Когда-то Кацуко-сан говорила, что то, как мама ведет себя со мной, называется «жестоким обращением с ребенком», и предлагала принять меры. Я сперва отмалчивался, потом накричал на них - целую комиссию из трех человек - а потом, кажется, расплакался.

Я проверяю зажившую с последнего визита царапину: в неярком кабинетном свете ее не должно быть видно. Кацуко-сан не замечает, она как раз ищет блюдца.

- Спасибо, - отвечаю как можно оживленнее, - кажется, стали лучше. Мама… радуется, когда меня видит.

Сэнсей подходит и протягивает мне чашку:

- Домой возвращаться не хочешь?

Я забываю выдохнуть. Это же не серьезно? Медленно качаю головой:

- Нет.

- Не надо опасаться, Рицка-кун, - замечает она мою тревогу. - Думаю, никто не будет спрашивать, почему ты выбрал жизнь у старшего друга. Твоя ситуация… достаточно известна.

Да уж. Меня, наверное, все врачи, связанные с психикой, в Токио знают, если не в лицо, то по фамилии.

Ты сказал, что в случае чего уладишь вопросы опеки. Я полагаюсь на тебя, Соби. Не нравится мне эта тема разговора.

- Сэнсей, - начинаю я, чтобы перевести беседу в другое русло, - можно спросить вас кое о чем?

- Конечно, я вся внимание, - она снова улыбается, и я слегка расслабляюсь.

- Вы не скажете, какой у меня диагноз?

Повисает тишина, в которой слышно гудение системника в углу. Хм. Я что - какой-то неправильный вопрос задал?

- Рицка-кун, - она отставляет свой чай и пересаживается на диван. Я сразу поджимаю ноги в носках, даже пальцы подгибаю. Не выношу вторжения в личное пространство без предупреждения. До сих пор, даже от нее. Можно - только тебе. Ну и Юйко с Яёи. Сэнсей замечает это и отодвигается как можно дальше, опирается на подлокотник.

- Мне кажется… я уже могу узнать, да? - говорю я полушепотом. - Я гораздо лучше себя чувствую, чем когда пришел к вам в первый раз.

Она сплетает и расплетает пальцы.

- Сэнсей, - прошу я уже совсем тихо, - разве там что-то страшное?

- Нет, - Кацуко-сан вздыхает, - я расскажу. Только сперва ответь, Рицка-кун, ты ничего не вспомнил из своего прошлого?

Я снова качаю головой, отросшие волосы щекочут шею.

- Я так и думала, - она достает из нагрудного кармана ручку и снова начинает вертеть в пальцах. - Может быть, ты и не вспомнишь.

- Угу, - соглашаюсь я. - Я уже понял.

- В самом деле? - Кацуко-сан, по-моему, успокаивается. - Что ж… Моя задача состояла в том, чтобы помочь тебе принять себя таким, какой ты есть. Два года назад ты не хотел быть собой, Рицка, помнишь?

- Да. - Надо же, я и впрямь помню. Очень четко, словно прошла от силы неделя. - Я говорил, что если прежний Рицка вернется, я отдам ему тело. И я-сегодняшний исчезну как личность.

- Да, - она несколько раз кивает. - Того себя ты считал настоящим, а нынешнего подменой. Твой диагноз звучал почти так же. Замещение личности. Ты был умным, сообразительным, замечательным мальчиком, просто не тем, каким рос в течение десяти лет, а совсем другим. И ты опасался, что снова все забудешь.

- Поэтому я все фотографировал. Чтобы знать, что я все равно Рицка.

Она наклоняется вперед:

- Теперь больше не боишься?

Я долго не отвечаю, уставившись в пустоту. Замещение личности… Я могу никогда не вспомнить, каким я был… Амнезия, которая не подлежит излечению. И в то же время, врачи говорили, она может пройти в любой момент…

- Нет, не боюсь, - я чуть ли не ощупью подбираю слова. - Теперь, если я забуду, кто я… Мне скажут.

«Я горжусь тем, что ты моя Жертва». Ты же вернешь меня в случае чего? Нет - я просто не смогу потеряться в себе, глядя на тебя.

- Твои друзья?

- Да, - я решительно киваю. - Доктор… почему вы сказали, что диагноз «звучал»? А сейчас его уже?..

Я не решаюсь закончить, но Кацуко-сан понимает:

- Нет. Он по-прежнему в силе. Но ведь тебя устраивает твоя нынешняя жизнь?

- Устраивает, - подтверждаю я, но брови все равно сдвигаются. - Просто обидно прожить десять лет, а потом три года все наверстывать и изучать новое.

- Тяжело? - понимающе спрашивает сэнсей, мелкими глотками отпивая чай из своей чашки.

- Да нет… я уже привык.

Когда ты появился, я понял, что стать «нормальным» и «как все» мне не грозит. Внутри стало тревожно - и все равно легко, как никогда. Может, то, что ты мне вначале казался психом, и небезосновательно, но… Если б я был обычным, ты мог не прийти. А вдруг?

- Рицка-кун, нам нужно будет заполнить очередные тесты, - говорит Кацуко-сан. - Помнишь, как в прошлый раз?

- Конечно, - соглашаюсь я. - На IQ, на самооценку, на… как это называется? - адекватность восприятия действительности. Когда?

- Ты молодец! Спасибо за энтузиазм, - она делает жест в направлении компьютера. - Думаю, после Нового года я все подготовлю. Ну что ж, наверное, все на сегодня?

- Угу, - я встаю с дивана. Спина затекла, пару раз прогибаюсь вперед-назад перед тем, как надеть куртку.

- Кстати, Рицка-кун, - спохватывается сэнсей, когда я шнурую ботинки, - думаю, наши встречи можно проредить. Как ты считаешь? Или оставить прежнюю периодичность?

Я вскидываю глаза:

- Вы серьезно, сэнсей? В самом деле?

- Да, - она кивает и улыбается, моей радости, наверное. - По-моему, если мы будем видеться раз в две недели, не произойдет ничего страшного. Ты постепенно перестаешь нуждаться в наших диалогах, и хотя мне будет тебя недоставать, должна признать, я очень тобой горжусь!

Ой. Я краснею от ее слов. Кацуко-сан вообще иногда меня озадачивает. Когда она пригласила меня на свидание, я не знал, куда деться. Она же не ровесница, чтобы хихикать над моими рассказами. И в то же время она так серьезно смотрела на меня весь вечер… Я не мог забыть, что она врач.

А потом я бегал по городу и искал тебя, потому что был уверен, что с тобой что-то не так. А она, наверное, думала, что я вижу третий сон.

- Спасибо, сэнсей, - говорю я, не зная, что добавить.

- В случае чего у тебя есть мой телефон, - она встает, чтобы проводить меня. - Можешь звонить, если захочешь увидеться. Между прочим, на улице уже темно, - она оглядывается на приспущенные жалюзи. - Ты не боишься добираться один?

- Нет.