула и грациозно упала на асфальт.

Евграфов кинулся на помощь. Помог подняться, посочувствовал и посокрущался.

Девушка попыталась шагнуть. Однако ей это не удалось. Стон, который она при этом издала, был столь эротичным, что у Евграфова заломило в висках.

Ну, а когда она сказала: «Не надо было на меня так смотреть. У вас такая энергетика во взгляде», из Евграфова можно было уже веревки вить.

Он вызвался отвезти её в больницу. Однако девушка отказалась, сказав, что перелома, по-видимому, нет. Что просто надо сделать холодный компресс. И через час она сможет самостоятельно передвигаться.

Поскольку Евграфов жил именно в этом доме, то было решено делать компресс у него в квартире.

Бедный Йорик буквально на руках внес Илону в подъезд, поднял на лифте на восьмой этаж и, отперев бронированную дверь, аккуратно положил больную на диван. Извинившись при этом за царящий в квартире холостяцкий беспорядок.

Затем они около двух часов делали холодные компрессы. Ну, а в перерывах между компрессами Илона выведывала у Йорика сведения о его работе.

Врал он, конечно, совершенно безбожно, заявив, что работает в филиале крупной британской фирмы –Рзюп РBС, которая занимается внедрением на российский рынок микрокомпьютеров нового поколения. Что дела у филиала идут прекрасно, рынок продаж расширяется в основном за счет городов красного пояса России. Что зарплата у него хорошая, и он смог бы обеспечить достойное существование семье, которой у него пока ещё нет. И при этом по-особому заглянул в глаза Илоны. И, как ему показалось, увидел в них, в самой глубине, дно души, мозаично выложенное разноцветными камешками, на фоне которых резвилась стайка беззаботных серебристых рыбок.

Илона, в перерывах между деланием холодных компрессов, при помощи наводящих вопросов пыталась направить бедного Йорика в нужное русло. Однако он, словно уже был женихом, усиленно создавал образ добропорядочного человека. Единственное, что у него удалось узнать, – то, что фамилия менеджера, которому он подчинялся, была Вильнев. Да ещё то, что директор их фирмы настолько могущественный и занятой человек, что никто его ни разу не видел. И что всей работой он управляет исключительно при помощи электронной почты.

Еще Илона узнала, что Евграфов – страстный автогонщик, для которого не писаны правила дорожного движения.